Ораторское искусство

Есть только один способ пройти обучение на царя по ускоренной программе, чтобы не учиться всю жизнь. Это расширить круг общения, включив в него всех выдающихся поэтов и софистов – так Исократ называет всех интеллектуалов: как философов, так и риторов. Они научат быстро мыслить в сложных ситуациях, дискутировать и вырабатывать лучшее решение задачи, находить самый быстрый путь к устранению того множества затруднений, которые накапливаются в жизни государства. Одним словом, чем больше друзей, тем быстрее ты решаешь задачи – не просто правильно, но находишь самое простое, быстрое и красивое решение:

Сближайся с людьми самыми разумными из твоего окружения, приглашай таких же со стороны, кого только сможешь. Знай, что тебе не должен остаться неизвестным ни один из знаменитых поэтов или софистов; будь слушателем одних, учеником других, готовь себя к тому, чтобы стать судьей менее знающих и соперником более сведущих. Посредством такой подготовки ты скорее всего станешь таким, каким, по нашему мнению, должен быть всякий, кто намерен царствовать правильно и управлять государством как следует. Более же всего ты поощришь себя к этому, если проникнешься убеждением, что скверно, когда худшие правят лучшими, а неразумные распоряжаются умными. Ведь чем сильнее ты будешь презирать чужую глупость, тем больше будешь развивать собственный разум[5 - Там же.].

Итак, оратор не просто дает уроки рассудительного отношения к происходящему, приводя исторические примеры. Он выступает как организатор клуба при царе: он подскажет царю, кто лучший поэт, кто лучший философ, кто может дать советы и кого еще из незамеченных умных людей надо привлечь. Исократ впервые создает такое сообщество, как интеллигенция (позволим себе русское слово, хотя говорим о древней Греции) – люди, которые создают совсем разные тексты, имеют разный жизненный опыт и разные привычки. Но вместе эти люди образуют среду, обучающую правителя критически относиться к своим прежним решениям: просто потому, что круг таких мыслящих людей расширяется, а значит, сильнее звучит разумная критика.

Но дальше Исократ начинает учить правителя хитрости. Прежде всего, правитель должен награждать лучших людей, чтобы люди худшие, завистливые и обидчивые, не подняли бунт, зная, что бунт подавят верные государю лучшие люди. Законы тоже должны стать лучшими, чтобы не подавать повод к бесчисленным тяжбам – ведь когда люди все время судятся, то они становятся злобными и готовыми к бунту. Когда судебный процесс длится годами, люди начинают выяснять отношения косвенными путями, с помощью интриг, а то и прямого насилия. Поэтому правильный суд – это хорошо и быстро работающий суд, люди в нем быстро получают искомое, благодарят законы и самого правителя как одушевленный закон, как своеобразный живой памятник закону:

Ты сможешь отлично управлять народом, если не будешь позволять бесчинствовать толпе и не станешь спускать бесчинства над нею другим, если, напротив того, будешь следить, чтобы лучшие жили в почете, а прочие ни в чем не терпели обиды. Это первый и самый важный принцип хорошего правления. Из установлений и обычаев отменяй или изменяй такие, которые существуют без всякой пользы. Всеми силами старайся изыскать лучшие установления; в противном случае заимствуй то, что есть правильного у других. Ищи для своего государства законы в целом справедливые и полезные, согласные между собой, такие, при которых у граждан возникает менее всего споров, а их разрешение становится наиболее быстрым, ибо именно такие качества и должны быть присущи хорошим установлениям[6 - Там же.].

Для Исократа, как для любого оратора, публичная жизнь – это в чем-то театр. Поэтому он дает правителю два совета, на первый взгляд противоречащих друг другу. Правитель должен возводить большие и пышные здания, чтобы все им восхищались, видели его славу, очаровывались им. Но гораздо больше денег он должен расходовать на друзей:

Управляй городом так же, как отцовским хозяйством: с блеском и царственной пышностью при возведении сооружений, со строгостью при взимании налогов, чтобы одновременно и имя свое прославить, и средствами располагать достаточными. Великолепие проявляй не в каких-либо дорогостоящих и преходящих затеях, а в том, о чем уже было сказано, равно как в красивых приобретениях и в благодеяниях друзьям, ибо такого рода издержки и тебе самому будут полезны и потомкам останутся более ценным достоянием, чем потраченные при этом деньги[7 - Там же.].

