Волчий интерес

– Кто говорил, миледи? – вежливо приподнимаю я бровь. И меня сейчас в самом деле этот вопрос интересует, потому что рекомендации – вещь такая… Занимательная. И хочется очень заняться тем, кто считает, что имеет право рекомендовать меня…

– Дон Сордо, – коротко отвечает старуха, и я изо всех принимаюсь заниматься несвойственным для себя делом: маскировкой эмоций. Несвойственным, потому что обычно ради этого не стоит трудиться, меня мало что может вызвать на эмоции.

Но вот сейчас…

Дон пропал пять лет назад, при обстоятельствах странных и печальных… Мы искали, правда искали. Названный брат, один из нас… Но не нашли. Его дом стоял пустым, соседи в один голос уверяли, что ничего подозрительного не видели…

Мне не удалось ничего выяснить. Мне. Мне!

После начались покушения на Ежи и очень даже интересные, с выдумкой, можно сказать! Такое мог придумать только человек, хорошо его знающий. И в этом свете исчезновение Дона выглядело совсем уж неприятно…

А, учитывая, что нам за пять лет так и не удалось ничего найти, то более чем неприятно… Все же, названный брат… Кровная магическая клятва – это вам не кот в тапки нассал… Ее не обойдешь. Да и вообще… Как-то странно… Чего ему не хватало? Нет, ну если чего-то не хватало, можно же попросить у Ежи! Он даст!

Но Дон ничего не просил никогда. Никто из нас не просил, если честно… Братья по крови с императором, мы и нрава были одинакового, не зря же так подобрались хорошо, обтесались друг о друга…

Дон был одним из нас. Пока не пропал бесследно, оставив после себя море вопросов и сомнений…

И вот теперь эта старуха так легко упоминает его имя!

– Вот как? – скалюсь я, надеясь, что глаза не блестят слишком алчно, – а почему сам Сордо не пришел? Я бы с ними поговорил… Немного…

– Он мертв, – сухо сообщает старуха, поджимает морщинистые губы, и от меня не укрывается эта внезапная дрожь. Она к нему определенно относилась не равнодушно. Не знаю, со знаком плюс или минус, но явно не равно.

– Как он умер? – вырывается у меня вопрос. Умер, все-таки…

– Во сне, – коротко отвечает старуха, а девочка издает какой-то непонятный звук, то ли удивления, то ли раздражения.

Я мысленно отмечаю это для себя.

Во сне… Ну конечно… Рубака Дон во сне умер… Очень смешно. Обхохочешься…

– И что же говорил про меня Дон? – решаю я уточнить.

– Говорил, что вы можете… Можете кое-что найти. Кое-кого.

– Все, что угодно можете найти здесь, в столице, – вмешивается девочка, повышая голос.

А я смотрю теперь только на нее.

Внимательно смотрю, изучающе, отдавая себе отчет полностью в том, насколько бесцеремонен мой взгляд.

Девочка прикусывает пухлую губку и краснеет. Мило так, нежно… Интересно.

Ощущаю, как внутри приподнимает пушистые уши волк. Ему определенно нравится смущение этой самочки. Вкусное смущение.

– Могу, – ласково улыбаюсь ей. Только ей. Подмигиваю. – Но все имеет свою цену…

– У нас есть деньги, – фыркает презрительно девочка, и в этом фырке, а еще в надменном повороте головы и холодном взгляде сходу читается потомственная аристократка, в сотом поколении. Такие рядом с дворовыми псами даже стоять брезгуют…

Да и я обычно таких… обхожу.

Но вот сейчас…

Показательно не замечаю ни взглядов, ни жестов, радостно изображаю полного дебила, прохожусь по ней похотливым взглядом.

– Мне не нужны деньги, леди, – говорю я, – вам разве Дон не рассказывал ничего обо мне?

– Прекратите, – скрипит раздраженно старуха, – это глупо.

– Глупо – это когда две женщины переодеваются в мужскую одежду и приходят в самое паршивое место во всем нижнем городе, – грубо отбриваю я ее, – еще глупее, когда эти женщины решают, какой ценой будут платить за услуги такого, как я.

Старуха открывает рот, чтоб сказать явно что-то неприятное, но девочка ее перебивает:

– Подожди, Мэсси, – смотрит на меня в упор, и холодный взгляд ее заставил бы ежиться кого послабее духом. Да уж, не только аристократка, а еще и ведьма, похоже… Но мне ее чары – смешная детская игрушка. Меня ничем не проймешь. Потому просто поощрительно скалюсь, показывая, что внимательно слушаю, – что вы хотите?

– Я хочу аристократку в постель, – усмехаюсь я. – Тебя, милая.

Это я добавляю на всякий случай, чтоб не было путаницы. А то кто этих аристократок знает, решат, что мне любая подходит… А мне не любая. Переборчивый я. Иногда.

Девочка бледнеет, спрашивает с надеждой:

– Шутите?

– Да ни в жизнь! – смеюсь уже откровенно я, – всегда мечтал вот такую девочку по кровати повалять. Соглашайся. Найду все, что захочешь!

И подмигиваю. Как можно пошлее.

Это переполняет чащу терпения старухи, она резко вскакивает и, шипя раздраженно:

– Уходим, Лари, – рывком поднимает свою подопечную со стула.

Та встает, молча, темнея надменно взглядом и натягивая пониже капюшон длинного плаща.

Я торможу, легко ловя за руку:

– Если передумаешь, милашка, спросишь обо мне у трактирщика.

Она резко выдергивает ладонь и торопливо идет следом за старухой.

Я машинально отмечаю, что походка их выдает с головой, смотрю по посетителям трактира, вдруг кто тоже наблюдательный. Но все в порядке, никому дела нет до двух темных фигур, обряженных в одинаковые плащи пилигримов.

Они выходят прочь, а я подношу к носу пальцы той руки, которой касался только что нежной кожи девочки.

Втягиваю аромат…

Вкусно…

Сегодня я узнаю, где они остановились и кто они. Завтра буду владеть полной информацией про их дела здесь, в столице. И потом…