Пропавшая невеста

Удивительно, в пачках, из магазина, большие кристаллики редкость, а здесь только крупные, не песчинки. Словно кто-то нарочно просеивал соль, отбирая кусочки побольше и побелее. Платье внутри тоже было «законсервировано» солью. Может, поэтому казалось идеально новым, только-только с иголочки, будто его и примерить не успели…

Вероника придирчиво рассматривала свадебный наряд. Фаты в сундуке не нашлось, тем не менее, принять белоснежное платье за коктейльное никак невозможно.

Определить, насколько оно старое, когда сшито, по фасону не удавалось. Фасон – дизайнерский, скорее всего, это платье единственное в мире. Ну, облегающее, укороченное спереди, с фигурным вырезом на груди, везде по краю ажурные фестоны… Не на тонких шлейках, а красивые рукава-колокольчики выше локтя. На какой-нибудь Парижской выставке так и сто лет назад могли сшить, и в прошлом году оно бы стало сенсацией высокой моды. Откуда это чудо «от кутюр» в Жабокруковке?!

И главное, ни малейшего дефекта, ни единого пятнышка, самой мелкой дырочки, распустившейся ниточки, оторванной бусинки или страза Вероника углядеть не смогла.

Это огорчило ее ещё больше. Самое незначительное пятнышко делает свадебный наряд негодным для торжества по всем правилам. Веронике хотелось, чтобы платье оказалось старым, или пусть новым, но отложенным как испорченное. Но зачем его хранить с такими предосторожностями, если оно уже «бывшее»?

Объяснение лишь одно: это платье ещё ждет свою жертву… То есть, невесту. У настоящих хозяев дома подрастает дочь или внучка, которой кто-то решил подарить дорогущее платье. Может быть, отдал своё, счастливое, или купили заранее. Вот и хранят его. Чем не логичная версия?

Да совсем нелогичная! Кто же шьет такое платье заранее, даже не представляя, кому оно пригодится или понравится? Разве что хранит своё для потомков, ничуть не боясь, что необычный фасон выйдет из моды. Но, вообще-то, если на платье совсем нет следов носки, не логичнее продать его за хорошие деньги, чем хранить неведомо сколько лет, неизвестно для кого?

Вероника сейчас думала о другом. У нее дома нет свадебного платья, хотя планы такие были. А у некоторых подруг, даже из ее класса, тем более, у старших девчонок, такой странный наряд иногда в гардеробе встречается. Его покупают «на вырост», по случаю, неизвестно зачем или получают по наследству от старших родственниц. Втайне надеясь, что раз уже платье есть, то и повод надеть его вскоре найдется. Быть свадьбе! Не годится ему лежать без дела, вещь яркая, хочется в ней показаться.

Кроме того, Вероника знала, что в разных клубах и культурных учреждениях типа консерватории или школы искусств, несколько раз в год проводятся настоящие балы, не то, что их выпускной. Туда ходят танцевать в том числе в свадебных платьях, наиболее подходящих для полонезов и вальсов. Так что у тех, кто занимается в клубах танцев, может совершенно не быть планов замужества, а платье без дела не гуляет.

Но есть и третья, самая жуткая примета. Ее Вероника вспомнила сразу, а другими мыслями только уговаривала себя не думать то, что думалось само, против воли. Если девушка умерла, не сыграв свадьбу, а наряд невесты уж почему-то в ее гардеробе нашелся, он без труда превращается в идеальный саван. Потому что продать платье при таких трагических обстоятельствах не получится – суеверные все, не купят. Обманывать – страшно, вдруг, накличешь ещё какое-то горе, своего тебе мало? Вот и хоронят несостоявшуюся невесту в том, в чем не удалось ей покрасоваться при жизни. Именно такую роль на себе сейчас Вероника и примеряла.

Стряхнув гипнотическое притяжение свадебного наряда, она поспешно бросила его обратно в сундук и захлопнула крышку. Словно платье могло выскочить и силой надеться на нее.

От почти незаметного соляного запаха начала кружиться голова. В конце концов пещера даже с очень чистым здоровым воздухом, это почти что склеп! А сундук действительно похож на гроб. И в нем так и поджидает наивную «дачницу» белый саван…

Стоп машина! Хватит! Она явилась исследовать чердак? Так не успокоится, пока не обойдет его весь! А потом будет думать о жуткой и прекрасной находке.

Вероника подошла к круглому окошку. Совсем круглое, как иллюминатор на корабле, только перечеркнуто крестообразным переплетом. Красивое. Как открыть? Почему-то сбоку вместо петель забит в стену толстенный штырь. Ручки нет… неужели никак не открыть? Оказалось, окошко поворачивается горизонтально. Вероника случайно толкнула его сверху, и круглая рама провалилась на улицу, чуть не прищемив первооткрывательнице руку.

«Ого! Вот как ты открываешься», – Вероника повернула окно как столик, оценив оригинальность конструкции и порадовавшись своей сообразительности. Высунула нос в окошко и вдыхала утренний воздух, далеко не такой чистый и прохладный как в «склепе» за ее спиной, но более приятный сейчас. Живой.

Крыша дома напротив, повыше того, где жила Вероника, самого высокого на ближайшем участке улицы, полыхала красным железным покрытием под черепицу, как пожарное ведро. Из внушительной трубы шел дымок.

Странно… отгрохать такую домину и не поставить современную плиту? Или хозяева пользуются настоящей печкой для готовки особо натуральных блюд? Сейчас многие увлекаются всем натуральным, органическим, может быть, уже доказали, что еда разогретая на плите не идет ни в какое сравнение с полезностью той, что разогрета на печке? Всего можно ожидать от борцов за здоровый образ жизни.

Веронике встречалось много свидетельств, что хлеб, испеченный в настоящей печке, картошка в мундирах из костра, чай из котелка «с дымком» обладают неповторимым вкусом, никак не похожим на домашние продукты. А сама домашняя кухня не сравнится с магазинно-фабричной. Но лично Вероника хлеб в печи не пекла, к парному молоку нежных чувств не питала, а всю прочую еду делила на вкусную и невкусную, независимо от происхождения, поэтому сравнить по-настоящему не могла. Не спорила с друзьями, тем более, с друзьями родителей, но не особо верила. Фанаткой диет и подсчета калорий себя не считала, ела всё, что нравится и фигура ничего ей на это не возражала. Вероятно, нравилось домашней девочке ещё не самое вредное.

Дымок из соседской трубы потянул в сторону Вероники. Она принюхалась – ничего съедобного, кажется, жгут листья или бумагу. Неплотно прикрыв окошко, «дачница» оглянулась на сундук, молча, с важным видом хранящий свое сокровище. Заметила выступ кирпичного угла среди дощатых стен, сообразила, что это труба «ее» печки. С независимым видом, стараясь не давать воли тоске, еще покружилась по пустому чердаку, похрустела ковром из соли, сорвала пучок низко висящей травки – убедилась, что это действительно горькая полынь, чернобыльник. Повесить обратно не смогла и, не зная, что с ней делать, сунула в пакет и взяла с собой.

*****

С превеликим облегчением вынырнув из соляного «склепа», закрыв дверь и сбежав по лестнице, Вероника метнулась на кухню. Немедленно приготовила ещё чаю, присосалась к большой кружке и постепенно «оттаяла». Через десять минут ее мысли уже могли вращаться не только вокруг зловещей находки, а притягивались к вопросам попроще. Например, почему в доме совершенно нет сладкого?!

Вот с чем ей пить чай? Ни сушки, ни слойки, ни конфетки какой-нибудь, чтобы снять стресс. Действительно необходимо выяснить, где тут добывают что-то питательное и желательно, вкусненькое. Ей учиться ещё и учиться, а какая учеба без шоколада? Мозг без свежих фруктов и сладкого совсем не будет работать. Да, честно, она собиралась с утра трудиться над учебниками, но припасы важнее! Пора собираться в новый поход!

Вероника не хотела признаваться себе, что и без необходимости ее так и тянет сбежать из дома, погулять где-то подальше от того жуткого сундука. Интересно, хоть один мальчик понял бы ее страх? А Ромка? Нет, не надо, никаких мыслей о Ромке! Да она бы и не смогла ему рассказать о своем ужасе, будь они ещё в нормальных отношениях. Всё равно не поймет. Только посмеется. Обзовет ее глупенькой, скажет, что нельзя верить в приметы и… станет легче.

Стало бы. Теперь не станет. «Дачница» уже собиралась сделать новое глубинное погружение в бездну депрессии, но тут позвонила Людка.

– Как настроение? – бодрым голосом армейского сержанта спросила она и надолго потеряла дар связной речи, выслушивая историю экспедиции на чердак. – Ну чего ты сразу о грустном? – наконец перебила она излияния Вероники. – Свадебное платье могло не пригодиться в прямом смысле! Допустим, сшили его пятьдесят лет назад… а свадьба почему-то расстроилась. Допустим, невеста жениха с войны ждала. Ждала, ждала, а он не вернулся! Нет, не умер, неизвестно, пропал без вести. Ну, она ждала, ждала, ждала, а платье лежало. Допустим, он потом вернулся, но она уже растолстела и вышла замуж совсем в другом плате. А это ведь жалко, ты говоришь красивое, оставили для дочки… а родился сын, вот и лежит до сих пор. Или, пусть жених не вернулся, а она замуж так и не вышла. Ну жила, она жила, жила… дожила до того возраста, когда в свадебном платье уже не хоронят, вот и не пригодилось! Не подумай, наверное, она и сейчас жива, но элементарно не знает, куда его деть? Детей нет. Свадьбы у нее не было. Считать его счастливым или несчастливым или просто новым – непонятно. Вот и лежит.

