один. Том 2

– Думаешь, Бэнни интересовался наследием «Заката»? Или наследием Лиама?

– Пока не знаю.

– А что за документы были в планшете?

– Тексты, статьи, выписки какие-то, фотографии учёных. В принципе, всё это не так уж и засекречено. Но ещё там был один список… Думаю, перечень подопытных.

– Подробнее.

– Я не смог скопировать его или сфотографировать, у него хорошая защита стоит, даже переписать не дало. Там была таблица с номерами и кличками, вроде: Шустрило, Тут-там и прочие. Думаю, это люди, над которыми и ставили опыты.

– Может, Бэнни хочет возобновить эти исследования и поэтому похитил Лиама? – предположил Кинг.

– Я тоже об этом думал, но в планшете были ещё интересные записи. Похоже, что Бэнни имеет несколько тайных убежищ, и у меня есть некоторые мысли, где сейчас может быть Лиам. Если он всё-таки у Бэнни… Сегодня проверю.

– Будет просто замечательно, если ты найдёшь этого гения.

– И ещё, Дэмиен, я всё же думаю, что Лиам вообще не знал, что «Закат» действовал, основываясь на его теориях. Он пропал семнадцать лет назад, а основной пик деятельности Заката был пятнадцать-шестнадцать лет назад.

Дэмиен несколько раз медленно и вдумчиво кивнул, затем сказал:

– Хорошо, Джон, я тебя услышал. Завтра же поговорю с Бэнни и определюсь, как с ним поступить. От тебя жду скорейшего нахождения Лиама. Спасибо за работу.

Джон встал и направился к выходу, но вдруг остановился и добавил:

– Да, и ещё кое-что. На сигнализацию квартиры Бэнни приехала Виктория Крон лично.

– Интересно… – протянул Кинг.

***

Шанс.

Военные «мёртвой» армии разбили свой лагерь на окраинах города, так как разместить такое количество «приезжих» Шанс был не готов, да и сами «приезжие» не сильно рвались всей армией оказаться внутри «базы» врага. Собственно, и лагерем это было трудно назвать, так как весь он состоял из окопов, подземных тоннелей и блиндажей.

Марси стояла прямо над одним из окопов и смотрела на лагерь, затем обернулась и взглянула на верхушки зданий города, видневшиеся из-за стены. Послышался вздох, означающий осознание человеком никчёмности существования народа, к которому он принадлежал. Марси спрыгнула в окоп.

– Привет, – произнесла она, войдя в блиндаж капитана отряда Дуна.

– Добрый вечер, – спокойно сказал капитан и отошёл от какой-то карты, лежащей на служащей столом груде земли. Выглядел он, можно сказать, обычно – средний рост, тёмные волосы, не красавец и не урод (по местным меркам), ничем не выделяющийся. Была у него одна особенность – люди забывали его, словно человеческая память не могла схватиться хоть за что-то, чтобы сохранить в себе этот образ. Таким качеством он напоминал приходящие прямо перед сном мысли.

Марси не спеша прошлась по комнате и уселась на меньшую кучу земли, для этого и предназначенную.

– Накир, верно? – спросила она; капитан кивнул. – Скажи, Накир, есть ли отличия между нашей жизнью, – она обвела глазами «кабинет» капитана, – и жизнью местных жителей?

Накир помолчал немного, затем ответил:

– Есть, конечно. Они довольно странно живут. Сильно вольно, как по мне.

– Сильно вольно?

– Да. Думаю, им бы не помешала хоть какая-то дисциплина и простота.

Марси усмехнулась.

– Роскошь – удел бездельников?

– Верно. Роскошь – это болезнь.

– Объясни, – попросила Марси.

– Роскошь заставляет человека менять вектор своих размышлений и стремиться к ещё большей роскоши, тем самым меняя личность, разрушая его жизнь и врождённые стремления. Она затуманивает разум.

Марси снова усмехнулась – не потому, что слова Накира ей показались смешными, а потому, что не ожидала от него подобных осмысленных идей. Пусть она и была абсолютно противоположного мнения.

– А тебе нравится жить в окопах? – спросила она.

– Меня это устраивает, потому что такой образ жизни позволяет удерживать баланс между внешней и внутренней стороной нашего существования.

– А роскошь этот баланс нарушает?

– Думаю, да. Роскошь может всецело обратить неподготовленного человека ко внешней стороне, полностью разорвав связь со внутренним миром.

Улыбаясь, Марси осмотрела Накира с ног до головы, затем сказала:

– Многие с тобой не согласятся.

– Я знаю. Меня это не тревожит.

– А как насчёт твоих людей? Им нравится такая жизнь?

– Мне никто не жаловался.

– Это хорошо, – кивнула Марси, встала и прошлась по комнате, сцепив руки за спиной. Из одной стены торчал извивавшийся червь. Марси скривилась и тихо проговорила: – Не думаю, что люди должны так жить…

– Что?

Марси резко повернулась к капитану:

– Накир, почему твой подчинённый Дун вчера убил мальчика, которого мы взяли в плен ещё у нас?

– Вчера Дун отпросился, сказал, что хочет помочь городу восстановиться. Я отпустил. Потом эти новости…

Марси ещё раз осмотрелась вокруг, намеренно создавая паузу.

– Может, он жаловался на что-то? Может, болел? Может, есть какие-то мысли по этому поводу?

Накир помолчал какое-то время, затем задумчиво заговорил: