Клубничное искушение для майора Зубова

– Добрый день, – глубокий хрипловатый голос, тяжелый внимательный взгляд… Ничего не поменялось. Вообще ничего.

Жадно разглядываю его лицо, ищу… Ну, хоть что-то. Искру малейшую узнавания. Не может же такого быть, чтоб не узнал, правда?

Только не после того, что было между нами. Не после его взглядов, от которых круги перед глазами от возбуждения, не после его шепота хриплого, словно надломленного: «Клубничка… Клубничка моя…»

Он меня так называл почему-то. Наверно, из-за геля для душа, самого дешевого, из фикс-прайса, которым я в то время пользовалась… Сейчас так не пахну. Наверно, и называть не будет больше…

Стоп, Катя! Ты о чем, вообще, думаешь? Как он тебя БУДЕТ называть?

Никак не будет! По имени отчеству! В любом случае!

Но все же… Чего-то я определенно жду. И не дожидаюсь.

Узнавания нет, лицо совершенно каменное, бесстрастное. Ну, может, вежливое внимание?

– Что случилось?

Я не могу пока ничего отвечать, боюсь рот раскрыть, и Антон, наверно, поняв, что от меня объяснений не дождется, коротко смотрит на своего подчинённого.

Тот тут же рапортует:

– Девушка говорит, что пропуск должен быть, от Хохлова, а его нет.

– А что Хохлов говорит? – Антон опять смотрит на меня, и я отвечаю ему хмурым напряженным взглядом.

Боже мой, я красная, наверно… И вырез этот… И юбка… И каблуки, чтоб их! Колени дрожат…

Машинально отслеживаю свое внутреннее состояние, как уже давно делаю, как привыкла, и прихожу в ужас.

Ничего себе я расклеилась! Это уже ни в какие ворота!

Конечно, часть этого тремора дикого можно списать на шок. Все же, не каждый день встречаешь того, кого и не планировала встречать. Вообще никогда. Только во сне, пожалуй…

Но в любом случае это недопустимо!

Я – уже давно не та восемнадцатилетняя студентка, очарованная грубой брутальной мощью взрослого мужчины.

Я, черт возьми, – преддипломница, умница-красавица, ответственная мама, будущий аспирант одного из самых престижных научных центров в стране!

Какого хрена?

Аутотренинг помогает, и я становлюсь ровнее, приказываю коленям не дрожать, а глазам не шарить беспардонно по лицу моего первого мужчины в поисках возрастных изменений. Тем более, что их и нет. И это просто скотство.

Лучше бы он выглядел хуже.

Лучше бы у него было брюшко, круги под глазами от пива и соленостей на ночь… Ну и, что там еще?

Неважно.

Но лучше бы хуже.

Все, Катя, поздравляю. Скатилась до уровня восемнадцатилетки с ее рваным тупым сленгом.

– Я не связывался, по инструкции, – продолжает пояснять охранник, – а девушка телефон разбила, тоже не может связаться.

– И как теперь решать эту ситуацию? – спрашивает его начальник, по-прежнему не сводя с меня глаз.

Нечитаемый, но определённо внимательный взгляд ползает по лицу, по красным щекам, отчаянно подрагивающим и потому закушенным губам, ниже, надолго тормозит в районе декольте, и я последним усилием воли держусь, чтоб не пройтись по пуговкам пальцами, проверить, не расстегнулись ли… Узкая юбка приличной длины чуть ниже колен и туфли с остренькими носами тоже удостаиваются внимания. А потом взгляд резко летит опять вверх – к упрямо выставленному подбородку и отчаянно блестящим глазам.

Я знаю, что выгляжу мышкой, загнанной в угол.

Но это не значит, что можно меня так игнорировать. И жрать.

Мышки могут кусаться. И бешенством заражать!

Особенно, если в норке за ее спиной мышонок прячется.

– Э-э-э… Отправить девушку за пропуском? – предполагает охранник, а я наконец-то, слава всем богам, прихожу в себя настолько, чтоб открыть рот:

– Или позвонить Хохлову? Понимаете, – тут я жестко смотрю прямо в глаза начальника охраны, – у меня сегодня первый день практики. Семен Владимирович меня ждет. Под консультации со мной отведена часть его рабочего времени. И не мне вам говорить, сколько стоит рабочее время такого человека. Я понимаю, что произошла накладка, но все можно решить малыми жертвами. Не правда ли?

– Правда, – кивает Антон, все еще рассматривая меня, и теперь в его глазах что-то мелькает… Узнавание? Да неужели!

Привычная упрямая ярость захлестывает меня (наконец-то!), приходя на смену шоку и растерянности. И мне уже не важно, узнал он меня, или нет. Потому что… Пошел он! Подальше! Как можно дальше! Можно прямо туда, куда в прошлый раз, четыре с половиной года назад!

– Так давайте сделаем это и не будем больше тратить время. Семена Владимировича, ваше и мое.

– Выпиши временный одноразовый пропуск, – командует, наконец, Антон, – я сам провожу Екатерину…

– Михайловну, – договариваю, обмирая опять от осознания, что он меня помнит!

– Екатерину Михайловну к Хохлову.

Если охранник и удивлен, то никак этого не выдает.

Молча идет к будке, Антон вежливо сторонится и жестом предлагает мне пройти через турникет.

Я, стараясь шагать твердо и уверенно, прохожу мимо. И мне кажется, или он в этот момент шумно вдыхает воздух? Словно хочет духи мои почувствовать. А вот облом тебе. Я не пользуюсь духами. Ничем не пользуюсь пахучим с тех пор, как Сонька начала покрываться аллергической сыпью.

Иду, а спину жжет взгляд, теперь уже однозначного узнавания. И внимания.

Ох… Очень надеюсь, что кабинет Хохлова на первом этаже. Ну, максимум, на втором.

Потому что надолго наедине с ним оставаться я пока еще не готова. Понимаю, что надо будет. В конце концов, он, наверно, должен узнать про дочь? Хотя, это тоже под вопросом.

Хотел бы – узнал.

Но сейчас я просто не готова размышлять на эту тему.