Прыжок в бездну

Натягиваю капюшон и ухожу. Он не останавливает, а когда я немного оборачиваюсь, понимаю, что он тоже уходит. Туда, к своим этим друзьям. Вот и хорошо. Пусть катится, а то приклеился.

Я ещё час блуждаю по городу, слушая музыку в наушниках, и лишь к двенадцати подхожу к своему двору. Выглядываю из-за угла, замечая Серёгину тачку. Ну а этому-то чего?

Расстёгиваю воротник на куртке и иду к ним. Из машины на весь район орёт музыка. Серёга с парочкой своих дружков крутятся рядом, устроив на капоте банкетный стол.

– Конфетка моя, ты чего ушла-то? Хорошо ж сидели, – идёт ко мне.

Шагаю ему навстречу и убираю руки в карманы куртки.

– Проветриться.

– Так не делается, – дёргает змейку на моей куртке на себя, вырывая замок, – прости, – сдавливает пальцами собачку, покачиваясь.

– Ты дебил? – толкаю его в грудь. – Придурок, куртку провал.

– Слышь ты, – до боли сжимает моё плечо, – охренела!

– Пусти, совсем допился?

– А что? Сколько можно? Бегаю вокруг тебя тут, а ты всё целку из себя строишь, давай уже расчехляйся.

– Руки от меня убери. Убери, сказала, – ору, но он не реагирует.

Только начинает тащить в темноту, за угол. Там мусорные баки, а дальше небольшая посадка деревьев. Никто даже нас не увидит. Паника и дикий страх. Ору, пытаясь отбиться, где-то поблизости воет ментовская сирена, и этот урод, толкнув меня в кусты, бежит к дружкам.

Рёв мотора их машины слышится ещё долго, кажется, что всё то время, что я сижу на улице, на краю клумбы, выбравшись из грязи и шиповника, я слышу этот рёв.

Поднимаюсь в квартиру. Дома тишина. Никого нет, хоть в чём-то повезло. Скидываю сапоги и волочусь в комнату. Меня тошнит. Голова раскалывается, а пальцы подрагивают.

Я испугалась. Я так испугалась. Если бы он действительно это со мной сделал? Не могу даже думать. Нет!

Засыпаю в одежде поверх покрывала. Мне так плохо, до ужаса плохо.

Ник

По-быстрому уложив волосы в беспорядок, нахерачив побольше геля, чтоб не париться, застёгиваю пуговицы на чёрной рубашке, поправляя ремень на джинсах. Сунув телефон в карман, спускаюсь вниз, заглядывая на кухню. Мама как раз там.

– Я уехал, не ждите, у себя останусь.

– Хорошо, – поправляет ворот на моей рубашке, – к Лере?

– Ага.

– Куда едете? Ресторан?

– Выставка.

– Как все серьёзно.

– Не говори. Лучше б в ресторан, хоть поели бы. А то не уверен, что то место, куда мы идём, можно назвать выставкой. Вряд ли её подружка – талант или хотя бы делает что-то годное.

– Как у вас всё сложно.

– Не, мам. У нас всё просто. Ты больше не обижаешься?

– Я ещё раздумываю над этим.

– Не обижайся, – целую в щёку, – слушай, может, мы с тобой завтра на нормальную выставку сходим? Тейку возьмём, давно никуда не выбирались.

– Мой сын приглашает меня на культурное мероприятие? Тогда можно мама выберет театр?

– Мама может выбирать всё, что её душа пожелает.

– У мамы самый лучший сын.

– Не стал бы утверждать на сто процентов, но доля правды присутствует.

– До завтра, милый.

– Созвонимся.

Целую маму и шагаю в гараж. Пристёгиваю ремень безопасности и выезжаю во двор, охрана уже открыла ворота, и мне остаётся только втопить по газам. К Валеронке добираюсь минут за двадцать, она тут недалеко, у родителей гостит. Лерка модель, сотрудничает со многими брендами, мечтая уже наконец стать амбасадором чего-нибудь люксового, но не приглашают. И отчасти я понимаю почему, с таким характером, как у неё, вряд ли кто-то побежит к ней с распростёртыми объятиями. В её случае оптимальный вариант – проплатить, но её батя такое не приемлет, а Лерка от этого ещё больше бесится.

В доме меня сразу встречает Марьяна Алексеевна, Леркина мать, они похожи внешне, обе высокие, статные блондинки. Увидев их вместе, никогда не подумаешь, что это мать и дочь. На лице старшей Польских столько пластики, Франкенштейн обзавидуется.

– Никита, – улыбается, протягивая ко мне руки, – как я тебе рада, Лерочка уже спускается.

– Здравствуйте, Марьяна Алексеевна. Как ваши дела?

– Просто чудесно. Как твои? Лерочка сказала, ты подписал контракт с английской командой?

– Подписал.

– Ну я тебя поздравляю. Может, чай?

– Мы торопимся, – кладу ладонь на перила лестницы, – я её потороплю.

Польских присаживается на диванчик, закидывая ногу на ногу.

Быстро поднимаюсь к Лере, она ещё копается. Стоит посреди комнаты, всматриваясь в кучу тряпок на кровати.

– Ты ещё в трусах?!

– Прости, в самый последний момент Светка написала, и представляешь, Лагунова припёрлась в платье, которое хотела надеть я. Что за наглость?! Она прекрасно знала, в чём я пойду. Теперь вот думаю.

– Может, тогда не пойдём?

– Света обидится.