Всерьёз

– Не умничай, рыжий! – вступаю в перебранку, раздражаясь от правдивости его слов. – Если я сейчас позвоню, то они с мамой, высунув язык, вернутся из Европы и будут на пару грызть мой мозг…

– Не вижу логики… – отрывает на секунду от телика свой дотошный взгляд адвокат.

– Нету логики! – сержусь я. – Просто оттягиваю момент казни… Ты не представляешь, что начнётся!

– Так и так начнётся, Березин, – упорно желают добить меня друзья. – Лучше всё уладить сейчас и без участия Алисы.

– Гениально, Ян! – порывисто бью ладонью по дивану и тут же осекаюсь, когда в квартире воцаряется тишина. – Мазилы, вашу мать! – специально выкрикиваю я и машу кулаком перед телевизором, чтобы снизить женское любопытство и спокойно вернуться к разговору.

Дамы посылают мне добродушные усмешки и спустя секунду снова начинают шушукаться.

– Ну объяснишь Стелле, что бал окончен и ты теперь подкаблучник, как Барс, – отпускает плоскую шутку рыжий и по закону кармы получает по башке от Яна.

– Плевать я хотел на Стеллу, меня моя маменька волнует… – театрально шмыгаю носом и с видом побитой собаки вжимаюсь в спинку дивана, запивая горе любимым пивом.

– Да, не завидую… – изрекает Ян, незаметно следя за Вольской. – Они тебя с говном сожрут.

Поворачиваю голову в том же направлении и устало выдыхаю.

– Как её добиться, а? – всматриваюсь в свою улыбчивую девочку и не могу налюбоваться.

При мне она так не расслабляется, а подруги на раз делают её счастливой.

– Есть идеи? – уныло спрашиваю друзей, мечтая, чтобы Алиса обернулась и снова посмотрела на меня как тогда в машине, когда призналась, что ждала. На всё готов, чтобы ещё раз это услышать.

– Отвали, засранец, не до тебя сейчас, – брюзжит Барсов, отпинывая от себя приставучего кота. – Иди к маме.

Протягиваю руки и ловлю пушистого за хвост:

– Вот ты мне и поможешь, здоровяк!

Хватаю орущего мордоворота и окрылённый идеей несусь к женскому столу.

– Кто заказывал релаксотерапию? – сажусь рядом с Алисой и вручаю ей четвероногого друга.

Эффект мгновенный.

Девушка расцветает и прижимает котяру к себе, как что-то хрупкое и драгоценное.

Зависаю на месте, наслаждаясь больше, чем Кирюша.

Как она его гладит, а… как бережно и ласково касается шерсти… как трётся носом об его мохнатые уши… как почёсывает пузо… как мило улыбается, когда слышит мурчание…

– Хочешь заведём такого же? – беспалевно запускаю руку в кошачью шерсть и балдею, когда Алиса, делая ему лёгкий массаж, задевает и мои пальцы.

– Нет, – не замечает она ничего вокруг, даря заботу и нежность этой довольной усатой морде.

– А кого хочешь? – продолжаю втираться в доверие, замечая, что Мила и Ксюша тихо встают и между собой улыбаясь, уходят к парням.

Спасибо за понимание, дамы.

– Хомяка? Улитку? Попугая?

– Ой, а у меня был попугай в детстве! – распахивает широко глаза мой мышонок и я вижу в них столько счастливого сияния, что перестаю дышать. – Помню, как папа принёс его в клетке и сказал, что он будет жить с нами! Он был безумно красивый… – на миг замолкает, изучая моё лицо и хмыкнув, добавляет. – …и чересчур болтливый. Кстати, его Гоша звали!

– Ты его любила? – лукаво спрашиваю я.

– Очень, – беззастенчиво кивает, не догадываясь, что я застал её врасплох и увлёк в словесную ловушку.

– Ну, значит, и меня полюбишь! – смело уверяю я и взяв её резко оцепеневшую руку, подношу к своим губам, чтобы оставить на запястье мягкий поцелуй.

– Что вы во мне нашли, Игорь Олегович? – хрипло шепчет Алиса, наблюдая за мной с долей паники.

– Всё, – со всей силы ударяется об рёбра сердце.

– Увы, но мы не подходим друг другу и ответить взаимностью я не могу… – надломленно выдыхает девушка и поцеловав кота в голову, спускает его на пол.

– Прости, но после «увы» я уже не слушал. Мне понравилось только это слово, – признаюсь я, не отпуская женскую горячую ладонь, когда её попытались у меня отнять.

– У нас нет ничего общего, Березин, – с особой важностью заявляет Алиса, не прекращая дёргаться.

– С чего такой вывод, мышонок? – вскидываю брови. – Ты же не даёшь нам узнать друг друга ближе. Может у нас одни и те же пристрастия, совпадают стремления в жизни и в сексе будет идиллия?

Вижу, как припечатывает её мой ответ, и она нервно сглатывает.

– Может быть, – суетливо ёрзает на месте, когда я кладу её ладонь себе на щёку и делаю брови домиком. – Но я заведомо не собираюсь начинать отношения с тем, у кого в принципе нет понимания верности.

Моргаю от безжалостного удара по моей совести и глухо отзываюсь:

– Так научи, – приближаю своё лицо к ней вплотную. – Я хочу понять, что такое верность… Хочу быть только твоим. Хочу, чтобы именно ты имела право быть единственной.

– Красиво говорите, Игорь Олегович… – стягивает губы в одну линию Алиса, выдерживая мой проникновенный взгляд.

– Да забудь ты уже моё отчество! – рычу я, резко хватая её за затылок и притягиваю к себе так, что касаются наши носы. – Хватит каждый раз обрывать то, что между нами может быть! Мы всё равно будем вмес… – резко смолкаю, когда моя цветущая роза жутко бледнеет и в любимых глазах стремительно скапливаются беспомощные слёзы. – Солнышко моё, ты чего? – бормочу сиплым голосом, смотря на девичий страх и пропуская через себя острую боль в груди. – Не надо плакать, маленькая… – осторожно глажу её по голове и задыхаюсь от горького сожаления. – Прости меня… прости… я был резок… я не хотел, то есть… Чшш-чшш… – шепчу невпопад и прикладываю голову Алисы к своей груди, переводя дух и пряча выдох бессилия в её волосах. – Не отдаляйся…

Идиот. Идиот. Идиот.

Сам же прекрасно видел, что девчонку при любом давлении окутывает незримый страх и собственными руками добавил ей волнений, которые разрушат все мои надежды на нашу близость.

Сам виноват.

Надо было не воспринимать её слова за чистую монету.

Сколько раз убеждал себя, что терпение залог успеха, но почему-то в этот раз сдали нервы.

– У вас там всё нормально? – слышу обеспокоенный голос Милы и чувствую спиной колючий взгляд Яна.

– Да! – не успеваю открыть рот, как отвечает за меня Алиса. – Можете меня отпустить… – уже тише твердит она, поднимая голову. – Извините, я просто… впечатлительная, – пытается глупо отшутиться, но в глазах стоит неподдельная тревога.