Недетские игры

И в семье, все, как один: старший молодец, с серьёзными намерениями и в работе, и в личной жизни, а ты Кирюша потаскун. Баб как перчатки меняешь.

А как их не менять, если та которая могла бы стать единственной, нос воротит и в упор не замечает?

Она же от меня, как от прокаженного шарахалась. Как потом выяснилось она от всех мужиков шарахалась. Мой братец ей все мозги набекрень совей «любовью» свернул. Оля за ним как привязанная ходила, юбки выше колена не носила и губы не красила, потому что Олежа против был. И волосы на башке вечно зализывала, чтобы сверху в хвост собрать.

Я пару раз пытался до нее достучаться, но ничего кроме истерики и того, что я чмо бессердечное, которое в отношения лезет о себе не слышал.

Бабы все же дуры. Где сейчас то твой Олежа?

На секунду от нее отрываюсь. А когда голову вбок поворачиваю, замечаю маски-шоу. Вот сейчас точно жара начнется.

Рывком поднимаюсь с кресла и наперерез толпе бросаюсь к Грицай.

Она непонимающе запрокидывает голову, что-то возмущенно говорит. Не слышу.

Зато вот музыка вырубается. По команде почти.

– …наркоконтроль… – басит голос из рупора.

Весело.

Вытягиваю Ольку из толпы, прежде чем основная масса обдолбышей начинает соображать, что происходит.

Отталкиваю Грицай к столу. Там платформа.

– На выступ ложись. Чтоб не затоптали, – давлю ладонью ей между лопаток.

Она часто кивает и делает точно, как я говорю. Подружки ее быстро спохватываются и следуют Олькиному примеру.

Сам тоже ложусь мордой в пол, но перед этим достаю ксиву и в развернутом виде зажимаю в правой руке.

Кто есть кто, потом разбираться будут.

– Бушманов, ты че здесь забыл?

– Отдохнуть решил, – забираю ксиву. – С девочкой своей, – киваю на Ольку, и та тушуется. – А тут вы, кайфоломы.

Отряхиваю джинсы, пару раз провожу ладонью по футболке. Глаза режет от белого света. После полумрака и стробоскопов сейчас и фонарик на зажигалке ярким покажется.

– Работа такая. Ладно, вали давай.

– Благодарствую, – пожимаю капитану руку. Мужики чисто сработали, явно по наводке. За хозяином клуба давно шлейф из дерьмища тянется. – Пошли, – уже Ольке.

Грицай стоит как потеряшка. Только глазами хлопает. А глаза у нее мама не горюй. Яркие. Синие, как море в шторм. Смотришь и чувствуешь себя тем самым матерящимся моряком. Ну, видели эти видео, где они в полную опу попадают, когда воду на палубу забрасывает? Апокалиптичненько.

Я когда зеленый совсем был, уже на Ольку слюни пускал. Но старался держаться в стороне. Девочка брата – табу.

Да и Грицай, никого в то время кроме своего ненаглядного не видела. Гордилась что Олег ее старше. Никому не верила. Все враги были – потому что такую любовь очерняют.

Ну вот зачем она вернулась?

Лучше б сидела, где она там была? Не важно. Лучше бы не возвращалась.

– Пошли, – повторяюсь, с первого раза явно не услышала.

– А… – открывает рот, как рыба, губами хлопает, а звуков больше не вылетает. Только по дернувшейся в сторону подружаек голове соображаю, чего хочет.

– Подружки тоже. Такси сейчас вызову, – достаю мобильник.

– Бушманов, ты, что ли? – голосит Ритка. Та еще девочка. Ни одного мужика не пропустит. Никогда не пойму этого их трио. Заучка, многодетная мать и Маргарита, блин.

Сканирую размалеванный фейс, по привычке спускаясь взглядом ниже. Декольте – зачет.

– Я, Макарова, я, топай давай.

Боковым зрением замечаю притаившееся на другой стороне дороги такси и взмахиваю рукой. Если чувак свободен, заморачиваться с вызовом машины не придется.

– Я слышала, ты мент, – не унимается Макарова.

– Я про тебя тоже много разного слышал.

Ритка закатывает глаза и плюхается на сиденье подъехавшего «Соляриса».

– Черт!

– Что там, Карин? – Олька, наконец, отмирает после маски-шоу.

– Тут кресло детское. Боже, кажется, вся эта малышовая атрибутика меня просто преследует.

– Я его сейчас в багажник кину, – спохватывается водитель.

– Не кипишуй, – даю отмашку, и водила притормаживает. – Третью я сам подброшу. – Поворачиваюсь к Ольке: – Тебе куда? В гостиницу или у кого-то из них остановилась? – киваю в сторону тачки.

– Меня на Ленина. Я там квартиру сняла.

– Понял. Пошли.

– А девочки…

– Сами доедут.

Тяну ее за руку, пока Грицай окончательно не вышла из ступора.

– Прыгай, – открываю дверь «Финика» и подаю Ольке руку.

Она мой жест игнорит. Забирается в салон своими силами. Ну не хочешь, как хочешь. Огибаю капот и сажусь за руль.

На улице пусто. Встречных машин почти нет.