Город, который построил Я. Сборник. Том 9

– А зачем тебе?

– Да хотел, просто, закупить тридцать килограмм гречневой крупы на зиму. Говорят, кризис идет.

– Да, я тоже что-то про это слышал. Кстати, о кризисе. А, правда, что кризис – это переворот, пора переходного состояния, при котором существующие средства достижения целей становятся неадекватными, в результате чего возникают непредсказуемые ситуации и проблемы?

– Да, именно так и есть. Мало того, кризис проявляет скрытые конфликты и диспропорции. Яркий пример кризиса – революция. Она может рассматриваться как феномен, экономический фактор, политическая, социологическая и экономическая категория.

Кстати, сам инициатор идеологических споров не очень любил присутствовать на собраниях клуба, все время где-то мотался, и мне самому приходилось вести заседания, участвовать в прениях и обеспечивать комфортные условия для вновь прибывших – чай, тапочки, пирожные. Обычно он приходил к самому концу, когда споры достигали своей кульминационной точки кипения. Не давая разгореться страстям, Игорь обычно поднимался со стула, давая всем понять, что мероприятие закончено и пересчитав количество присутствующих, отправлял всех пинками под зад по домам до следующего заседания. Сам  оставался, чтобы выпить чашку кофе, выкурить сигарету, сделать оглушительные выводы по поводу происходящего и затем исчезал на непродолжительный срок.

В то время у меня на квартире жил еще один революционер. Он, правда, не входил в состав клуба, но умел вести беседы на самом высоком уровне, не давая возможности оппоненту даже вставить слово возражения. Звали его Валентин Учеблов (он же Леопольд Гельман, он же Гектор Ебралов, он же Афанасий Певзнер, а так же Ерофей Лаптиптапдубаев). Валентин писал умопомрачительные стихи, где главным героем был некий Прохруй Яйцевский (писатель-любитель) по профессии помощник людей. Помощь его заключалась в том, что он помогал людям переходить из одного состояния сознания в другое путем меткого прицеливания и четкого попадания топором по голове. Вот приблизительно так начинается его одно из стихотворений, которое он, по-моему, так и не закончил:

Почем?! – кричу.

А он меня не слышит.

Тогда рука моя сдружилась с топором.

Взлетели вверх мозги и часть одежды,

Их час прибытия я вам укажу потом.

В стихах у него довольно сложная фабула и для того, чтобы разобрать творения его гигантского дарования, нужны будут годы. А времени на это у нас сегодня нет, да и не в этом дело.

А дело вот в чем. На протяжении последней пары лет мы с Валентином разрабатывали план переезда за границу по причине невозможности воспринимать повседневную реальность. Наше несогласие со всем и во всем порой достигало пределов отчаяния, и нам было обоим неспокойно. Дискомфорт достигал своего апогея, когда я по утрам просыпался, выглядывал из окна и видел людей, сидящих на деревьях, отпиливающих сучья и привязывающих троллейбусные провода к стволам. Терпеть все это уже не было сил, и мы решили поделиться своими соображениями с нашим новым другом – Игорем.

На протяжении полутора часов он, со вниманием духовного наставника, слушал душевные изливания, порой переходившие в откровенное нытье. После окончания нашей исповеди в комнате воцарилась тишина. Игорь, докурив свой бычок, который оставил на дверном косяке три дня назад, вдруг быстро поднялся и произнес:

– Так, все! Хватит бездельничать и титьки мять! У меня дядя живет в Антверпене, я хочу ему сегодня позвонить. У него там папиросный бизнес, думаю, вы ему там сможете пригодиться. Ребята вы смышленые и неглупые. Единственно, мне нужны будут деньги на звонок, рублей пять.

Мы с Учебловым сидели молча, иногда одобрительно переглядываясь, и нашему тихому счастью не было предела.

– Господи, Гоша! Какие пять рублей, да хоть десять!

– Давайте десять для ровного счета. В общем, сидите дома, а я пойду, позвоню на почтамт. Ждите, вернусь, как дозвонюсь.

Отдав последние деньги, мы закрыли за Игорем дверь и начали носиться по квартире, не помня себя от счастья.

– Я же говорил, что дождемся! – кричал Учеблов, ползая на карачках облизывая плинтуса. Я бегал по кухне взад – вперед и бился головой об оконную раму. Квартира вибрировала от удачных стечений обстоятельств, и это был знак силы и великий глас Вселенной, которым нельзя было не подчиниться.