– Меня ждет, – похоронно уронила Вероника.

– Опять ты… Хватит! – рассердилась Людка. – Вместо того чтобы сопли жевать, пошла бы познакомилась с кем-то из местных, и расспросила, в чьем доме ты живешь, и как там у них было со свадьбами?

– Думаешь, это так легко?

– А что сложного? Ты же в деревне! Тут все просто обязаны знать о соседях такое, чего те и сами о себе не знают! – Людка снова смеялась, заражая подругу оптимизмом. Серьезно, она даже на расстоянии действовала как реактор, излучающий уверенность в том, что всё всегда обойдется, если не зевать и не падать духом.

– Не лови ворон, – сурово посоветовала она Веронике. – Иди, погуляй. Да, и шоколадку купи, тебе полезно!

Ну прямо экстрасенс-телепат, а не подруга!

– И… всё-таки загляни туда на чердак ещё разок, ага? – напоследок попросила она. – Посмотри платье хорошенько, не наспех. И опиши или зарисуй подробно, каждую мелочь.

– Зачем?

– Ну а кто нарочно смартфон не взял, я? Ты не сможешь прислать мне фотку, значит, я его не увижу! Ты ведь не брала ни фотик, ни камеру, никаких достижений науки и техники, да?

– Угу.

– Вот и молодец, то есть, дурочка! Ладно, пока, люблю тебя, не скучай! Нарисуй обязательно! Это тебе задание наравне с учебой! Старайся!

– Ладно, бывай, – Вероника тяжко вздохнула и нажала отбой.

В чем-то Людка права. И память для себя нужно оставить, и с местными поговорить. Вообще, это свинство подкидывать в такой хороший дом такие сюрпризы! Если у вас такой особенный чердак, вы б его хоть на замок запирали! Хотя… тогда любопытство Веронику просто-таки сожрало бы с потрохами. И она, умница-отличница, уж придумала бы способ хоть одним глазком заглянуть на закрытый чердак. Зато теперь она точно знает, что там, и снова грустит.

Интересно, почему ее подсознание так пыталось не пустить ее на чердак. Хуже ей стало, оттого, что нашла это платье? Нет, не хуже. Просто реальность снова догнала и напомнила обо всём, от чего она надеялась спрятаться в этом дальнем углу.

Негде ей прятаться. От правды не спрячешься…

*****

Перед выходом за покупками Вероника очень вовремя вспомнила о распечатке карты, лежащей у нее в рюкзаке. До сих пор сверяться с картой не требовалось, а когда печатала, она даже не глянула, куда едет. Взяла с собой на всякий случай, потому что отец настоял. Изучала названия только в такси, от нечего делать. Тогда и узнала, что будет жить рядом с музеем архитектуры. А сейчас карта пригодилась.

– Здравствуйте, не подскажите, где здесь хороший продуктовый магазин? – спросила она у первой встречной тетеньки.

– Арт-молл, что ли? Так это вниз по улице, вон туда. Большой крюк сделать придется, но не пропустишь!

– Спасибо.

«Тут что Арт-молл близко? Вот меня занесло», – думала Вероника, шаря в рюкзаке в поисках карты. Развернула… и тут же поняла ее огромную ценность.

Улица Фестивальная извивалась огромной змеей в три загиба. Вероника поселилась в среднем ряду, вчера она видела верхний ряд, возле пруда, а в другую сторону, вниз изгибался обещанный «здоровенный крюк», ведущий на площадь к огромному торговому центру.

«Нетушки, Арт-молл не годится. Там конечно, есть сладенькое, и ещё много чего полезного, но сегодня я ищу местный магазин! Желательно, чтобы продавцы и покупатели в нем были местные, хотя бы только пироговские, а не съезжались за покупками со всех концов Киева. Или я ничего не узнаю!»

Сверившись с картой, Вероника пошла прямо к железной дороге. Перешла рельсы, миновала большую желтую коробку с красным логотипом – табачную фабрику, и вышла в другой угол Пирогова – Сороковую гору.

Непонятно, от Сороки-вороны это название или от «сорока сороков», главное – тут царит улица Лауреатская, а на ней есть значок продуктового магазина.