Конечно, Исократ так выпрашивает, не стыдясь, хорошего гонорара за свое выступление. Но мы видим, что правило Исократа работает и сейчас во многих странах: например, из бюджета будут выделены большие деньги на фонтан на центральной площади, но еще большие деньги будут направлены на строительство нового кампуса университета. Нынешние друзья правителя – это университетские преподаватели. Так что противоречия в советах нет: большие здания показывают, что правитель не тратит деньги на собственные частные удовольствия, а поддержка друзей знаменует, что слава его имени в веках важнее простого восхищения современников.

Правитель должен сам стать оратором. Исократ призывает научиться произносить мудрые речи и с их помощью показать себя властным над войной и миром. Плох правитель, которым управляют обстоятельства; он должен подниматься над обстоятельствами. Правители, не учившиеся у хороших ораторов, считают, что быстрая победа, будь то в войне или в споре, сразу же вызывает восторг. Поэтому чем чаще ты побеждаешь, тем лучше. Но на самом деле, говорит Исократ, нужна не та победа, которая ослепительна, а та, которая удивительна. Такая победа должна быть закреплена: нужно уметь удержать завоеванные владения, а для этого надо их обустроить. В споре тоже надо закреплять победу, показывая, что твой выигрыш в споре содействует общей нравственности всех подданных:

Доказывай свою способность к управлению не суровостью и не жестокостью наказаний, а стремлением всех – превзойти своей мудростью, так, чтобы люди считали, что об их благополучии ты сумеешь позаботиться лучше, чем они сами. Своими знаниями и подготовкой покажи, что ты можешь воевать, а своим отказом от каких бы то ни было несправедливых притязаний – что ты склонен к миру. Так относись к более слабым государствам, как ты хотел бы, чтобы более сильные относились к тебе. В спор вступай не по любому поводу, а лишь из-за того, что в случае победы принесет тебе пользу. Никчемными считай не тех, кто с пользой готов уступить, а тех, кто с ущербом для себя стремится выиграть. Верь, что величие духа присуще не тем, кто берется за дела не по своим силам, а тем, кто стремится к прекрасному и способен завершить любое свое начинание. Подражай не тем, кто распространил свою власть на множество новых владений, а тем, кто лучше всего управился с уже имеющимися. Имей в виду, что полного счастья ты достигнешь не в том случае, если со страхом, опасностью и насилием будешь повелевать всеми людьми, а если, оставаясь таким, каким следует, и действуя так же, как теперь, будешь стремиться к умеренным целям и всегда достигать их[8 - Там же.].

Итак, настоящий правитель счастлив потому, что все признают его счастливым в делах, видят его достижения и, главное, признают его умение правильно распоряжаться успехом. Все знают, что он никого не боится, потому что никого не обижает; все знают, что он щедрый, потому что разумно распоряжается своим хозяйством; все знают, что он мудрый, потому что благодаря мудрым советам занимается самыми важными делами, не размениваясь на мелочи. Репутация правителя и создает его немеркнущий образ в глазах современников и потомков, но эту репутацию правитель творит вдумчиво, как оратор. Необходимы особые жесты, особое «величие духа», то есть умение осуществлять великие дела. Плохой правитель берется за большие дела, но не доводит их до конца, а хороший правитель «стремится к прекрасному», то есть следит, чтобы дело на всех этапах и всем наблюдателям казалось правильным. В этом он так же внимателен к своим делам управления, как оратор внимателен ко всем поворотам своей речи, – все должно выглядеть безошибочно.

Как оратор контролирует себя, свои жесты, свою мимику, свои интонации, так и правитель контролирует себя, свое появление на публике и свои решения по улучшению инфраструктуры страны. Как оратор впечатляет цельностью своего образа, так и правитель тогда впечатляет властью над собой, особым самодержавным достоинством:

Властвуй над собою ничуть не меньше, чем над другими; считай, что самое высокое проявление царственных качеств состоит в том, чтобы не быть рабом никаких удовольствий, а напротив, управлять своими страстями еще больше, чем гражданами. Не завязывай никаких знакомств наобум или без расчета, но приучи себя находить удовольствие в беседах, из которых и сам почерпнешь полезное, и другим дашь повод судить о тебе лучше. Не проявляй тщеславия в том, что вполне доступно и дурным; лучше гордись добродетелью, которая никак не может быть достоянием негодных. Знай, что проявления уважения бывают подлинными не тогда, когда они выказываются публично и под влиянием страха, а когда люди, находясь у себя дома, больше восхищаются твоими решениями, чем удачей[9 - Там же.].

