Психушка

– Думаешь, врет медсестра?

– Там один Фридман чего стоит. Ни одной юбки мимо не пропустит. Кстати, он говорил, что научился восстанавливать девственность хирургическим путем, так что у Гарика есть шанс взять в жены никем не тронутую. Правда, после вчерашнего я уже гарантировать ничего не могу. Костя вчера Гарика на слободке высадил. И что он делал с этой сестрой милосердия ночью, не знаю.

– Я поговорю с ним на эту тему, – направляясь к двери, пообещала Алиса.

– Перед тем, как поехать к Старовойтову, Гарика пришли ко мне на инструктаж. И в санитарские дела больше не лезь. Твое дело в стороне стоять и наблюдать за этим «голубым» цирком.

Через пять минут в кабинете Ларисы Ивановны появился санитар.

– Явился, не запылился, герой-любовник, – с издевкой в голосе произнесла главврач. – И как ночь провел? Понравилась медсестра? Все умеет или чему-то учил никем не тронутую!?

– Я дома ночевал.

– У тебя удостоверение дружинника с собой? – перешла на деловой тон Лариса Ивановна.

– В кармане.

– Покажи.

Гарик передал удостоверение главврачу.

– Командир оперативного комсомольского отряда, – прочитала вслух Лариса Ивановна.

– Задерживать правонарушителей имеешь право?

– Конечно. Наш отряд – добровольная народная дружина при угрозыске, – пояснил Гарик.

– А чего надо?

– Художника Старовойтова в больницу привезти.

– При чем здесь удостоверение? Он у нас на учете стоит? Только Шполянская его не положит. Напрасные хлопоты. Она всех «голубых» считает нормальными.

– С Алисой Викторовной поедешь.

– Это подстава, Лариса Ивановна. Шполянская ей художника не простит. Она сожрет молодую! – возмутился Гарик.

– Ты мне еще за поцелуи у ворот больницы ответишь. Представление устроил для одного зрителя, и туда же, советы дает. Направление Старовойтову оформит Алиса Викторовна. Закроем на трое суток, а там решим. Людей наверху его любовник интересует. Пора на учет ставить.

– Так их на горячем брать надо, – засомневался Гарик.

– Вот и бери прямо в постели. Короче, когда эти двое начнут, сосед взломает дверь и первым войдет в комнату Старовойтова, следом за ним – возмущенная общественность. И только после них ты с удостоверением в руках. Громко, чтобы все слышали, объявишь, что ты дружинник, и удостоверение покажешь свидетелям.

– Лариса Ивановна, я не въехал. Зачем так понтовать? Я этих «голубых» и без удостоверения заломаю.

– Мне заламывать там никого не надо. Балерун – на учете не состоит. Надо сделать так, чтоб он на тебя, на дружинника, напал, сопротивление оказал, драку устроил. Короче, совершил противоправные действия в отношении народного дружинника в присутствие свидетелей. Теперь понял?

– Понял.

– Ну, и чего сидишь?

– А Алиса знает, что мы там будем делать с этими «голубыми»? Может, она в машине посидит, пока мы их заактируем.

– Нет. Пусть привыкает. Она сама себе работу выбрала. Мне вторая Шполянская в диспансере не нужна. Здесь ты или психиатр, или наш пациент. Третьего не дано. А тебя, если еще раз увижу с этой медсестрой у ворот больницы, выгоню с работы.

Гарик вышел во двор, сел на свое место в машине и стал наматывать на кисть левой руки вафельное полотенце.

– Кучерявый, а ты извиниться не хочешь? – повернулась к санитару Алиса.

– А за что извиняться, Алиса Викторовна? – прикинулся шлангом Гарик.

– За клоунаду твою у ворот больницы.

– Алиса Викторовна, какая клоунада? У нас все серьезно. Поцеловал – женись! Но сейчас меня больше мужики волнуют. Вот зайдем мы в комнату к Старовойтову, а у них любовь в разгаре со всякими извращениями. И что делать дальше будем? Вы такая красивая, вся в белом, а перед вами два голых мужика. Как вы потом мужу в глаза будете смотреть? Это ж полная аморалка. Да на этом фоне страстные поцелуи моей Светки у дверей дурдома – невинная шалость.

– Еще одно слово о моем муже, и я убью тебя!

– Все понял, Алиса Викторовна. Солдат святого не обидит. Я его в рамочку и на стенку, – замахал руками Гарик. – Но я не о нем беспокоюсь. Вы бы в машине посидели с Костей, его семейную жизнь гетеросексуальную обсудили, пока я с «голубыми» буду разбираться. А уж когда мы с ними все вопросы решим, и все это безобразие штанами прикроем, зайдете вы вся в белом, с французскими запахами, которые с ума сводят настоящих мужчин даже в психовозке.

– Слушай, ты, настоящий мужчина, это тебе главврач на инструктаже сказала?

– Нет, что вы, инициатива снизу. Если что не так – безграмотный санитар во всем виноват. И заголовок на «Свободе» мою самооценку поднимет на небывалую высоту: «Санитар Барский из Казантипа избил голубых во время акта». Представляете, какими глазами после этой передачи на меня женщины будут смотреть!? Борец за права женщин. В СССР мужиков и так не хватает на всех, а тут еще эти женоненавистники со своими оргиями.

– Клоун, рот закрой! – неожиданно взорвалась Алиса. – Я еду к Старовойтову разбираться с жалобой его соседа. Все остальное меня не интересует. Выявлять преступников должна милиция, а не мы. Ты меня понял, санитар!?

– Так и я о том же. Мы же с вами ангелы смерти в белых халатах. Кстати, Алиса Викторовна, прическа мне ваша нравится очень. Вы такая красивая и загадочная стали, что я прямо здесь готов стать перед вами на колени и попросить прощения за все свои прошедшие и будущие грехи. А на Костю внимания не обращайте. Он – женатик, пусть завидует.

– Алиса Викторовна, не обращайте внимания на этого балабола. Приехали. Старовойтов на третьем этаже живет. Только вы к нему близко не подходите, он просто бешеным становится при виде женщин. В прошлый раз его с милицией еле взяли.

– Потому что со Шполянской поехали, – подхватил тему Гарик. – Она защищать его стала, Ларисе звонила, на меня докладную написала.

– А ты был не виновен, потому что весь в белом, – поддела Гарика Алиса.

– Я так и не понял, в чем моя вина была. Постучал в дверь, а в комнате Старовойтов с каким-то мужиком. Я и слова сказать не успел, как он пощечину мне отвесил.

– И что потом было?

– Все по инструкции. Я ему хомут на шею в состоянии аффекта, а дружок Старовойтова кинулся отбивать больного, а тут еще Шполянская истерику закатила, чтобы я художника не душил, потому что он талант и светлая личность. Ну, и врезал я им обоим от души, чтоб руки не распускали.

– Я читала в карточке, что ты с ними сделал. Раиса Васильевна подробнейшим образом описала в амбулаторной карте, как санитар и два милиционера избивали художника и его гостя-скрипача.

– Так сами ж виноваты. Если я санитар, так мне с порога можно и в морду? Со мной такое не проходит.

– А с гостем что потом было. В карточке о нем ни слова?

– С гостем нормально все случилось, его хотели за мужеложство привлечь, а потом хулиганкой ограничились. Четыре года за мордобой с малявой о том, что он зашкареный. Короче, опустили его в СИЗО за немужское поведение.

– И ты этим гордишься?