Геммы. Сыскное управление

– Вот же демон! – шепотом выругался незадачливый переписчик по имени Илай. – Химера рогатая, будь я трижды проклят!

– Гемм Ила-а-ай!

В тот миг он испытал почти такой же ужас, как когда ему вынесли приговор и заточили здесь.

– И угораздило же, – все так же тихо бормотал Илай, обреченно шаркая к высокой кафедре, над которой уже покачивалась пегая, как перепелиное яйцо, голова Хранителя Архива.

Еще миг – и на переписчика уставились глаза старика: когда-то пронзительно-синие, но теперь поблекшие до водяной прозрачности от того, что Хранитель долгие годы не использовал свой талант.

– Я слышал колыбельную, – подозрительно протянул Хранитель, – навязчивую такую мелодийку… Признайся, твоя работа, шельмец?

– Колыбельную? – Илай сдвинул брови с самым невинным и в то же время сосредоточенным видом. – Не понимаю, о чем вы, я не слышал никаких посторонних звуков. Разве что муха пролетала полчаса назад – от восточного окна к южному.

Притворство далось ему с трудом, но он знал, что бывшему дознавателю нипочем не расколоть его, если он только сам не признается – слишком слаб лазурит старика.

Но тот был не так прост. Говорили, в свое время он чуть было не попал в Орден и не стал Сияющим, но предпочел остаться на старой службе.

– Я вижу больше, чем могут мои бесполезные глаза, – угадав его мысли, рявкнул Хранитель, перегнулся через край кафедры и ухватил Илая за подбородок длинными серыми ногтями. Бледные радужки стариковских глаз на долю секунды затянулись синими прожилками и тут же угасли. У Илая подогнулись колени. – Кому, как не тебе, вытворять такое? Я знаю, ты заполз мне в голову со своей дурацкой песенкой! Думал, усыпишь старика и сбежишь в город через Черный сад? Но ты настолько слаб и глуп, что своим шепотком усыпил нас обоих! Ха, мальчишка, не провести тебе меня! Не сегодня!

Илай отшатнулся от мерзких нестриженых когтей Хранителя, оставивших след на его лице. Ему было противно, что его план был так легко разгадан. В груди бурлило что-то раскаленное и вязкое, как смола. Но он не позволит себя сломать, не покажет своего разочарования, даже если он обречен навеки остаться в Архиве. Если бы он только добрался до учебного корпуса, если бы только смог объясниться!

За спиной Илая захихикал увалень Рустикс, сосланный на бумажную работу за вопиющую тупость и неспособность использовать дарованный ему талант. Зелень уже увядала в его маленьких, близко посаженных глазах. Здесь, в Архиве, нет нужды в талантах геммов, здесь их кладбище.

Но Илай не таков! Он был лучшим, одним из лучших кадетов! И теперь, пока остальные геммы уже вступают в должность и начинают нести службу, он осужден поблекнуть и исчезнуть в этих стенах, состоявших, казалось, из прессованной пыли!

– Малютка Янтарь усыпил себя сам, – не унимался Рустикс. – Заболтал сам себя!

– Захлопни пасть, пустышка! – огрызнулся Илай.

Архив почти отравил его своей дремотой, и Илаю хотелось движения, любого, даже если это будет движение кулака к носу тупицы Рустикса. Но тогда он выйдет отсюда и вовсе нескоро.

– Ну-ну! – раздался насмешливый голос. Не в голове Илая, как это бывало часто, а в самом Архиве. Илай встрепенулся, сердце радостно застучало. – Доброго дня, господин Хранитель.

Все обернулись на статного молодого мужчину в шерстяном плаще и треуголке, отряхивающего с плеч снежную крупу. Его темно-рыжие волосы были убраны в хвост и перевязаны бархатной лентой, а глаза светились таким же неестественно желтым, что и у Илая.

– Ваше Превосходительство, – сварливо проскрипел Хранитель, тускнея на глазах. – Чем обязаны вниманием Сияющего?

Илай догадывался, но верить боялся. Михаэль, рыцарь Ордена Сияющих и по совместительству его куратор, раньше тоже был в ранге гемма-янтаря, но настолько преуспел в службе, что был произведен в ранг Топаза самим Диамантом. Илай в нем души не чаял.

Михаэль с учтивой улыбкой коснулся края треуголки, отороченной лебяжьим пухом, и пояснил:

– Я здесь, чтобы забрать своего кадета.

– Его наказание за дерзость еще не закончено.

Илай, конечно, и сам недоумок – это ж надо было разозлить самого ненавистного наставника перед днем выпуска!

– Обстоятельства изменились, – спокойно возразил Михаэль, – и наказание велено считать завершенным.

От возмущения у Хранителя аж голова затряслась на шее, отчего Рустикс, о котором все благополучно позабыли, тупо захихикал, но тут же осекся, поймав свирепый взгляд Хранителя, и убрался восвояси.

– Полагаю, мое мнение… – завел старик.

