Город, который построил Я. Сборник. Том 8

Я просто закрываю глаза и ухожу в свой бездонный внутренний мир.

Как быть, если, углубившись туда, Вы там ничего интересного и существенного не обнаруживаете?

Тогда я просто залезаю на крышу девятиэтажного дома.

Зачем?

Пытаюсь спрыгнуть вниз.

И что? Получается?

Нет.

Что дальше?

Я возвращаюсь опять домой.

А дальше?

Пока не знаю. Я сейчас только спускаюсь с девятого этажа.

Диалог на ареопаге

Вот все, что осталось из короткого диалога, вырванного из контекста долгой, но приятной беседы двух софистов на холме Ареса в 498 году до новой эры, записанного на аналоговую пленку (сильно пожеванную) подслушивающего аппарата (типа KGB) машины времени американской фирмы "Breaking Time", созданной в 3566 году и доставленный нам в 2014 год (8 октября 18.00 по московскому времени) способом рассечения пространства и времени по экспериментальной методике франко-португальского ученого каббалиста-машиностроителя Miсhele De La Vremeni-Neto.

первый: (треск пленки)................................ и что тогда мы увидим?

второй: Если поставить правильный духовный фильтр на наше восприятие этого мира, то мы увидим только тьму.

первый: А где же Бог?

второй: Бога нет.

первый: А что же есть?

второй: Ничего.

первый: А существует ли в рамках "ничего" что-то?

второй: Нет.

первый: Хорошо. А если "ничего" взять за отправную точку и создать в нем что-то?

второй: Дурашка! Как ты создашь из "ничего" что-то, если не существует того, кто это мог бы сделать?

первый: Так мы же существуем?

второй: Кто тебе сказал?

первый: Я точно знаю, что ты существуешь потому, как реально могу тебя потрогать.

второй: Не надо меня трогать, это тебе ничего не даст. Меня нет, а есть в твоем воображении сладострастная иллюзия того, что я существую.

первый: Но ведь воображение и иллюзию кто-то создал?

второй: Нет, они находятся сами по себе вдали от форм понимания существований. И до сих пор нет никаких доказательств, что они сотворены. Просто, есть мнимое чувство самоощущения.

первый: Но я точно знаю, что сейчас мы беседуем, и я это реально чувствую своим языком, а значит существую.

второй: Это не ты чувствуешь.

первый: А кто?

второй: Иллюзия, рожденная тьмой, которую мы называем "ничего".

первый: Но раз иллюзия, все же, рождена и не важно кем или чем, значит, она существует?

второй: Не было такого никогда, что если бы что-то и рождалось из тьмы, то оно бы реально существовало. Это можно утверждать только теоретически, но практически мы этого не ощущаем.

первый: Значит, есть некая точка, из которой проистекает "ничего", и оно дает что-то, с помощью чего и возникает нечто. И только тогда мое активное восприятие тебя может трактоваться как хоть и несуществующая, но весьма занятная иллюзия.

второй: Какой же ты все-таки наглец! Есть некая точка, из которой рождается нечто, из чего, в свою очередь, проистекает "ничего", и оно дает что-то, с помощью чего у тебя возникает иллюзия меня, на которую мы ставим правильный духовный фильтр и убеждаемся, что ничего нет. Даже "ничего".

первый: В принципе, в этом смысле я с тобой готов и (треск пленки)........................ ................................................(обрыв пленки).

