Заметки на полях жизни. Земное

– Да ладно тебе! Он сказал, что на курсы пойдёт языковые, – объяснялся Борис.

– Обещать не значит жениться – он на них четыре года идёт уже, и пусть. Пока я его не подгоню, никуда он у меня не пойдёт, мой самый настоящий итальянский муж.

Она искренне поцеловала мужа в щёку. Он был доволен, светился и называл предметы на столе по-русски, развлекая собравшихся.

Вероника принялась хозяйничать, усадила Сергея за стол, обложила салатами из мисок, обеспечила стаканом вишнёвого компота, жирным беляшом и жульеном. Тем временем Катерина, расценив внешний вид нового гостя на десятки тысяч, из умирающего лебедя быстро превратилась в грациозную лебёдушку, вспорхнула с драного дивана, встала у окна, увидела внизу свежеприпаркованный порше и принялась допытываться:

– Сергей, а вы тоже к Нюше за уколом?

– К Нюше? Не знаю. Я к Анне.

– Ну тогда придётся подождать. Медсестра сегодня нарасхват. После праздников у местной знати, видимо, тяжело на душе и желудке. А вы сами откуда?

– Я из нижнего посёлка, на берегу который. Так и называется – Бережки.

– Смотрите-ка, мы с вами в этом прямо близки. Я тоже только что из бережков, тех, что в Таиланде у самого моря.

– Да что вы говорите! Значит, вы самая младшая сестра, Екатерина.

– Интересное дело, откуда вы меня знаете?

– Вы очень с ней не похожи. Аня рассказывала, что они с младшей сестрой не похожи, как небо и земля, вот я и догадался.

– Спасибо за комплимент! Я, надеюсь, небо! – жеманничала Катерина.

– Сука ты, а не небо! – рявкнул дядя Фрол. – Нюшка тебе жизнь свою под ноги, как коврик, постелила, а ты, как она за порог, грязь на неё лить.

Да. Кричать и рычать Фрол Иванович умел отменно, ещё советская школа корпоративного крика. Такому нынешним руководителям учиться и учиться! Возятся с мотивацией всякой, а раньше как хорошо – гаркнул руководитель, стёкла задрожали, все по углам и всё ясно, что, кому, когда делать. И слова поперёк никто не скажет! Вот это было управление – коротко и по делу. Но такое управление никогда не подходило Катерине. Они приняла бой:

– Да уж кто бы говорил! Благодетель! А то, что вы её купили, Анечку нашу? Вот уж кто её как коврик под ноги постелил, так это вы! – сорвалась в ответ Катя.

– Зачем вы при чужих-то? – Вера попыталась их остановить со слезами на глазах, хоть муж её итальянец снова не понимал ни слова. – Давайте сор из избы не носить!

– Отчего же не носить? Вы хоть знаете, кто этот Сергей-то? Нет? А я вот знаю! – гордо объявил Фрол Иванович. – Скажешь им, Сергей?

– А почему ж нет? Я – отец ребёнка Анны, и пришёл познакомиться с семьёй.

– У Анюты есть ребёнок? – искренне обрадовалась Вера.

– Будет. Уже пять месяцев, – спокойно ответил Сергей. – Она вам не сказала?

– Сюрприз, наверное, хотела сделать, – горько усмехнулась Катя.

– Мальчик или девочка? – радовалась Вера, но ответа не услышала, потому что Катерина вспылила и перебила:

– Да какая разница кто, мальчик, девочка? Вы её, выходит, обрюхатили, Сергей? А с виду такой приличный мужчина!

– Да, вы, и правда, совсем не похожи. Совсем. Мы с Аней много лет знакомы, теперь распишемся, и у нас будет сын. Я хотел познакомиться с семьёй, знал, что все соберётесь девятого января, как каждый год, в день рождения мамы, вот и пришёл. Сестёр я уже понял, – он кивнул Вере и Катерине, – итальянцев тоже. С Фролом Ивановичем мы немножко знакомы, а вот…

Он обернулся к тёте Алле и дяде Степану, которые прижались друг к другу на диване, как попугаи-неразлучники.

