Душа в душу. Премия им. А.А. Блока

«Коль его – борьба за правду гложет,
То другим он стать уже не сможет,
И ему народным – не бывать!
Тут не надо мировых признаний,
Мой земляк собрал уже сто званий —
Просто знал, кому и что давать…»

Напоследок, улыбаясь мило,
Одна дама нежно попросила,
Сунув в руки мне огромный лист:
«Мой знакомый вымечтал решенье —
О «народном» подавать прошенье.
Я скажу, он славный куплетист!

Мне неловко, что просить вас смею,
Но скрепите подписью своею
Вы письмо, что мы пошлём сейчас
В комитет по присвоенью званий…»
Я вздохнул: «Ну что поделать с вами?..»
И внезапно – в зале свет погас.

И в дрожащем зыбком полусвете
Рядом с ней на сцене я заметил —
Пушкина, Тукая, Акмуллу
И других поэтов благородных,
Что пришли за званием «народных»
Сквозь веков седую полумглу.

О, Аллах! Я чуть не задохнулся.
Но пришёл в себя и оглянулся —
Никого… Всё лишь минутный бред.
Вот – народ толпится возле сцены.
Вот – белеют в полумраке стены…
Ну, а вот – опять включили свет.

И, светлея и душой, и ликом,
Понял я, что истинно великим
В этих званьях наших – проку нет.
И, как ветер утренний, свободный,
Я поставил подпись:
«НЕНАРОДНЫЙ,
ДЛЯ НАРОДА ПИШУЩИЙ ПОЭТ».

Пятно от Солнца

«Не сотвори себе кумира».

Библейская заповедь

Солнце!
Восхищён, как в раннем детстве,
я твоим веснушчатым лицом.
Солнце,
только ты мне греешь сердце.
Озарён мой путь дневным лучом!
Солнце,
я пройду моря и горы,
глядя ввысь,
хоть пропасть тянет вниз.
Не страшусь рисковых коридоров,
будто я заправский альпинист.
Солнце,
я немым восторгом полон —
нет ему ни стен,
ни потолков.
Круговертью бликов околдован,
не могу связать и пары слов.
Солнце —
мой КУМИР навек.
И точка!
Кто тебе, светило, по плечу?!

Вдруг
споткнулся о земную кочку —
шишкою во лбу кругом свечу…

Разговор с богами

Стою на вершине Олимпа. Один.
Не я здесь хозяин. Не я господин.
Вон кресло великого Зевса,
А ниже – вход в бездну разверзся.
Я лишь поклониться взобрался сюда
От имени тех, кто уже никогда
Не смогут к Олимпу приехать,
Растаяв в веках, словно эхо…
Чтоб мысли свои в суете не забыть,
Я всё повторял их в дороге.
Мне даже с людьми нелегко говорить,
А здесь предо мною ведь – боги!

– Итак, – обратившись лицом на зарю,
Я начал, – простите за дерзость,
Но не от себя я сейчас говорю,
А от стариков и младенцев —
От ваших потомков, что, словно во мгле,
Живут, разрываясь на части.
Вы стали легендою. А на Земле —
Не стало ни правды, ни счастья.
Вы слышите грохот? То вовсе не гром,