Змеиное Море
Юный консорт вынес покрытый лаком поднос и поставил его между Луном и Вечером. На подносе стояли две изящные зеленые чашки, покрытые глазурью, и чайник, украшенный извилистыми, похожими на змей изображениями. Консорт налил чай, а затем сел на пятки, видимо собираясь остаться. Вечер посмотрел на него, приподняв бровь. Юноша несколько мгновений стойко держался, а затем встал и, недовольно зашипев, удалился. Вечер поднял чашку и протянул ее Луну. Словно их и не прерывали, он сказал:
– А другие консорты в Тумане Индиго не возражали, что ты примкнул к ним?
– Хм, нет. Не возражали. – Лун подождал, когда Вечер поднимет свою собственную чашку, и лишь затем попробовал светло-желтый чай. Если он признается, что при дворе нет других консортов, кроме Утеса и птенцов, то этим раскроет, что Туман Индиго оказался в отчаянном положении и другого выбора у них не было. Это было действительно так, но Лун не хотел этого признавать. – Праотец нашел меня и привел ко двору.
Вечер повернул чашку, словно любуясь глазировкой на керамике.
– Итак. Значит, Туман Индиго пришел к нам только для того, чтобы заключить союз?
А теперь разговор стал сложнее. Лун запросто мог делиться сведениями о себе, но он не был уверен, стоит ли пока говорить что-нибудь об их поручении. Что хуже, Вечер, похоже, без труда заметил его сомнения. Несколько мгновений Лун колебался, но решил, что любая попытка уклониться от ответа на вопрос получится неуклюжей и невольно оскорбительной. Чувствуя себя так, словно он прыгает со скалы в земном облике, Лун сказал:
– Нет. Нам нужна помощь. Когда мы добрались до древа-колонии Тумана Индиго, то выяснили, что из него пропало семя.
– Семя? – Вечер потрясенно слушал, пока Лун, последовав примеру Цветики, как можно лаконичнее рассказывал ему о нанесенном древу вреде, о мертвых земных созданиях у наружной двери и о том немногом, что видели кеки. Наконец Вечер покачал головой и сказал: – Должно быть, эти земные создания пришли издалека. Обитай они в Пределах, мы или кеки услышали бы о них и раньше. Но как тогда они узнали, где находится древо или что в нем было семя?
– Мы подумали о том же. Наша наставница считает, что оно нужно им для земной магии.
Вечер нахмурился, словно обдумывая это.
– Похоже, это единственное объяснение.
Из двери, которая вела в опочивальни консортов, донесся негромкий шум, а затем оттуда неторопливо вышел Утес, своим непринужденным видом показывавший, что он просто проходил мимо. Молодые консорты настороженно посмотрели на него, когда он пересек балкон и занял место рядом с Луном и Вечером. Вечер встретил его ироничным кивком. Он не мог выразиться яснее, даже если бы сказал: «Ты пришел, и я ничего не могу с этим поделать, так что просто приму это как данность». Вечер сказал:
– Они уже разговаривают?
Утес задумчиво посмотрел на него.
– Почти начали.
– Я рассказал ему о семени, – сказал Лун, решив, что если он совершил ошибку, то лучше сразу же разобраться с последствиями.
Но, похоже, ошибкой это не было, поскольку Утес лишь утвердительно хмыкнул.
Вечер сказал:
– Я только сейчас понял, как мало знаю о семенах. На протяжении бесчисленных циклов никому не было нужды растить новую колонию, так что говорить о них почти не приходилось.
Утес кивнул.
– Лишние у вас есть?
– Уверен, что должны быть.
Они углубились в ствол исполинского терновника и спустились примерно на этаж ниже опочивален консортов, к залу, где, по словам Утеса, собрались королевы. Вечер остановился в коридоре у проема, который вел в зал, и сказал:
– Идите. Мне сначала нужно поговорить с Зимой.
Он исчез в другом дверном проеме, и Лун с Утесом уставились на тот, куда нужно было идти им. Лун, понизив голос, спросил:
– Он нам поможет?
Утес пожал плечами.
– Он передаст своей королеве то, что мы ему рассказали. Все зависит от нее. – Затем он серьезным тоном прибавил: – Когда мы оставили тебя в приемном зале, я подумал, что такое может произойти.
Лун возмущенно посмотрел на него:
– Ничего ты такого не думал.
