Цепь событий

Жил мальчик, скажем, Сашею зовут,
Иль девочка жила в каком-то смысле.

Неважен пол и имя. Одного
Его гнобили: клички и подколы.
Ребенок был последним, у кого
Был вообще отец из всей из школы,

… В том смысле, что звалась его семья
На редкость полной в личном деле Шуры.
За это вот сироты-сыновья
Ребенка били после физкультуры.

Не понимали классики они:
Кто «слышишь, пилит» там, в лесу, дровишки,
Кто «тятя, тятя, наши сети…» – ни
одной ассоциации в умишке!

Наткнувшись на подобное словцо,
Вдруг замолкали в детской думе тяжкой.
Одно сияло гордое лицо,
Которое и били всей шарашкой.

«Рослое дитя иначе пахнет…»

Рослое дитя иначе пахнет
И другие вещи говорит,
Учит про «Кащей над златом чахнет»
И в Контакте на ветвях сидит.

Там, в Контакте, у него завязки,
Словно рыба в море, входит в мир.
А еще вчера сидел в коляске
И любил овсянку и кефир.

Лишь вчера младенчик, ангелочек,
В бархатной одежке покупной,
Он, краснея, пишет пару строчек —
Коммент Маше, девочке одной.

Пятиклассник. Первая влюбленность.
Ужас и смятенье на лице:
Под ногами холод и бездонность,
Ждать чего в начале и в конце?

Тихо плачу – есть такое свойство —
Словно только что он стал ходить.
Это я от радости, не бойся:
Сын впервые пробует любить.

Это вроде запуска ракеты:
Мол, «полет нормальный» в облака.
Лучшая из класса Маша эта,
И красивей всех наверняка!

Взгляд телячий до сих пор у чада,
Но теперь спокойна за него,
И сама, как чумовая, рада,
Что она прифрендила его.

Враг мой

Когда война закончилась, я в плач не бросилась, а, выдохнув устало, врага, который всё еще горяч, не замечая, мимо прошагала. Вот это вот победа и была, поскольку суть победы – безразличье. А то, что я к обедне умерла, так это дело девичье, девичье. Бывало, восставала, и не так еще испепеленная, и сдать я могла себя врагу, но этот враг вдруг видел, что на мне лежит проклятье: непобедимость.

– Чур меня, – шептал, и вожделея, и страшась бесстрашной любви моей.

А в облаках витал душистый запах битвы рукопашной. Кружились белых ангелов земли воздушные тела, узоры строя. Свои врата, снимая крюк с петли, моим подаркам открывала Троя. И полбеды, и полпобеды мне вменялись – пожинать утехи мира, порою так горчащие в слюне, как зернышко кофейное, как мирра.

Ну, что же, враг мой, сядем пряжу прясть, чтобы хоть чем-то удержать друг друга. Поскольку – суть войны – огонь и страсть, противоборство севера и юга. А суть победы выше. Это – тлен. Вот оттого-то и горчит гортань мне. Один из нас попасть был должен в плен пожизненный в моей опочивальне. Для этого и шла с тобой война… любовь…война…я путаю понятья… Ты побежден, и я побеждена, зане внесли редакцию в проклятье.

Не стой, как говорится, на ветру, не жди войны, я от войны устала. Тем более я пленных не беру, вот только пленных мне и не хватало. Не провожу вторжения межу и на могилах не пляшу незримо. Я прохожу и взгляд свой отвожу, взирая мимо, мимо, мимо, мимо.

«Говоришь, любовь? Во цвете лет…»

Говоришь, любовь? Во цвете лет
Я одну знавала, было дело.
Да на мне живого места нет
От ее расправ и беспредела.

Магмой растекалась, беленой
Прорастала без противоядий.
Как я вышла мудрой и стальной
Из ее магических объятий?

Удивляюсь, что еще жива.
Как мне удалось ее умаслить?
Чем я откупилась от родства
С той, кто убаюкивает насмерть?

Приходила. Приводила – на,
И на царство возводила сына.
У меня порезана спина
на ремни, и взрыхлена брюшина.

Я ее бежала, как огня,
Избегала городов и гульбищ.
Но она опять нашла меня.
Ну, входи. Погубишь, так погубишь.

Душу вознесешь, так возноси: