Законы безумия – 3. Одна любовь

– Девушка, может быть, плед?

Официантка смотрит на меня как на больную. Ну да, нужно немного ума, чтобы выйти на мороз в одном платье.

– Спасибо, не стоит, я уже возвращаюсь в зал.

Почти в дверях сталкиваюсь с Гришей. Он явно недоволен. Я чувствую это ментально. Воздух накаляется, а его гнев заставляет сжаться в комочек. Мне не по себе, и я опускаю голову, устремляя взгляд в пол.

– Где ты была?

– Проветривалась. Душно.

– Хорошо, – он ухмыляется и, развернувшись на каблуках, идет в глубь зала к пирамиде из бокалов мартини.

***

Как только мы возвращаемся домой и дверь в спальне захлопывается, Гриша не церемонясь бьёт по по моему лицу наотмашь. Он никогда не заморачивается. Не пытается что-либо скрыть. Я хожу в синяках при отце, а Назаров ехидно говорит, что я слишком неловкая и постоянно падаю. Это похоже на сумасшедший зверинец, где никто не желает протянуть руку помощи.

Но по большей части я стараюсь не выходить из дома и на люди. Жду, когда вся эта красота пройдёт. А потом вновь замазываю синяки тоналкой.

– Соскучилась, любимая? – сжимает моё горло.

Хриплю, из последних сил вставая на носочки. Голова раскалывается. Губу саднит, и я чувствую вкус крови. Он уже стал родным. Сколько я живу в этом аду? Третий год… боже… третий год беспробудного страха, а иногда безразличия.

– Я знаю, – отпускает, прижимая к стене, – что соскучилась, – его руки задирают подол моего платья.

Хочется выть. Но я молчу. За стеной спит ребёнок. Я молча терплю всё это, считая про себя. В прошлый раз я дошла до трёх тысяч семисот.

Глава 2

Лас Вегас.

Богдан.

Знатная веселуха. Какой-то из клубов Вегаса. Музыка закладывает уши. Крутящиеся неподалёку девки. Охрана. Литры бухла. В сотый раз прокручиваемое на экранах видео моего выноса противника в позавчерашнем бое. Жизнь удалась. Тёмная ночь, освещаемая тысячами неоновых вспышек, огней вечно неспящего города. И ни одной звезды на таком, казалось бы, ярком от салютов небе. Жрущая внутренности боль. И она вовсе не физическая.

Душевная, и от неё не спрячешься за фальшивой улыбкой, заработанными миллионами, славой, уважением. От неё совсем не спрячешься.

Перед глазами все ещё её хрупкая фигура. Она мне снится. Она мучает меня кошмарами, в которых вечно исчезает. И это отвратительно. Мерзко чувствовать себя так даже во снах.

Гул толпы. Очередная порция поздравлений, моя улыбка. Обожание в их глазах…

А ведь совсем недавно всё было по-другому.

Но это уже почти не имеет значения. Есть здесь и сейчас.

Победа. Триумф. То, к чему я шёл столько лет. То, во что вложил всю силу воли.

Откидываюсь на спинку дивана, разводя руки, теперь пара предшествующих дней кажутся обыденностью. Но это сейчас.

А ещё несколько дней назад, в адскую ночь перед взвешиванием, я смотрел на весы и обессиленно сжимал кулаки. Семьдесят три. Еще три килограмма. Три килограмма, от которых мне необходимо избавиться. Чёртов весогон, от которого не уйдёшь.

Все гоняют вес, чтобы втиснуться в заявленную категорию, и я не исключение.

Ни еды. Ни воды. Только изнурительное кардио, сауна, не пропускающая воздух одежда. Тело кажется чужим, как и мозги. Иногда проскальзывают какие-то подобия миражей. Думать не хочется. На весах ещё два лишних кило.

Можно пожелать себе лишь удачи. Надеяться в этой ситуации стоит только на неё. На то, чтобы пережить эту ночь и восстановиться за последующие сутки. Это самая адская пытка.

Прижимаюсь затылком к холодной стене после сжигающего все внутренности парева и чувствую головную боль. Хочется пить, но сегодня это слишком большая роскошь. Нужно поспать. Иногда я слышу стук своих костей друг о друга. Весело. Слишком весело.

На кровати выжимаю в рот половину лимона. Кислый и сейчас больше похожий на яд сок стекает по горлу, разрывая глотку. Начинается озноб. Хочется выплюнуть весь ливер.

До взвешивания чуть больше шести часов, но они покажутся почти неделей.

Сегодня это лишь очередной этап к победе. То, к чему я шёл последние годы. Бой за титул.

Но тогда, когда я был уверен, что восстановился, когда UFC предложил контракт, было лишь марево. Заветная мечта, почти призрачная. И вот ты уже в ней. Но не все так сладко. Организм перемолол мою волю, словно через мясорубку. Хотелось орать, но понимание, что пропал голос и почти сел слух, вводило в состояние шока. Кости ломило, а собранную по частям ногу хотелось вовсе отрезать. Никаких обезболивающих, компрессов – ничего.

Только голые стены и бой с самим собой. Один судья. Я сам.

Меня выворачивало своими же грезами, и, как мне тогда казалось, закалённой силой воли. Наверное, я был готов сдохнуть, лучше сдохнуть, чем вновь про*рать свою мечту. Но у Всевышнего на всё иные планы. Я пережил ту последнюю ночь. Я смог. В очередной раз доказав себе, что могу большее. Могу!

Сегодня хочется вспоминать тот бой с улыбкой. Но, с*ка, явно не в эту минуту. Лимонный сок убивает последнюю жидкость в моем организме. Горло пересыхает. Временами не хватает воздуха, но это самообман. Толчок  к тому, чтобы сдаться. Но цена слишком велика.

В голове лишь отголоски прошлых лет. Я помню её глаза. Губы. Злобный взгляд, то, как она запахнула свой пиджак и с воинственной уверенностью посмотрела на Сомова. Она тянула его за руку, а я, как идиот, не мог отвести от неё глаз. Залип. И, наверное, умер именно тогда. В ту минуту, когда погряз в этой девчонке полностью. Ставя превыше всего.

Словно заколдованные, вертящиеся по кругу слова лишь усиливают эффект миража, к которому я, как умирающий к воде, тяну руку.

« – Я Герда, – впивается в меня колюченьким, но таким забавным взглядом, а потом падает рядом, – Шелест, давай поцелуемся, – закидывает на меня свои ноги.

– Не, – задумчиво, – я с алкоголичками не целуюсь,– ржу над её вытянувшейся мордашкой.

– Вот за это я тебя и люблю, – улыбается».

И я улыбаюсь вместе с ней, чувствуя, как её образ тает, но быстро сменяется другим.

«– Не плачь, я тебя люблю, Умка, я тебя люблю».

«– Я тебя тоже люблю, – сквозь слезы».

«– Я тебе изменила, – холодно.

– Что ты несёшь?»

Сжимаю кулаки.

– Богдан, вставай. Пора ехать. Утро.

Киваю. А воспоминания и её голос исчезают. Освобождают. Мнимо.