Проем вел в большой круглый зал, стены которого, как и в коридорах верхних этажей, были сплетены из ветвей, позволявших воздуху и свету проникать внутрь. Пол был выложен квадратами из разных сортов древесины, отшлифованной и отполированной до зернистого рисунка. Зал казался недостаточно затейливым для такого двора, пока Лун не посмотрел наверх. Промеж двух колодцев, пронзавших купольный свод потолка, висела огромная объемная скульптура, изображавшая двух королев, сражавшихся в воздухе. Такой сюжет вряд ли сулил этой встрече что-то хорошее.
В центре зала были разложены подушки, и на них сидели Нефрита, Цветика, королева-сестра Буря, а вместе с ними еще три королевы. Рядом с каждой из королев Изумрудных Сумерек сидели их консорты, все примерно одного возраста с Луном. Даже мельком взглянув на них, он мог сказать, что, как и консорты наверху, в опочивальнях, они были одеты лучше и красивее его. По крайней мере, Золы здесь не было и никому не придется краснеть.
Стоило Луну и Утесу войти внутрь, как все королевы и консорты повернулись, чтобы посмотреть на них. Лун на миг замер, пригвожденный к месту множеством взглядов.
Нефрита коснулась пустой подушки рядом с ней. Утес положил руку Луну на спину и легонько подтолкнул вперед. Лун заставил себя неторопливо подойти к Нефрите и сесть.
– Где ты был? – прошептала она.
Сев рядом с Цветикой, Утес ответил за него:
– Он поцапался с королевой-дочерью, а затем сбежал с консортом правящей королевы.
Нефрита уставилась на Утеса.
– Что?
Цветика выглянула из-за Утеса и нахмурилась, глядя на Луна.
– Где это произошло?
Лун бросил сердитый взгляд на Утеса.
– Я увидел Вечера, и он сказал…
Но Буря прокашлялась, давая понять, что они ведут себя невежливо. Нефрита снова повернулась к ней и другим королевам, стискивая зубы, словно стараясь не зашипеть. Лун устроился на подушке и попытался скрыть свое нетерпение.
Буря официально представила других королев и консортов. Трое из консортов родились в других дворах – в Небесном Багрянце и в Закатных Водах. Судя по тому, как об этом было сказано, они представляли собой важные союзы. Затем настал черед Нефриты. Она представила Утеса, а затем сказала:
– Мой консорт, Лун из Тумана Индиго.
Повисла короткая тишина, словно они чего-то ждали. Затем одна из королев вопросительно склонила голову.
– Из другого рода в Тумане Индиго?
«Ну вот, начинается», – подумал Лун, стиснув зубы. Они наверняка уже знали ответ на этот вопрос – либо от кого-нибудь, кто видел стычку с Золой в приемном зале, либо от тех, кто слышал его разговор с Вечером в опочивальнях. Судя по язвительному выражению лица Цветики, она тоже так думала. Утес же сидел со скучающим видом.
Нефрита ничем не выдала своего раздражения и даже не повела ни единым шипом. Она сказала:
– Нет. Он единственный выживший двора, который был уничтожен почти сорок циклов назад.
Снова повисла тишина, на этот раз более неловкая. Другие королевы мало что могли сказать, разве что назвать Нефриту лгуньей. Или они могли назвать Луна лжецом, а Нефриту – дурой за то, что она ему поверила. Буря махнула хвостом и бросила на говорившую королеву укоризненный взгляд. Лун не понял, за что она ее упрекала: за грубость или за то, что та дала Нефрите возможность нагрубить им в ответ.
Затем негромкий шорох наверху заставил всех поднять головы. Кто-то спускался вниз по стене, и Лун безо всяких представлений понял, что это Зима, правящая королева.
Она была вдвое больше Жемчужины, и ее чешуя на вид казалась белой, с едва заметным желтым оттенком, но, когда на нее падал свет, она тепло переливалась, подобно золоту. Королева была настолько стара, что уже начала терять окраску. Ее гребни были длинными и прозрачными, как истончившийся шелк. Когда она частично раскрывала крылья, чтобы сохранить равновесие, Лун видел сквозь ее полупрозрачную кожу силуэт костей. Она наверняка была намного старше Вечера – тот был зрелым, но его земная кожа еще не начала заметно сереть. Лун подумал, скольких же консортов она пережила.
Зима спустилась на пол, а затем Вечер не то спрыгнул, не то спорхнул вниз вслед за ней. Он принял земной облик, и они оба подошли к другим королевам. Зима села на приготовленные для нее подушки, а Вечер занял место рядом с ней.
Если Буря и должна была официально представить Нефриту, Зима не стала этого ждать. Она сказала:
– Нефрита, королева-сестра Тумана Индиго. У тебя прекрасный молодой консорт. Он может подойти ближе?
Лун считал, что он уже и так находится достаточно близко, и на миг понадеялся, что они ждут от Нефриты отказа. Но затем Нефрита повернула к нему голову и едва слышно прошептала:
– Иди. Просто сядь перед ней в двух шагах.
Похоже, она не шутила. Лун поднялся, сумев при этом не замешкаться и не споткнуться о подушку. Он подошел к Зиме, чувствуя, как от напряжения по его спине побежали мурашки, и опустился на пол перед ней. Его ладонь оставила потный отпечаток на полированном дереве.
Зима внимательно посмотрела на него. Ее глаза были темными, с едва заметной синевой по краю радужки, а взгляд, казалось, видит его насквозь. Ее когти украшали наперстки, покрытые драгоценными камнями, которые были похожи на крошечные голубые и зеленые искры. Она сказала:
– Ты совсем не помнишь своего родного двора?
Вечер наверняка ей все рассказал. По крайней мере, Луну не придется повторять свою историю в присутствии других королев. Он откашлялся.
– Нет.
Она выгнула брови.
– Ни как он назывался, ни имя королевы?
Ее размеры наводили на Луна страх. Ему приходилось сдерживаться, чтобы не податься назад, подальше от нее.
– Ничего.
– Хм-м. – В ее голосе не было сомнения, лишь задумчивость. – И после того, как ты столько времени пробыл один, тебе было не трудно… приспособиться к жизни при дворе?
Ему стоило солгать и сказать, что нет, это было совсем не трудно. Но ее взгляд был цепким, как у мудрой, старой хищницы, и он понял, что она ему не поверит. Лун сказал:
– Да, это было… очень необычно.
Зима улыбнулась, сухо соглашаясь с ним.
– Могу себе представить. – Она подняла руку, и камни на ее когтях засверкали, когда она жестом отпустила его. – Возвращайся к своей королеве.
Испытав облегчение, Лун поднялся на ноги и снова пошел на свое место позади Нефриты. Утес пытался что-то сказать ему взглядом, но Лун проигнорировал его. Нефрита легонько, ободряюще коснулась его колена.
Зима обратила свое внимание на Нефриту.
– Эти новые сведения о Сквернах и о том, на что они способны, крайне важны. Я согласна, что их нужно распространить как можно дальше, и мы отправим гонцов ко всем нашим союзникам. – Затем, словно запоздало вспомнив об этом, она прибавила: – Вечер рассказал мне о краже из вашей колонии. Ваша наставница может поговорить с нашими.
Нефрита склонила голову.
– Благодарю тебя.
Когда Зима отвернулась, чтобы что-то сказать Буре, Нефрита многозначительно посмотрела на Цветику. Та поднялась на ноги и пробормотала:
– Пожелайте мне удачи.
Лун почувствовал, как его напряжение улетучивается. «Они нам помогут». Они смогут забрать семя и улететь сегодня к вечеру.
Глава 6
Королевы-сестры продолжили свои колкие разговоры, но, к счастью, больше не вспоминали об отсутствии у Луна родословной. Они также говорили о других дворах Пределов, и Лун увлеченно слушал их. Утес же, по всей видимости, не нашел в этих беседах ничего интересного и вскоре воспользовался своим правом праотца просто встать и уйти, не говоря никому ни слова. Лун попытался прикинуть, сколько циклов ему еще нужно прожить, чтобы безнаказанно поступать так же.
Наконец Зима дала им возможность уйти, заявив, что устала, и пришедшая арбора проводила их в гостевые покои.
Лун и Нефрита шли по коридору, который, изгибаясь, уводил прочь от зала, когда Нефрита спросила:
– Что имел в виду Утес, когда сказал, что ты поцапался с королевой?
Их проводница – в земном облике, с темными вьющимися волосами и в платье янтарного цвета – из вежливости ускорила шаг, чтобы отойти и не подслушивать. Лун косо глянул на Нефриту. Как и во время разговора с королевами, она все еще твердо удерживала свои шипы уложенными, однако ее чешуйчатый лоб был нахмурен. Он неохотно сказал:
– Ни с кем я не цапался. Королева-дочь по имени Зола что-то сказала мне в приемном зале. Я что-то сказал в ответ. Затем пришел Вечер, прогнал ее и спросил, не хочу ли я пойти с ним в опочивальни консортов.
Нефрита зашипела сквозь зубы. Чувствуя, что она злится не только на Золу, но и на него, он сказал:
– Знаю, мне следовало не обращать на нее внимания.
Она долго молчала, а затем сказала:
– Что ж. Быть может, ничего и не случится.
Гостевые покои находились несколькими этажами ниже, в больших круглых залах, расположившихся по внешнему кольцу ствола исполинского терновника. Нефрита и Лун взошли по ступеням, которые вели через дверные проемы в изогнутых стенах, увитых чуть светящимися лианами и мхом. Арбора привела их в комнату, в центре которой находился выложенный плиткой бассейн. На четырех висячих кроватях лежали груды одеял, а на деревянном полу под ними были разложены шкуры травоедов.
Воины уже ждали их здесь, сидя у края бассейна. Вид у всех был скучающий и обеспокоенный, а Звон даже вскочил на ноги, когда увидел их.
– Ну что? – нетерпеливо спросил он.
Нефрита одним взглядом заставила его присмиреть, и он с глухим стуком плюхнулся обратно на пол. Нефрита повернулась к арборе, церемонно поблагодарила ее, подождала, когда та уйдет, и лишь затем снова повернулась к остальным.
– Как все прошло? – спросила Елея, слишком взволнованная, чтобы ждать дольше.
Усаживаясь на шкуры, Нефрита спросила:
– Мы здесь одни? – Лун устроился рядом с ней и огляделся. Плетеные стены не очень-то мешали голосам разноситься, и сквозь щели Лун хорошо видел коридор.
Вьюн мотнул головой в сторону дальнего угла комнаты.
– Здесь еще делегация из одного западного двора, но они на другом конце гостевых покоев.
Нефрита понизила голос:
– Зима приняла нас, и Цветика пошла переговорить с их наставниками. Скоро все узнаем.
Флора и Вьюн переглянулись. Это явно что-то значило, но Лун не мог понять, что они думают: что Нефрита справилась слишком хорошо или недостаточно хорошо. Елея задумчиво кивнула, а Звон от облегчения обмяк. Песня выпалила:
– Так нам теперь что, просто ждать?
– Да. – Елея строго посмотрела на нее. – Будем ждать. – Песня неохотно затихла.
Сейчас было самое время поспать, но все были слишком напряжены, чтобы успокоиться. Лун перевоплотился, запрыгнул на потолок зала, обвил хвостом крепкую лиану и повис вниз головой. В таком положении ему было легче расслабиться.
Остальные бесцельно бродили по залу или притворялись, что отдыхают. Нефрита и Елея сели поближе и негромко разговаривали, что, наверное, было хорошим знаком. Если у них получится восстановить прежние отношения, какими те были до Сквернов и их вмешательства, Лун будет только рад.
Звон перевоплотился и забрался наверх, чтобы присоединиться к нему, цепляясь когтями за лианы. Он прошептал:
– Нефрита знает о той королеве из приемного зала?
– Да. – Лун взглянул на него поверх своего крыла. – А что?
– Ничего. Если… – Звон пожал плечами и уложил шипы. – Наверное, все будет в порядке. Мы поговорили с несколькими воинами. Не могу поверить, насколько огромен этот двор.
Звон, как и Лун, никогда прежде не бывал в другом дворе и хотел об этом поговорить. К счастью, ему было не нужно, чтобы Лун что-то отвечал, и потому тот лишь слушал и изредка задумчиво хмыкал.
Прошло какое-то время, и они услышали, что кто-то поднимается по ступеням к залу. Все напряглись в ожидании, подумав, что возвращается Цветика. Но это оказалась лишь другая арбора, пришедшая сказать им, что сегодня позднее состоится официальный ужин и что они на него приглашены. Вьюн, Флора и Песня, похоже, остались довольны, но нетерпение Луна лишь возросло. «Неужели просто сказать “да” и передать семя – это так долго?» Возможно, так оно и было, но, если наставникам требовалось совершить какую-нибудь длительную процедуру, чтобы подготовить семя, Цветика могла отправить им весточку и предупредить.
