Утром выйдешь, весь в тепле –
город в тихой свежести,
в ярком блеске, в дымной мгле,
в радости и в нежности!
Ноги сразу твердые,
тело сразу ловкое,
словно ветер, бодрое,
и как вьюга, легкое.
Рдеют щеки, кровь тая,
жгут глаза лучистые,
и твое второе «Я» –
лучшее и чистое.
Снежным городом идет,
дышит и волнуется,
и сосульку в рот кладет,
пробегая улицу.
Весна
Изъезжено, исхожено,
во всей
красе,
стремглав из-под окошечка
летит
шоссе.
Летит шоссе на Киев
и на
Ростов,
а веточки нагие
пришли
в восторг,
что так прекрасен день их,
велик,
высок,
что их листва оденет,
наполнит
сок.
Теплом насквозь пронизаны,
сплетая
взор,
влюбленные,
приникшие, –
во весь
опор!
А волосы щекочут,
летят,
скользят.
– Чего
ты
хочешь?
Нельзя! Нельзя!
– Твой гнев
притворен
и твой
испуг…
Окна
притворенного
короткий
стук, –
и мчится
страсть их,
летит,
как смерч,
как сон,
как счастье,
как жизнь,
как смерть.
Лето
Что скажешь ты, холодная вода,
шершавой губке?
Что скажешь, загорелая нога,
шуршащей юбке?
О чем бормочешь, делая излом,
речонка-лента?
Как победитель, празднично и зло
сверкает лето.
Маслины пахнут пряно и остро.
В поту рубашка.
Горишь, как ветка в пламени костров,
пьешь, как ромашка,
спишь, как кленок, что засухой сражен;
рассвет нагрянет –
и, как клинок из золотых ножон,
луч солнца ранит.
Ну что, жива? Речному ветерку
скажи спасибо.
Живи. Желай. Беги скорей в реку:
река – спаситель.
Плыви, плескайся, плюхайся, пляши,
брыкайся, брызгай
и на смиренном солнце полежи,
накрывшись брылем.