Вкус вишнёвой лжи. 1 часть

– Ир, сколько стоишь? Может, успею до выпускного накопить! – гогочет мой одноклассник.

– Не потянешь, – скалюсь, показывая фак.

Тот притворяется, что расстроен, а потом уходит. Смеётся.

– Че за дичь? – не понимает Костя.

Пожимаю плечом. Говорить об этом нет никакого настроения, да и задерживаться здесь тоже.

– Зачем приехал?

Назаров мнётся, поправляя шапку.

– Извиниться хотел…

– Знаешь, у нас какое-то странное общение. Ты вечно творишь хрень, потом извиняешься. Это ненормально, – раздражённо бурчу.

Не хочу срываться на Косте, но удержаться не получается.

– Это да, – смущается парень, не обратив внимания на мой тон. Косится на проходящих мимо ребят, хмурится. – Да че случилось-то? Че они все пялятся?

Не хочу говорить. Не хочу. Просто уйти бы отсюда, да ноги приросли к земле, а в груди закипает сгусток отвращения и злости. Я думала, что справлюсь, но, видимо, нет.

– Что, Ир, нового хахаля уже нашла? – мимо проходит парень из параллельного класса. – Быстро же ты.

– Рот закрой, – гаркает на него Назар. – Чё вылупился? Вали отсюда.

Тот тут же тушуется и уходит. Костя хватает меня за плечо и силком тащит к машине. Не хочу с ним ехать, не хочу. Вспоминаю вчерашний вечер, Стаса и его мотоцикл. Поцелуй, которого не было. Нежные руки, горячее дыхание.

– Да перестань, – останавливаюсь, сбрасывая руку.

– Че за хрень происходит, – допытывается Костя, сокращая между нами дистанцию. Отступаю. – Ир!

– Да что б тебя, – кривлюсь. – Вчера меня Стас забрал со школы. Хотел поговорить. А Элли всем растрепала, что я у неё парня увела.

– Вот, же, – ругается Костя, осматривается по сторонам, словно надеясь застать Макееву и поквитаться с ней. – Ладно, садись в тачку. Довезу до дома.

– Я не…

– Сядь, я сказал, – злится.

Открывает дверь и почти запихивает меня внутрь, но я успеваю отмахнуться.

– Какого черта? Я сама доберусь до дома. Ты приехал извиниться? Извинился. Всё. Прощаю. Пока.

Разворачиваюсь, но парень хватает меня за локоть.

– Ир, – останавливаюсь.

«Костян в тебя по уши втрескался».

– Я тебе нравлюсь? – вдруг оборачиваюсь, не понимая, как эти слова вырываются из моего рта.

Костя неуверенно переступает с ноги на ногу, расслабляет хватку. Видимо, не ожидает такого вопроса – я застаю его врасплох.

– Ну… – мнётся.

Смех на заднем плане выворачивает наизнанку. Я хочу убраться отсюда, хочу испариться, начать всё заново, переродиться в нечто новое.

– Ну? Нравлюсь или нет? – злюсь.

– Нравишься.

Всё сжимается внутри, и я больше не соображаю, что творю. Подаюсь вперед и целую – мы стукаемся зубами, Костя от неожиданности чуть отступает, но не отстраняется. Его горячие губы, вкус сладкой вишни, колючая щетина. Я целую Костю Назарова, но представляю на его месте Стаса, и боль сжигает всё внутри от осознания того, что это неправда. Всё не так. Всё не по-настоящему. Фальшиво и нереально.

Оттолкнув растерявшегося парня, ухожу. Не хочу ехать с ним в одной машине и неловко молчать, а ещё больше меня пугает ситуация, что придётся оправдываться. Зачем я его поцеловала?

Мне больно, противно, неприятно. И не из-за ситуации в школе, не из-за поцелуя, а потому что всё неправильно. Всё, что происходит вокруг меня. Тошно от самой себя, от мыслей, ложных надежд и лжи. Она окружает, течет по венам, проникает в органы, становится мной.

Я запуталась. Я не знаю, что мне делать.

Впервые за долгое время думаю о маме, и становится дико одиноко. Мне хотелось бы с ней поговорить, попросить совета, поделиться переживаниями. Да хотя бы одним глазком просто увидеть…

Интересно, что бы она сказала, если бы встретила меня сейчас. Ту, кем я стала. О чём бы она подумала, увидев то, во что превратилась?

Ложь 50. Ира

– Привет, бабуль! – кричу я, захлопывая дверь.

Скидываю кеды и несусь в комнату, чтобы запереться в своём маленьком мирке и избавиться от проблем. Щёки горят, голова идёт кругом. Бросив в угол рюкзак, небрежно расстёгиваю куртку и прямо в одежде заваливаюсь на неубранную постель. Утыкаюсь лицом в одеяло и кричу словно ребёнок, которому не купили шоколадку. А когда кричать больше нет сил, замолкаю, чувствуя неприятную пульсацию в горле. Отставить сопли! Я ведь не плакса!

Вспоминаю все обидные словечки, что пришлось выслушать в школе, думаю об Элли и Назарове. О поцелуе. О Стасе. Интересно, какие у Скворецкого губы на вкус? Тоже вишня? Или нечто другое?

Переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. А ведь некоторые школьники видели поцелуй. Завтра снова сплетни будут распускать.

А-а-а! Взлохматив волосы, через силу поднимаюсь с кровати и выхожу в коридор. Отправляю куртку на вешалку и захожу к бабушке.

– Есть хочешь, бабуль? – интересуюсь я, без сил заваливаясь в кресло.

– Нет, милая, – она сидит перед телевизором в своей кресле-качалке.

Маленькая, уставшая, с седым пучком на голове и в куче кофт. На подлокотнике лежит пульт, а по телику показывают какой-то сериал. В прочем, ничего нового.

– Я скучаю по маме, – вдруг говорю я, не в силах больше молчать.

Бабушка смотрит на меня, улыбается по-доброму, а потом бормочет своим хриплым голосом:

– Ты так на неё похожа, внученька.