Наконец они снова услышали чьи-то шаги, и на этот раз к комнате подошли Цветика и Утес.
Когда они поднялись по ступеням, Лун спрыгнул на пол и снова принял земной облик. Похоже, новости были плохими. Цветика выглядела напряженной и задумчивой, и на лице Утеса не было ни намека на облегчение. Остальные взволнованно собрались вокруг, и Нефрита поднялась на ноги.
– Ну что?
Цветика сделала глубокий вдох.
– Они не могут дать нам семя.
Лун с досадой зашипел и посмотрел на Нефриту. Ее шипы приподнялись, и она угрожающе спросила:
– Не могут или не хотят?
Утес ответил:
– Не могут. – Тяжело, устало вздохнув, он уселся на одну из шкур. – Их наставники считают, что новое семя не приживется в исполинском древе, в которое уже было вживлено другое.
Цветика прибавила:
– Наше древо продолжило бы умирать, и семя было бы утрачено зря. Сейчас они просматривают свои предания о семенах, чтобы все проверить.
Нефрита сдавленно сказала:
– Значит, они не могут нам помочь.
– Я этого не сказала. – Цветика помедлила, словно задумавшись, сколько ей стоит им объяснять. – Они кое-что предложили. При этом дворе живет множество наставников, и среди них есть несколько пожилых и опытных. Они считают, что вместе мы сможем организовать сеанс прорицания и увидеть местонахождение нашего семени.
«Увидеть?» – испытывая одновременно разочарование и надежду, Лун посмотрел на Утеса, который лишь чуть пожал плечами. По-видимому, это значило, что Утес не знает, возможно ли это, и потому решил не высказывать свое мнение. Нефрита спросила Цветику:
– А ты что думаешь?
Цветика развела руками.
– Я никогда прежде ничего подобного не делала, но, думаю, мы должны попытаться. Другого пути у нас пока нет.
Вьюн сказал:
– Но что, если тот, кто забрал семя, его уничтожил?
Песня взволнованно кивнула.
В голос Цветики прокрались нотки раздражения:
– Тогда прорицание не сработает.
Пристально глядя на Цветику, Звон сказал:
– Они правда думают, что семя все еще где-то рядом и мы можем просто полететь туда и забрать его?
– Они не знают, – с иронией в голосе сказала Цветика. – Но и мы не знаем, зачем земные обитатели его забрали, так что все возможно. – Она оглядела их всех. – Они не уверены, но считают, что без семени древо-колония продержится всего лишь два или три цикла. Оно сгниет изнутри.
«И по меньшей мере один цикл уже прошел». Лун скрестил руки, пытаясь унять свое нетерпение. Они должны были попытаться. Земные создания путешествовали по лесному ковру, и такой поход наверняка был опасным. Они могли быть убиты, а семя, забытое, осталось лежать где-нибудь во мху. «Если его не сожрал какой-нибудь травоед». Если же нет… Насколько далеко могли уйти земные создания за год, передвигаясь по сложной местности? «Не так далеко, чтобы мы не могли до них добраться».
– Конечно, ты должна попытаться, – сказала Нефрита. – Но разве тебе не будет тяжело?
– Будет, – признала Цветика. – Но я не могу переложить это дело на других.
Нефрита кивнула, признавая необходимость.
– Мы будем ждать, когда ты пришлешь нам вести.
Когда Цветика ушла, Звон с тоскливым видом посмотрел ей вслед. Затем он перевоплотился, запрыгнул на потолок зала и свернулся в клубок среди лиан.
Флора насмешливо фыркнула.
– Чего это он?
– Он хочет помочь, – медленно, почти угрожающе произнес Лун. Он не был настроен выслушивать идиотские комментарии воинов, будь то о Звоне или о чем-либо еще. – Но не может.
Флора неловко дернулась. К ее чести, она сказала:
– Я забыла.
Песня вздохнула.
– Я тоже хочу помочь, но мы ничего не можем сделать, только ждать.
– Нет. – Нефрита раздраженно постучала когтями. – Нам придется идти на этот нелепый ужин.
Лун никогда прежде не бывал на званом ужине при дворе. Обычно прием пищи проходил так: либо он раздирал добычу снаружи, либо все садились вместе и за разговорами передавали друг другу еду. Сейчас же все было немного иначе.
