Недетские игры

– Не тупее некоторых, – улыбаюсь.

– Хватит, матери и так плохо, еще вы тут собачитесь.

Папа прерывает нашу перепалку. Уничтожающе смотрит на брата, который быстро затыкается. Потом на меня.

Меня так просто не заткнешь, поэтому я продолжаю:

– Раз уж ты у нас такой ковбой, мог бы не только о себе думать. Кто вообще празднует тридцатиоднолетие? У тебя юбилей, что ли? В следующий раз бутылку пива за гаражами выпей, а не устраивай этот выпендреж. Мать вон целее будет.

– Кирилл, – отец давит голосом, каждая нотка – отдельное произведение искусства. – Прекращай.

– А я не прав? Возишься с ним как с пятиклашкой.

– Я смотрю, у кого-то зависть? Не можешь простить мне свои неудачи на работе?

– Ты-то тут при чем? – поднимаюсь с места. – Закройся лучше, удачливый.

– Олег, – батя снова его одергивает. – Езжай домой, к семье, Вера там переживает.

Брат сжимает и разжимает кулаки. Быстро фиксирую этот жест взглядом. Очень хочется, чтобы он спровоцировал, но он, конечно, этого не сделает. Так, мускулами играет.

– Ладно, ты прав, пап. Я поеду. К семье, – последнее слово явно адресует мне.

Этот умник почему-то считает, что меня этот факт задевает.

Олег сваливает. Отец опускается на скамейку. Качает головой, слегка надавливая пальцами на переносицу.

– Хватит устраивать эти показательные разборки.

– Да ладно, ты же кайфуешь, когда команду «фу» ему даешь.

– Упиваешься тем, что независимый? Я же тебе не враг, Кирилл.

– Ты мне тоже.

– Олег – твой брат. Ты же сам его провоцируешь.

– Чем? Тем, что он вынужден плясать под твою дудку, потому что хочет жить в шоколаде? А я, дай-ка угадаю, этого не делаю?! Ну так ты сам меня так воспитал.

– Как?

– Иметь свое мнение.

– Ты неисправим.

– Ты тоже.

Дверь в палату открывается. Медсестра вздрагивает, видимо, не ожидала что мы до сих пор тут.

– Пройти можем? – спрашиваю, глядя в морщинистое женское лицо.

– Ненадолго.

– Спасибо.

В палату захожу первым. Мама лежит с прикрытыми глазами. Услышав шаги, медленно поворачивает голову в нашу сторону.

– Привет, – сажусь на стул рядом. – Ты как?

– Хорошо. Все это просто недоразумение.

– Ага, как же…

– Кирилл, – пресекает отец, и вот теперь я затыкаюсь. Не хочется расстраивать маму сейчас. Ей и так погано.

– Алла, ты отдыхай, набирайся сил и, главное, не волнуйся. Я завтра заеду, утром и вечером тоже.

Папа склоняется над мамой. Целует тыльную сторону ее ладони, сжимает в своей огромной руке ее пальцы.

От этой картинки становится еще хуже. Нет, я всегда гордился отношениями своих родителей, они друг друга любят. Просто на фоне последних событий вся эта романтичная чушь… Подташнивает, короче.

– Я поеду. Постараюсь завтра заглянуть, мам.

Она кивает. Улыбается. Касается моего предплечья.

Из больнички еду домой. Прохожу мимо Олькиного подъезда. В горле встает ком из желчи и собственных нереализованных фантазий.

Такой бред. Все это настоящий бред.

Свет в окнах больше не горит. Хотя четыре утра почти, какой свет?

Дома кормлю кота и заваливаюсь спать. Холи, как слон, взгромождается мне на грудь. Мурлычет.

– Свали, – сгоняю его с себя, но буквально через пару секунд он возвращается. Топчется лапами, слегка выпуская когти, и снова укладывается клубком мне на грудь.

Да и черт с тобой. Спи.

***

Утром подъем по будильнику. В шесть десять. Пробежка, душ, завтрак.

На работу к восьми. Текущих дел особой важности сейчас нет, как и начальства. Всех наверх вызвали. Поэтому до обеда отдел, можно сказать, без трехглавого змея будет.

Чем не повод поспать на час дольше? Так я думаю, возвращаясь из парка, что возле дома. Взмок. Стираю со лба пот и делаю жадный глоток воды из бутылки.

Сворачиваю во двор и почти сразу налетаю на Ольку. Она вздрагивает и роняет кейс с наушниками.

– Привет, – хлопает глазами, поправляя повязку на лбу.