Добродетель состоит, например, в умении принимать новые законы, умении в ближних краях решать с соседями вопросы мирным путем, в дальних краях приобретать союзников. В отличие от негодных людей, действующих подкупом и угрозой насилия, добродетельный правитель мягко, но убедительно приобретает союзников – и делает поэтому положение своей страны в мире наиболее выигрышным. Наконец, Исократ учит общаться не с философами, которые занимаются частными научными вопросами, но с теми, кто имеет большой социальный опыт:

Мудрыми считай не тех, кто тонко спорит о мелочах, а тех, кто правильно рассуждает о важном; и не таких, которые другим обещают счастье, а сами испытывают массу затруднений, но таких, которые о себе говорят в меру, зато способны управляться с делами и ладить с людьми и не приходят в смущение от превратностей жизни, а умеют хорошо и спокойно переживать и удачи, и неудачи[10 - Там же.].

Такие философы показывают, как действовать в сложных ситуациях, как сохранять репутацию и становиться счастливым. В конце Исократ советует при общении с простыми людьми чаще цитировать Гомера и других поэтов. Ведь простые люди плохо видят цепочки причинно-следственных связей, но зато они любят сказки, любят зрелища, любят яркие картинки. Поэтому цитаты из поэтов, отсылки к сюжетам Гомера – лучший способ объяснить свои планы. А вот общение с философами и ораторами позволит правильно и на пользу всем составить эти планы.

Итак, оратор для Исократа – это не просто наставник правителя, это в чем-то образец для правителя. Оратор раньше достигает гармонии в речи, чем правитель учреждает гармонию дел в государстве. Оратор – хороший историк и юрист. Он, в отличие от лукавых друзей, движимых завистью или злобой, никогда не даст правителю вредных советов. Оратор – мастер создавать целостный образ репутации, создавать как бы живой образ величия – превращает правителя в живую статую, в блистательный пример репутации, в кумира всех подданных. При этом оратор должен быть и организатором. Он приближает к себе поэтов и философов (мы бы сказали: интеллигенцию), которые научат правителя принимать не просто правильные, но быстрые и вскоре оправдывающие себя решения.

2

Красноречивый философ на страже истины

Аристотель

Аристотель (384–322 гг. до н. э.) был великим философом и великим собирателем сведений по многим наукам. Его интересовало, как работает целое, но для этого надо было провести проверку частей. Чтобы понять, для чего нужны почки или желудок в организме, недостаточно бытовых представлений – надо сравнить организмы разных животных. Надлежит представить каждый организм как особый вид, особое соотношение частей, и тогда будет понятна функция каждой части. Дерзкое созерцание в сочетании с пытливым вниманием – вот что такое подход Аристотеля.

Аристотелю было интересно все, от государственного устройства дальних стран до комет и зарниц, от нагревания тел – до плана постановки трагедий, от повадок животных – до определения мужества. Философия для Аристотеля – не практическая наука, она не приведет сразу к богатству или пользе. Но она – наука, которую делают счастливые люди, понимающие, когда вещам хорошо, когда им самим хорошо, когда благополучно все в природе и в стране.

Философия – зеркало уже достигнутого счастья. Человек, которому не надо бороться за свою жизнь, может умом своим постичь многие сущности. Он проникает в сущность камня и сущность нравственного закона. В сравнении с Аристотелем часто даже самые вдумчивые философы, долго решающие какую-то проблему, кажутся несколько суетливыми – при том, что Аристотель непостижимым образом изучил все, что было известно на его время, и еще оставил место для просто счастливых размышлений о происходящем вокруг.

Три книги «Риторики» Аристотеля – систематический учебник риторики как искусства. Далеко не всякую убедительную речь Аристотель считал искусством. Например, мы в своей жизни часто замечаем «эффект автобуса»: кто-то в автобусе начинает чем-то возмущаться, и половина автобуса подхватывает это возмущение и тоже начинает кричать и возмущаться, хотя секунду назад люди даже не думали об этом предмете. Можно ли сказать, что зачинатель этого возмущения – ритор, раз склонил автобус на свою сторону? Аристотель скажет, что ни в коем случае: потому что искусство – это доведение дела до конца. Искусство, по Аристотелю, – создание готовых вещей, придание им завершенной формы. Вот если человек за время поездки в автобусе направит пассажиров на какое-то дело, например убедит их привести в порядок остановку, – он настоящий оратор.