– …чрезвычайно ценно, – закончил за него Михаэль и продолжил, обращаясь уже к Илаю: – Немедленно одевайся.

Не помня себя от счастья, Илай бросился за верхней одеждой. Застегнул на все пуговицы мундир учебного корпуса, поправил шейный платок, обмахнул тряпкой ботфорты с квадратными носами и пристегнул плащ. Конечно, не такой роскошный, как у Михаэля, но где он, а где Илай?

На бегу надевая треуголку, юноша вернулся к куратору и вытянулся перед ним во фрунт прямо возле кафедры:

– Кадет Илай готов служить!

Михаэль хмыкнул и положил ему руку на плечо.

– Так идем! Надеюсь, «когти» при тебе? А, не беда, я взял все!

Попрощавшись со все еще взбешенным Хранителем, геммы покинули Архив Ордена.

В экипаже Михаэля Илая дожидалась его амуниция – «когти» на ботфорты и мушкет с поясом для патронов и прочей дребедени вроде шомпола и смазки. Кучер чмокнул губами, и легкие крытые сани с серебряными бубенцами покатились в сторону пристани. Пока Илай корячился на сиденье, цепляя металлические крюки на место привычных шпор, куратор вводил его в курс дела:

– Не успели остальные принести присягу, как прилетело, – поведал Михаэль, поднимая выше воротник. – В сыскном управлении все пребывают в непередаваемом восторге, что часть дел, а значит, и своих неудач, теперь можно сваливать на ваши плечи. Но Диамант и государыня императрица полагают, что геммы способны на большее, чем блюсти веру в серафимов и украшать ее двор. – на этих словах он улыбнулся особым образом, явно имея в виду себя. – Ты должен осознавать возложенную на тебя ответственность, Илай, и впредь не допускать ошибок. Держи свою гордыню в узде.

– Да, сударь.

Илай почувствовал, что краснеет самым позорным образом, и отвернулся, чтобы куратор не заметил его смущения. Михаэль был на семь лет старше, а потому гемм чувствовал себя совершенным ребенком. Если бы удалось хоть отрастить усы! Жизнь вмиг стала бы невообразимо легче и прекраснее.

Город несся навстречу черным саням, прохожие с оханьем и криками бросались врассыпную под свист кучера и его хлыста. Посторонись! Торговые ряды и доходные дома, кабаки и хибары исчезали в снежной пурге, поднимаемой конскими копытами и наточенными полозьями. Посторонись, дело государственной важности!

– Итак, к делу, – невозмутимо продолжил Михаэль. – В городе давно действует банда контрабандистов. Это обыденность, с которой вашей команде вряд ли придется сталкиваться часто, ведь, напоминаю, ваша главная обязанность – проводить следствие по делам, в которых замешаны мистерики и прочие нечистые еретики. Миссия эта негласная, но и забывать о ней не стоит. Понимаешь, о чем я?

Пронзительные желтые глаза Михаэля впились в Илая, и тому оставалось только кивнуть. Обычные полицейские попросту не способны угнаться за преступным умом и силой мистерика, владеющего чарами, ваятеля, изобретающего проклятые механизмы, или спятившего капурна, повелевающего мертвыми. А что до нечисти или неразумных монстров, кишащих по углам и канавам этого города и всей страны? Или, к примеру, демонопоклонников, способных ради своих господ на все? Как ни посмотри, обычным смертным не обойтись без заступничества геммов, взращенных церковью Святых Серафимов. Его, Илая, как и остальных геммов его поколения, вырастили именно для этой миссии.

Стон хлыста – и какой-то бродяга летит в сторону с рассеченным лицом, изрыгая мутные проклятия. И хватило же ума бросаться под рыцарские сани!

– Возвращаясь к нашим контрабандистам. Не хмурься, знаю, ты рассчитывал на какой-нибудь блестящий подвиг, но служба в полиции состоит не столько из захватывающих перипетий, сколько из угнетающей рутины. Однако на этот раз эти подонки, контрабандисты, грозятся спровоцировать международный скандал, поэтому твоим новым руководством, господином полицмейстером и по согласованию со мной лично было решено подключить вас четверых к поимке.

– Вам нужен «неслышный голос», – решился открыть рот Илай.

– Именно. Хоть вы и прошли полное обучение, но сегодня особенно важно показать слаженность ваших действий. Не подведи меня, – произнес Михаэль тише, и его пальцы сжали плечо гемма сквозь шерсть форменного плаща учебного корпуса.

Со всей спешкой они преодолели путь всего за четверть часа, и сани остановились в безымянном переулке на задворках столицы, в Забродье.

Юноша спрыгнул в чавкнувший серый снег и закинул тяжелый мушкет на плечо.

– Действуй по Уставу. Во славу Крылатых. – Михаэль глянул на него сверху вниз.

Илай сложил ладони на груди в жесте, символизирующем крылья Святых Серафимов.

– Не посрамлю чести! – воскликнул он запальчиво и щелкнул каблуками ботфортов, из которых тут же выскочили по бокам загнутые крюки «когтей».