один

Брови Марка слегка подскочили на лоб, он как можно спокойнее и аккуратнее спросил:

– Вы кто? Что тут происходит?

– Вы, господин, у меня в плену, – ответил Альвиан, как-то переигрывая в любезностях.

– И что же вам от меня нужно?

– Какой вежливый тон… Вас переполняет любовь? Или… Вы боитесь… Вы боитесь?

Марк нахмурился, промолчал.

– Почему? Что заставляет вас бояться? Ожидание возможной смерти? Или неподвижность? Или я? – пауза. – Или, быть может, будущее? Простите… Простите, я не силён в эмоциях. – Марк разглядел под бородой Альвиана насмешливую ухмылку. – Эмоции – загадка всего человечества, а вы мне их так открыто демонстрируете! Опрометчиво! – Альвиан помолчал немного, глядя блестящими глазами на своего пленника. – Хотя, разве можно лишь по ним понять, что думает собеседник? Вы не против, если я вас собеседником буду называть?

Марк не ответил, решив, что ответа от него и не ждут, но Альвиан молча смотрел на Марка, пока тот не кивнул, пребывая в некотором недоумении, о чём говорил и взгляд, и сам кивок.

– Спасибо! Так вот, разве можно лишь по одним эмоциям понять, что на самом деле думает собеседник? Тем более, по видимым эмоциям, то есть намеренно показанным? Разве можно лишь по ним ориентироваться в беседе? Разве можно лишь по ним понять душу собеседника? Можно? Думаю, нет. Вот вы, понимаете моё нутро?

– Нет, не понимаю, а разве нужно? – слегка растерянно спросил Марк.

– Конечно, нужно! Как же тогда понять, к чему вообще ведут все разговоры и действия? Без понимания нутра ни к чему не придёшь.

Марк молча смотрел на заросшего отшельника и всё ещё видел насмешливую ухмылку под его растрёпанной бородой. Эта явная несовместимость серьёзности ситуации, неуместной темы для разговора, напускной любезности Альвиана и уничижительной усмешки на его губах колола разум Марка, вызывая злость и раздражение.

– Зачем мы вообще об этом говорим? – возмущённо спросил Марк.

Альвиан сыграл бесящее, заметно преувеличенное удивление, максимально при этом раскрыв глаза, и ответил:

– Беседуем.

– И ради этого вы меня связали?

– Нет, ну что вы, разве для этого нужно связывать? – как-то простодушно, и опять с намеренно выставленной напоказ аффектацией, спросил Альвиан.

«Да он играется со мной», – эта мысль окончательно взбесила Марка, он грубо, с умеренным криком спросил:

– Ты кто, чёрт возьми, такой?! Что ты собираешься делать со мной?!

Альвиан посмеялся носом, встал с табурета и повернулся к окну.

– Люди кажутся мне очень сильными и умными, но иногда… ммм… это иногда. Как же я люблю человеческое «иногда», – он говорил медленно, наслаждаясь каждым произнесённым словом. – То время, когда люди действуют по указанию эмоций, оно самое сладкое. Вот взять вас, – он посмотрел на Марка, – вы не кажетесь мне глупым, собственно, вы и не были бы здесь, будь вы неразвиты, так почему вы вдруг решили, что со мной можно общаться криком и в таком тоне? И почему так резко сменили этот самый тон? Разве не глупо грубить тому, перед кем вы лежите связанным?

– Хватит нести чушь! Отвечай уже, что происходит?! – протараторил Марк на повышенном тоне и задёргал руками.

Альвиан тяжело выдохнул и промолвил:

– Значит, беседы не будет… Хотите так? Хорошо, я отвечу на ваш вопрос, Марк, но отвечу только на один. А потом уйду. Так что выберите правильный вопрос.

«Марк? Откуда он знает моё имя? – глаза Марка слегка раскрылись от удивления. Раздражение отступило. – Это не просто сумасшедший. Необходимо взять себя в руки».

– Ты играешься со мной, – проговорил Марк и вызвал у Альвиана очередную едва заметную улыбку, затем его лицо вдруг изменилось и стало каким-то хитрым. Марк насторожился.