Ужин проводился в колодце, пронизывавшем центральный ствол исполинского терновника. Из стен по кругу выступали широкие платформы, соединенные между собой мостами для арборов. Свет исходил из живого водопада голубых и лиловых цветов, росших на лианах, которые оплетали ветви, поддерживавшие все сооружение. Лун и Нефрита находились на одном балконе с Бурей, ее тремя королевами-сестрами и их консортами. Все сидели на мехах и подушках, покрытых дорогими тканями. Молодые незанятые королевы и консорты были рассажены на отдельных платформах на противоположной стороне колодца.
Зима и Вечер сидели на другой платформе вместе с предводителями арборов их двора. Утес снова исчез, испарившись где-то по пути к колодцу. Большая часть двора, а вместе с ними Елея, Звон и остальные, были рассажены на платформах внизу. Судя по доносившемуся до Луна шуму, внизу было гораздо оживленнее. Не присутствовали на ужине лишь Цветика и наставники Изумрудных Сумерек.
Ранее Лун спросил Нефриту, почему Изумрудные Сумерки так стараются оказать им гостеприимный прием. Она сказала:
– Вероятно, у них нечасто гостят королевы-сестры и консорты. Обычно к чужим дворам прилетают юные королевы-дочери или воины, принесшие послание или арборов для обмена изделиями.
Это объясняло, почему Вечер заинтересовался Луном. Будучи правящей королевой, Зима, скорее всего, никогда не покидала колонию, а значит, и Вечер всю жизнь провел здесь. Видимо, ему нечасто выпадала возможность поговорить с консортами, которые не жили вместе с ним.
Пока еду еще не вынесли, королевы сели с одной стороны платформы, чтобы поговорить, а консорты заняли другую. На стороне королев Нефрита, Буря и остальные отпускали в адрес друг друга колкие, а порой и едкие ремарки, пока наконец не стало ясно, что ни одна из них не опозорит себя и не вспылит.
С другой стороны платформы консорты таращились на Луна, и он таращился на них в ответ. Это были консорты, занятые королевами-сестрами, принадлежавшие важным родам и представлявшие собой важные союзные связи двора. Наконец один сказал:
– Говорят, ты угрожал Золе в приемном зале.
Ни одна из королев не упомянула об этом происшествии. Лун начал подозревать, что если одна из них что-то скажет, то Нефрите придется как-то с этим разобраться. Например, сразиться с Золой. А это будет лишь пустой тратой времени, учитывая, что Вечер уже легко все разрешил. Лун поправил:
– Она угрожала мне.
– И ты предложил сразиться с ней, – не скрывая насмешки, сказал другой консорт. – Это было глупо. Что, если бы она сгоряча согласилась?
Лун с язвительной усмешкой отвел взгляд.
– Тогда, возможно, в следующий раз она бы сначала подумала дважды.
– Ты бы сразился с королевой?
– Если бы пришлось.
– Его спутники заявили, что он сражался со Сквернами, – это было сказано с сомнением, явно рассчитанным на то, чтобы его задеть.
Лун повернул голову ровно настолько, чтобы бросить взгляд на говорившего. По всей видимости, его просили это доказать. Вот только сделать это нужно было так, чтобы не сорвать ужин.
Лун был все еще молод, и его раны зажили, не оставив шрамов. Все, кроме одной. Он стянул рубаху с правого плеча и повернулся к консортам спиной. По крайней мере двое из них ахнули.
На обнажившемся месте была видна верхняя часть красного бугристого шрама, который, изгибаясь, шел вдоль лопатки Луна. Шрам отмечал место, где Ранея сломала сустав крыла его другого облика. Перелом был закрытым, но, когда Лун принял земной облик, повреждения крыла превратились в сломанные кости плеча и вздувшуюся, разодранную кожу. Цветика говорила, что со временем шрам, наверное, немного изгладится, но болел он нечасто, да и Лун не мог его видеть, так что шрам его почти не беспокоил.
Он снова опустил рубаху и повернулся. Все смотрели на него – на этот раз уже потрясенно, а не с насмешкой.
После этого консорты продолжили разговаривать друг с другом, но не с Луном.
Нефрита рассказывала, что консорты Тумана Индиго сражались и защищали колонию, но Изумрудные Сумерки были хорошо защищены, и сражаться за них было не нужно. Лун показал другим консортам, что он отличался от них. Слишком отличался. «Ты – свой самый худший враг», – подумал он. Это, конечно, не было каким-то новым откровением, но Лун стал все чаще это замечать.