Немного успокоившись, мы заварили свежий крепкий чай и пустились в долгий словесный путь, которому, казалось, не было предела. Мы разбирали каждый эпизод, который должен будет с нами произойти в нашей звездной жизни в Бельгии. За этими радужными событиями незаметно прошел световой день, и по наступлению сумерек в дверь кто-то постучал. Я бросился открывать. Конечно же, на пороге стоял Игорь.

– Пока не дозвонился. Может, кккуда уехал. Завтра пойду опять. Да вы не переживайте, все будет хорошо. Что жжже вы мне раньше не говорили о своих намерениях? Так бы всю жизнь и проторчали здесь. Иногда надо делиться своими планами, а то жжживете здесь как затворники, и никто о вас ничего не знает.

Действительно, мы уже столько сделали, столько написано песен и стихов, но никто об этом действительно не знал. Но когда-нибудь стена должна была рухнуть и придти помощь. Эту помощь зовут Игорь Володин. Скоро через нее весь мир всколыхнется! И люди подумают: "Господи, как все же, несправедлива судьба! Сколько можно было нас мучить! Сидели где-то за тридевять земель такие выдающиеся создания! А мы даже не знали! Но слава небесам, что эти парни наконец-то пришли в нашу жизнь, и все сразу одновременно узнали об их существовании! Какое счастье жить с ними в одно время! Хоть бы одним глазком на них посмотреть, не говоря уж, потрогать! Осана вышний Богу на земле мир в человецах благоволение!

На следующий день наш спаситель с утра пораньше пошел опять звонить, а мы с Валентином как обычно засели за свои занятия музыкой, которые продолжались без перерыва аж до ужина. Подкреплялись чаем, так как еду уже купить было не на что, и все время говорили о жизни в Бельгии. Я уже стал замом генерального директора, а Валя пошел вверх по служебной лестнице и достиг невероятных успехов в политике и шоу – бизнесе.

Но Игорь сегодня странным образом не пришел. Не пришел он и на следующий день,  и я начал уже немного переживать. Но вот на третий день он явился в очень возбужденном состоянии и деловито объявил:

– Так, собббираем документы. Я дозвонился, он жжждет нас и максимум через месяц мы должны быть у него в фирме. Так, Бускунчак, у тебя пппаспорт есть?

– Да, недавно сделал.

– Тттак, Учеблов, а у тебя.

– У меня пока нет, но есть знакомый в ОВИРе, сделают быстро.

– Так, зззамечательно, – и он начал писать на бумаге, какие документы нужно было еще собрать. Работы предстояло много, но ради такого дела, не жалко ни времени, ни денег.

– Ребята, – продолжил он, – мне нужно еще пять рублей, чтобы завтра ему пппозвонить и обговорить уже все детали.

У Валентина вчера была подработка, он как раз срубил три рубля. Два остальных заняли у соседей. Игорь ушел, а я и Валентин стали носиться по городу, подделывать документы. Набрали огромное количество фиктивных справок, но к печатям нельзя было придраться, слишком виртуозно все было проделано через старые связи на доморощенных фирмах. Чего-чего, а подделывать документы, задача оказалась не такая уж сложная, хотя нам и пришлось везде изрядно приплатиться. Но дело разве в деньгах, когда на кону целая жизнь!

И вот прошло уже три недели с момента начала оформления бумаг. В целом, все уже было готово, оставалось только поставить визы. В тот вечер мы сидели с другом на кухне, ждали Игоря. Его не было уже пять дней, но он через кого-то передал, что скоро явится, и нужно сразу же будет собираться в путь, потому как время было в обрез, а на фирме мы должны были быть уже через неделю.

Тут в дверь тихо постучали. Я ринулся открывать. В дверях стоял бледный, небритый, с легким запахом перегара, наш великий полководец. На глазах у него проступили слезы. Я взял Игоря под руки, помог пройти в кухню. Он рухнул на стул, достал из кармана бычок и жадно закурил. На кухне воцарилась тишина, и я первый рискнул ее прервать:

– Гоша, что-то случилось?

– Да…– ответил он дрожащим голосом, – у ммменя дядя умер.

Не помню, что было дальше. Вероятно ничего особо интересного. Игорь как-то резко исчез из нашей жизни. Я его случайно встретил лет через пять. Мы ехали в одном троллейбусе в сторону Кузнечихи, и я к нему подсел. Говорить было не о чем, и мы просто молчали. А когда он приготовился выходить, вдруг повернулся в мою сторону и произнес:

– Ты, я слышал, женился. Чего-чего, а вот этого я от тттебя не ожидал.

И мы уже больше никогда не встречались.

Иудейский синдром

– Сонечка, скажите, во сколько лет Вы отдали Борю учиться на фортепиано?

– В три года.

– Ой! Вы уже опоздали.