– Мы из Москвы. Я их тётя, Алла, и муж мой. Я сестра их мамы. Как же я рада за Анечку, вы не представляете! Такая у нас чудесная девочка! Так она в жизни настрадалась, всю краску, которая на чёрные полосы в жизни выделена была, израсходовала с избытком. Дальше только белые!

– Да, согласен с вами, очень приятно познакомиться.

– Серёга, а ты знаешь вообще, кто такая Аня-то твоя? – вмешался в знакомство Фрол, который весь покраснел и сильно забеспокоился после заявления Сергея о намерении жениться.

– Хороший человек Аня моя, и этого достаточно, – заверил Сергей, надеясь остановить угрозу, которая так явно звучала в тоне Фрола Ивановича.

– Уверен? А теперь смотри. Вот три сестры, и все не похожи, а хочешь скажу, почему? Устроим десять негритят? – предложил Фрол Иванович.

Две сестры промолчали, прочие оживились, а Серёга кивнул:

– Так я сюда и пришёл, чтобы знакомиться.

– Тогда открываю вечер знакомств! Они не родные все, удочерённые. Маме, Марии Владимировне, как заслуженному врачу, их выдавали чуть не в нагрузку, и она брала с удовольствием. Сначала Аню, потом Верочку и потом уже Катю, совсем крошкой новорождённой.

Театральная пауза, повисшая в воздухе, разрушилась воплем Катерины:

– Какой же вы, выходит, гад, Фрол Иванович! Просто сволочь редкостная! Зачем вы это при чужих людях говорите? Вы уж тогда всё рассказывайте, и про себя тоже!

– А что про меня?

– Про бумагу, которую вам заслуженный врач, Мария Владимировна, наша мама, написала. А? Или мне рассказать?

Участники спонтанного интерактивного спектакля затаились, чтобы не спугнуть интригу. То, что они услышали, было шоком для всех, но было истинной правдой, которую несложно было разглядеть в зеркале – сёстры не походили ни на мать, ни друг на друга. Чем ещё всех можно было удивить?

– А зачем говорить, ежели я её показать могу?

Фрол Иванович выбрался из кресла-каталки, и пока тяжёлой поступью шёл до шкатулки, деревянные половицы пели ему скрипучую песню в полной тишине. Он достал сложенный вчетверо пожелтевший листок, на котором ровным почерком, какой бывает у учителей по русскому языку или у тех, кто очень старается, было написано:

"Расписка.

Я, Лапина Мария Владимировна, и Андронов Фрол Иванович договорились о нижеследующем:

В связи с моей неизлечимой болезнью Андронов Фрол Иванович до конца моих дней, которые сочтены, обеспечивает меня лучшими дорогостоящими лекарственными и обезболивающими препаратами и финансовой поддержкой. Взамен моя старшая дочь, Лапина Анна Андреевна, обязуется обеспечить уход и поддержку Фролу Ивановичу по старости или по болезни собственными силами в полном объёме".

Он как раз дочитывал содержимое документа, когда ключ в двери провернулся и вошла Нюша, затопала в прихожей, стряхивая рыхлый свежий снег с сапог.

– Мой сероглазый король, ну зачем? – выдохнула она, увидев Сергея за столом.

– Ничего. Ты присядь, не стой, тебе тяжело уже.

Аня покраснела, застыдилась и села на край дивана. Никто не ел, не пил, все глаза были устремлены на неё.

– Вы на меня смотрите, как на чудо чудное. Я, может, сделала что-то не так?

– Да у нас тут ночь откровений! – прокомментировала немую сцену Катя. – Ты знала вообще, что мы все неродные? Что мы детдомовские все, приёмные?