– Отчего бы и не поиграть? – заговорил Альвиан. – Своим враждебным и слабо контролируемым поведением ты загнал себя в неприятное положение, но ты и сам это понимаешь, – он немного помолчал, глядя на Марка, затем продолжил: – Я ведь изначально хотел поговорить, рассказать всё, но твоя враждебность… – он как-то наигранно вздохнул. – Вы, люди, становитесь слабыми, жалкими и управляемыми, когда следуете за эмоциями.

«Вы, люди? И как-то сильно дерзко для него… И фамильярно», – задумался Марк и спросил, прищурившись:

– Вы – люди?

В голове пронеслась мысль: «Это уловка! Мой один вопрос, я только что его задал!».

– Я надеюсь, вы поняли, что это был не вопрос, а просто мысли вслух, – протараторил Марк и замер в ожидании.

Альвиан расхохотался.

– Вы слабы, Марк. Вы гонитесь то за одной эмоцией, то за другой, и не видите мир в его реальном воплощении. Всего пара предложений, изменение тона и манеры общения заставили вас бояться потерять меня, свой источник информации и возможность выбраться, и вы начали потакать мне и моему правилу одного вопроса, хотя до этого злились, раздражались и не хотели нормально говорить, а ещё до этого были вежливы и уважительны. За людьми с полным эмоциональным набором интересно наблюдать, но иногда это жалкое зрелище. И весьма предсказуемое, отчего и быстро утомляет. Было забавно, но теперь прошу, Марк, задайте свой вопрос.

Марк выдохнул и спросил:

– Где я?

– Вы в моём доме, а именно – на пятом этаже семнадцатого дома бывшей улицы Маршака, не?когда существовавшего города Одесса, не?когда существовавшей страны Украина.

Глаза Марка округлились, но он не успел ничего сказать, а только издал мычание, так как Альвиан снова всунул кляп ему в рот. Человек, выглядевший как отшельник, последний раз посмотрел на своего заложника, улыбнулся и покинул комнату. Марк остался наедине со своими мыслями, но вскоре, словно по команде, уснул.

На улице темнело. Начинал капать дождь. Под одним из домов стояли три человека в военных костюмах мышиного цвета, от которых вода просто отскакивала. Один из них поднял руку и пальцем указал на пятый этаж.

– Там.

Он же достал из портфеля три баллончика и передал остальным. Второй человек достал из кармана небольшой круглый, похожий на шайбу, предмет и положил под ноги. Над головами образовалось невидимое поле, заметное только благодаря воде, которая стекала по нему, как по стеклу, что позволило всем троим покрыть себя содержимым баллончиков.

***

Наступила ночь. Белый лунный свет рассеивался в облаках и почти не освещал улицу, по подоконнику стучали одинокие дождевые капли, а Марк всё так и лежал, привязанный к кровати в маленькой комнате.

Дверь отворилась. Марк проснулся, едва Альвиан успел переступить порог.

– О! Вовремя, – воскликнул бородатый отшельник и поставил на пол лампу.

Марк заметил в руках у Альвиана шприц, почувствовал вновь нарастающую панику и задёргался, намереваясь освободиться.

– Должен признать, общение с новенькими придаёт мне… – Альвиан задумался. – Нет, неправильно. Общаясь с вами, я отдыхаю, я поистине отдыхаю. Страх… – он наклонился к Марку и поднёс шприц к своему глазу. – Страх перед всем, что вы чувствуете, слышите… – он медленно начал переводить иглу от своего глаза к глазу Марка, – видите… – Альвиан секунд с десять наблюдал за учащающимся дыханием и сфокусированными на приблизившейся игле узкими зрачками своего заложника, потом резко выпрямился и закончил: – …стал моим лучшим другом.

Он повернулся в сторону открытой двери: в комнату вошёл человек в маске кошки. Казалось, зрачки Марка вмиг расширились до максимального уровня, но с каждым шагом человека в маске они становились всё больше и больше. Альвиан молча наслаждался реакцией заложника, но, в конце концов, продолжил:

– Ну… Наверное, я мог бы играть с вашими эмоциями целую вечность, но, увы, – Альвиан пожал плечами. – Время поджимает. Простите, Марк, – он быстро наклонился и воткнул иглу в шею заложника.

В глазах начало темнеть, и последнее, что услышал Марк, глядя на человека в маске, были слова Альвиана: «И да, это действительно кошка, а зовут её Равен».

***