Историческая фантазия-экспромт

С ЗЕРКАЛЬНОЙ РЕПРИЗОЙ

(в подражании литовскому писателю (как уверял и до сих пор уверяет один мой хороший приятель детства) Даниэлю Храмсу)

Многие с пеной у рта утверждают, что Михаил Иванович Глинка был гениальным композитором. На самом деле – это действительно так. Но мало кто знает, кем был его отец. Я посмотрел сегодня Википедию и убедился, что воспитанием юного дарования занималась его бабушка, родители вообще как бы и не упоминаются. И странного тут ничего нет. Оказалось, что прадед будущего великого композитора был шляхтичем из рода Глинки герба Тшаска – Викторин Владислав Глинка. Кто был дед – неинтересно, а вот его отцом стал легендарный чешский хоккеист Иван Глинка, закончивший свою профессиональную карьеру игрока в 1987 году и в последствии тренировавший омский "Авангард". Понятно, что отцу было не до воспитания сына – постоянные разъезды, кубки, победы, поражения, травмы, мировая слава и, наконец, полное бесславие у руля западносибирской команды мастеров.

Так вот, с грехом пополам, не ощущая никакой помощи от родителей Мишеньки собрав свои последние пожитки, бабуля отправила своего внучка в Италию, чтобы не болтался под ногами. Там он учился нотной грамоте и играл в гольф. После окончания курсов композиции он отправляется в большое путешествие по Европе, где посещает несколько хоккейных матчей Чехословакия – СССР с участием своего отца. Но они опять так и не встретились потому, что Иван Глинка был настоящей звездой, и к нему не подпускали. Там, на европейских хоккейных аренах Михаил Иванович впервые услышал гимн Советского Союза, и он ему очень не понравился. По приезде в Россию он поклялся сочинить более достойный вариант гимна, который осуществил в 18.. (ну, в общем, в первой половине 19 века).

Прослушав новую музыку, внимательно с самого начала и до конца, временное правительство принимает решение оставить первоначальную – Александровскую. Я имею в виду ту, что написал композитор Александров в 19.. (ну, в общем, в первой половине 20 века). Это та самая музыка – гимн, которая звучала тогда на хоккейных аренах в Европе и не понравилась будущему великому русскому композитору, который так и не встретил своего отца, а в последствии написал свой вариант гимна, который игнорировало советское правительство уже во второй половине 20 века (а может быть и в первой… А может даже и в первой половине 21 века). Вы знаете, у нас все так запутано.

В конце концов, Михаил Иванович плюнул на все это и начал сочинять оперу (кстати, неплохо). Кстати, недавно, двадцать шесть лет назад, я как раз был на премьере той оперы "Жизнь за царя" в горьковском оперном театре имени Пушкина. Музыка априори неплохая, но сыграно и спето было неважно. А вчера мне позвонил мой старый приятель (мы с ним в семилетнем возрасте мастерили рогатки) и сообщил, что многие певцы, исполнявшие партии в тот дивный вечер, давно умерли.

Я когда езжу на хоккейные матчи с участием местной команды нижегородское "Торпедо", мой автобус всегда проезжает мимо оперного театра, где когда-то ставили замечательную оперу. В этот момент у меня почему-то текут слезы, но я ничего не могу с собой поделать. Пассажиры в автобусе всегда отворачиваются, делая вид, что не замечают этого. Вероятно, им стыдно за меня. А мне никогда не бывает стыдно, ведь я родился и вырос в одной стране с величайшим композитором XIX века.

XIX век вообще всегда славился великими людьми, такими как: Чернышевский, Даргомыжский, кто-то еще. Но мы сейчас целиком и полностью завязаны с семейством Глинки, и отвлекаться не будем.

Вообще, я уже давно заметил, как здорово иметь перед собой энциклопедический словарь Википедия. Казалось бы, двумя минутами назад никакого представления ни о чем не имел, а тут знаешь все и сразу, даже как-то неудобно.

Вот и сейчас, проснувшись рано спозаранку в три часа дня, я захотел узнать, кем был отец Михаила Ивановича и узнал, что он стал хоккеистом. Потому как я в этом убедился, открыв Википедию сегодня и посмотрев туда. Отец его был кем? Знает мало кто (или кто-то, но мало). Так действительно ли это на самом деле композитором гениальным был Глинка Иванович Михаил, что утверждают у рта с пеной многие?