Риторика как искусство близка логике, но только она работает не с доказательствами, а с предположениями; не с обязательным, а с вероятным. Например, «На улице тепло, следовательно, надо легко одеться» – это логическое утверждение. А «На улице тепло, следовательно, ожидается урожай лучше, чем в прошлом году» – риторическое утверждение, не учитывающее все факторы и опускающее некоторые звенья причинно-следственных связей. В политике нельзя ни о чем говорить с полной определенностью, обстоятельства могут повернуться неожиданным образом. Но и в суде тоже мы не можем до конца доказать виновность или невиновность: всегда в свидетельствах есть пробелы или неясности, и могут вскрыться новые обстоятельства дела.

Но при этом риторика – наука строгая. Аристотель отвергает мнение софистов, прежних интеллектуалов во главе с Горгием, считавших, что можно с помощью изысканно построенной речи любой слабый аргумент сделать сильным, пустить пыль в глаза, разыграть спектакль, который всех очарует. Нет, утверждал Аристотель, – это фальшивое искусство, которое быстро утратит свой блеск. Нельзя долго пускать пыль в глаза. Настоящий оратор не создает иллюзии, но помогает самой реальности стать более ясной. Например, судья может эмоционально отреагировать на какое-то отдельное обстоятельство дела, сделать из мухи слона. Все мы знаем, как часто нас может «зацепить» какая-то мелочь, и мы придадим ей большее значение, чем сути дела. Часто люди реагируют на какие-то отдельные слова, на интонации, на что-то привычное или, наоборот, скандальное и до сути дела не доходят. Задача оратора поэтому – вывести на сцену главное, отсечь мелочи, заставить вникнуть в суть дела и потому принять справедливое решение.

Настоящая риторика имеет дело с вероятным, но она служит истине, а не мнению. Она никогда не изменяет истине. Риторика нужна для того, чтобы мы не приняли «недолжное», плохое знание о предмете за действительную характеристику предмета. Ведь очень часто люди видят то, что хотят видеть: толпа реагирует на яркое, видит оболочку вещей, а не их истину:

Риторика полезна, потому что истина и справедливость по своей природе сильнее своих противоположностей, а если решения постановляются не должным образом, то истина и справедливость необходимо побеждаются своими противоположностями, что достойно порицания. Кроме того, если мы имеем даже самые точные знания, все-таки нелегко убеждать некоторых людей, говоря на основании этих знаний, потому что [оценить] речь, основанную на знании, есть дело образования, а здесь [перед толпою] это невозможно. Здесь мы непременно должны вести доказательства и рассуждения общедоступным путем…

Ритор поэтому упорядочивает материал, объясняет слушателям, что на самом деле произошло и какая ситуация в действительности. Бытовому зрению Аристотель противопоставляет точное знание о гражданской и юридической области. В отличие от софистов, которые видели в слове способ создания иллюзии, Аристотель усматривает в слове первичное социальное тело человека, первичную способность сопротивляться обстоятельствам и добиваться справедливости:

Сверх того, если позорно не быть в состоянии помочь себе своим телом, то не может не быть позорным бессилие помочь себе словом, так как пользование словом более свойственно человеческой природе, чем пользование телом.

Таким образом, ораторское искусство – это восстановление истинной, глубинной, или, как сказали бы греки, правдивой, человеческой природы. Человек, в отличие от богов, не может знать все. Но человек может знать, что такое справедливость, что такое правда, и находить эту правду в разных явлениях. Ораторское искусство позволяет признать чужую правду, которая выясняется в суде или политическом споре: нельзя настаивать уже на своей якобы правоте во всех случаях, нужно уметь признавать, что ты бывал неправ или хотя бы неправильно что-то сформулировал.

Аристотель отвергает модель Горгия и Исократа, в которой оратор управляет страстями (аффектами) слушателей, направляя их в нужное русло. Он считает, что это только часть ораторского искусства, а не целое:

Доказательство находится в зависимости от самих слушателей, когда последние приходят в возбуждение под влиянием речи, потому что мы выносим различные решения под влиянием удовольствия и неудовольствия, любви или ненависти. Этих-то способов убеждения, повторяем, исключительно касаются нынешние теоретики словесного искусства. Каждого из этих способов в отдельности мы коснемся тогда, когда будем говорить о страстях.

Да, надо уметь подчинять эмоции слушателя своему красноречию. Но еще важнее обращаться к политическому, гражданскому, житейскому опыту слушателей и доводить его до совершенства, делать его цельным. Только тогда риторика совпадет с диалектикой как искусством рассуждать и видеть вещи с разных сторон и с политикой как искусством правильно обустраивать полис, город-государство, выделяя главное и побочное в общественной жизни: