Бунт Афродиты. Секс-рассказы

***

Михаил поднялся с дивана и побрел в спальню. Там он раскрыл дверцы шкафа и стал перебирать платья, знакомый запах наполнил его ноздри. Вот это ты купил ей в Париже, а она надела его на встречу одноклассников, и ты увидел ее фото в фейсбуке с торчащими сосками, видневшимися сквозь полупрозрачную вставку на груди. Ты злился, как Цербер на привязи, и влупил ей по заднице, когда она пришла домой. И сколько ж она тебе нервов вымотала, сучка малая. А теперь некому будет.Да. Он перебирал платья, пока не добрался до белого критского хитона, достал его, бросил на кровать, лег сверху и закрыл глаза. Вернись, Бельчонок, я никогда больше не буду тебя ревновать, и ходи в чем хочешь, хоть голой совсем…

***

Он стоял на набережной почему-то в Одессе, над ним трепыхался разноцветный холщовый зонт, перед ним стоял лоток: он торговал яблоками в гранатовой глазури. Стоял он тут уже давно, яблоки почти все раскупили, осталось одно. Ветер с моря шевелил его непослушные вихры, мимо неспешно фланировали люди, утомленные солнцем. Откуда-то доносилась песня Эроса Рамазотти, сзади него журчали фонтаны, струйки пота стекали по его коже под футболкой, он изнывал от безделья и ожидания. Ему страшно хотелось бросить все, добежать до моря, нырнуть и плыть навстречу солнцу, смывая с себя пот тревоги и усталости. Он всматривался в аквамариновую даль, будто надеясь увидеть там одинокий парус. Картину моря заслонила тень, он сфокусировал взгляд перед собой и увидел трех молодых женщин, остановившихся перед его лотком. Были они почему-то совершенно обнажены, волосы, украшенные драгоценными диадемами, трепал ветер. Слева стояла темноволосая, в теле, женщина с полной грудью, справа – блондинка с волнистыми волосами, а в центре – девушка с зелеными глазами, медно-рыжими волосами и острой конической грудью. Все три смотрели на него, губы их шевелились, но он не слышал слов. Молча он взял последнее яблоко и протянул рыжей девушке, та взяла его, лизнула глазурь и, глядя ему в глаза, произнесла: «Загадай желание. Будет тебе счастье».

Михаил расплющил глаза: он лежал на кровати, пальцы его сжимали белый хитон. Эх, блин, какое уж тут счастье. Пошли покурим, Майкл. Никаких вещих снов не бывает. Это Фрейд тебе сон подогнал, вытащив из тебя твое желание. Он побрел на кухню, поставил чайник, плюхнулся на стул и закурил, потом проделал привычные уже манипуляции с телефоном – ничего нового не было. Он налил себе кружку чаю и опять залез на страницу Белки в фейсбуке, стал крутить ленту вниз, будто перед ним был папирус жрецов, скрывающий ответ оракула, у которого он безуспешно пытался выведать свою судьбу. Ну почему же она ушла? Даже не поговорив. Я бы все исправил. Дал бы страшную клятву. Вот, даю страшную клятву. Пусть меня гром разразит, если я еще раз… Он рассматривал фотографии, наводил курсор на лайки, читал имена каких-то совершенно не известных ему людей, пока взгляд его не уперся в знакомое имя. «Вольдемар Боборыкин». Жар бросился ему в голову, он в три глотка выхлебал чай и грюкнул кружку о стол. Так это не почему она ушла, а к кому! Дуридомский ты Дуридом! Вот тебе и «Я так больше не могу». Вот все и встало на свои места! Она же говорила, что ей с ним хорошо. И пока ты тут денег собирался срубить, как Гефест ковал будущее счастье, она… с этим Аресом… А у него откуда же деньги. Ну дурак ты совсем. Когда она к тебе пришла, разве у тебя были деньги? Разве в деньгах дело? С милым и в шалаше… Ах ты, мать твою расперемать! Надо покурить срочно. Господи, да ты мокрый совсем. Надо в душ сходить, потом покурим.

Михаил бросился в ванную, посрывал с себя одежду и залез в душевую кабину. Холодную? Холодную! Колючие иголки кололи его со всех сторон, он вертелся под струями и вдруг с удивлением заметил, что ему стало легче – не от душа, а от того, что ответ был найден, все стало на свои места. Вот и найден мотив, теперь, господин комиссар… А что теперь? А хер его знает, товарищ майор, что теперь. Пошли покурим. Он выбрался из душа, растерся полотенцем, оделся и отправился в кухню. Там он закурил и стал строить план действий. Так, надо его адрес разыскать. Ну, это мы нараз сделаем. И телефон. Позвоним и… И что. И приедем. А там… А там уж увидим. Нужно еще в мединститут на кафедру позвонить – узнать его расписание. Лучше с утра заехать, чтоб один дома был. И сходу – в глаз. А потом… Да хер с ним потом. Посмотрим, что потом. Давай Тимке позвоним, пусть через ментов координаты его вычислит. Ну давай. Он набрал номер Тимура.

– Привет, брат.

– Привет. Ну ты чё, живой?

– Да так. Не очень.

– Чё, до сих пор не отошел? Пивчиком лечился?

– Да в жопу пивчик, Тимка. Белка ушла.

– Да я знаю. Звонил?

– А ты откуда… ааа… Дашка. Выключен телефон.

– Ну, ясно. И чё теперь.

– А теперь мне надо, чтоб ты мне координаты одного перца разузнал.

– А чё перец-то?

– А она к нему ушла.

– Да ты чё, правда? А ты как знаешь?

– Дедукция, Ватсон.

– И ты думаешь ему…

– Именно. Я думаю ему. Или ты думаешь, что я этому хрычу старому Белку отдам?

– Да не, я чё…

– Ну вот. Записываешь?

– Давай.

Михаил закурил новую сигарету и откинулся на спинку стула. Ну вот, как-то легче, когда знаешь, откуда ноги растут. И что с ними делать. Повыдергать, да и все кино. Так, давай в мединститут позвоним. Он набрал в поисковике текст, нашел телефон и позвонил – никто не взял трубку. О, да уже и вечер. Ладно, завтра с утра все и поделаем. А сейчас…

Ухо его чутко уловило скрежет ключа в замке, он сорвался с места и бросился в холл: на пороге стояла Белка в легком бирюзовом платье.

– А чемодан где?

– Там. Мне еще один нужен.

– А. Мало, значит. А место у него есть? Комнат сколько?

– У кого у него?!

– У Вольдемара Арнольдыча.

– Мишка. Ты и всегда был Дуридом. И теперь не поумнел. Не хочу я с тобой говорить. Отойди.

– Ну понятно. Я же не доцент. Что со мной говорить.

Девушка глянула на него через плечо и отправилась в спальню. Михаил поплелся за ней следом.

– А чего это платье мое тут валяется? И помятое все. Ты мои вещи собирал?

– Нет… я… это…

– Что?

– Я про Крит вспомнил. Достал вот.

– Мишка. Скажи честно. В последний раз. Ты на нем что – лежал?