Маленький книжный магазинчик в Тегеране

– Маман, как вы думаете, теперь все будет по-другому? – спросила она.

Маман положила сито в миску с холодной водой, чтобы барбарис размок.

– Что будет по-другому?

– Я имею в виду наши отношения. – Как Ройя ни стремилась душой к новой жизни с Бахманом, ей было немного странно и боязно думать о предстоящих переменах. Будет ли она по-прежнему считать родительский дом с его белыми гардинами и такой безупречно организованной кухней своим? Или все переменится? Сможет ли она по-прежнему обмениваться шутками с Зари и считаться членом их семьи?

Маман вздохнула.

– Так уж устроена жизнь, Ройя-джан. Девочки вырастают. Они выходят замуж и покидают родительский дом. – Она встряхнула над раковиной сито с барбарисом. – Хотелось бы мне, чтобы ты жила со мной в этом доме до моей смерти? Не стану лгать. Бывают эгоистичные моменты, когда мне нравится мысль, что мои дочки никогда не разлучатся со мной. Но тебе, конечно же, нужно начать собственную жизнь. Тебя ждет твое собственное будущее. Я желаю вам с Бахманом прожить долгую и счастливую совместную жизнь. Иншаллах – если пожелает Аллах!

Долгая и счастливая совместная жизнь. Они с Бахманом поженятся в конце лета, и тогда земля качнется под ногами от восторга и испуга. Маман протянула ей сито. Ройя выложила на кухонное полотенце барбарис, промокнула его досуха и высыпала на большую тарелку – за много лет она отточила все кулинарные навыки под руководством матери. Но на этот раз она как никогда остро понимала, что хотя и готовит с Маман как обычно, это делается для события, которое отдалит ее от матери.

– Мы все равно будем почти рядом. Ты будешь жить всего в сорока минутах отсюда, Ройя-джан! – Маман рассмеялась, словно угадала мысли дочки. – Если захочешь, мы будем видеться каждый день. Если ты еще не устала от твоей Маман.

Ройя и Рахман решили снять несколько комнат по соседству с домом его родителей. Таким образом Бахман мог по-прежнему присматривать за матерью в дни обострения ее болезни. Правда, это было далековато от газеты, в которой Бахман начнет работать осенью, но он мог добираться туда на автобусе. Со временем они приобретут, конечно, собственное жилье, но для начала их устраивали и эти комнаты. Ройя испытала огромное облегчение, когда Бахман решил жить отдельно от родителей; по общепринятому обычаю, молодоженам полагалось сначала жить в доме родителей жениха. Но Бахман настаивал, что Ройя не должна становиться сиделкой у свекрови, а они с отцом справятся, поскольку он будет жить рядом.

Маман вытерла лоб тыльной стороной ладони.

– На этом новом этапе жизни, конечно с согласия твоего мужа, ты можешь определить свои ближайшие шаги. Многие будут ждать, что ты останешься дома и родишь детей, и это тоже хороший путь. Или, если хочешь, ты можешь хотя бы немного учиться дальше, о чем так мечтает отец. – Маман вскрыла мешок риса и высыпала в большую миску. Зернышки звонко стучали о стенки миски и падали в кучку.

Баба и его мечты. Мадам Кюри! Ройя наполнила водой миску, чтобы вымыть из риса лишний крахмал.

– Да, он так гордился и радовался, что у нас появилась возможность получить высшее образование. Но вообще-то сама я никогда не…

– Не хотела учиться? – договорила за нее Маман. Ее волосы сияли в солнечных лучах, падавших в кухонное окно. При ярком свете стала заметна седина. – Моя дочка любит романы. Любит читать. У тебя все получится, Ройя-джан. Ты знаешь, что Баба рад за тебя. Он любит Бахмана. – Мать погладила Ройю по щеке. – Ты всегда будешь моей маленькой доченькой. Сорок минут – сущий пустяк.

Ройя тщательно промыла рис и поставила миску. Теперь они с матерью слегка обжарят барбарис, потом возьмут кусочки курятины, посыплют их солью, перцем и куркумой и обжарят до золотистой корочки. Они отварят рис, сольют воду, снова положат рис в кастрюлю и накроют тканью, чтобы на нее оседал пар, а сверху крышкой. Вместе с Маман они побрызгают обжаренную курятину соком лайма и растворенным в воде шафраном и разложат кусочки на блюдах. Нарубят ножом фисташки и миндаль и добавят к рису вместе с завитками апельсиновой цедры, которые Маман насушила на солнце. На праздник в честь помолвки они подадут гостям роскошное угощение, какое достойно и свадебного торжества. Потому что наступало время радости. Время, когда у Ройи начнется новая жизнь. Маман была права: дочка могла прийти к ней в любое время, просто повидаться или попросить совета, посидеть с матерью на кухне и выпить чаю.

Громко разговаривая, вернулись Зари и Казеб и притащили большие розовые коробки со сладостями.

– Такие тяжелые, что у меня спина отваливается! – пожаловалась Зари и поставила коробки на кухонный стол. Потом посмотрела на Ройю. – Что с тобой? Почему у тебя такое серьезное лицо? Не вижу восторга! – Сестра говорила с легкой насмешкой, но все же озабоченно.

– Конечно, я в восторге. В чем дело?

– И ты не нервничаешь?

– Совсем чуть-чуть. Но все-таки, ма… – Она собиралась сказать Зари, что Маман заверила ее в том, что их отношения по-прежнему останутся близкими.

Этого оказалось достаточно, чтобы Зари перехватила у нее инициативу непростого разговора.

– Значит, его мать испортила тебе настроение? Я знаю, она считает тебя недостаточно хорошей для ее сына! Она считает, что он мог бы найти себе жену из знатной семьи. Просто она из тех жадных женщин, которые стремятся вскарабкаться повыше по социальной лестнице. Ей нужны высокое положение в обществе и много денег. Так ведь? Она считает, что наша семья ниже по статусу, чем их, потому что Баба работает правительственным чиновником. Она смотрит на нас свысока!

– Зари, перестань! – сказала Маман.

– Нет, правда. Как ты будешь жить рядом с ней? – спросила Зари.

– Я люблю его.

– Она была против вашей помолвки! Разве это ни о чем тебе не говорит? Неужели ты этого хочешь? Ты выходишь замуж за парня, а его мать ненавидит тебя?

– Зари, хватит драматизировать! – одернула дочку Маман.

Зари закусила губу, но через пару секунд продолжила:

– Сестра, какой ты бываешь иногда наивной! Его мать постоянно пытается тебе навредить. Ведь сыновья всегда как глина в руках матерей. А этот сын больше других. Как он с ней разговаривает? Ой, мама, что тебе принести? Ой, ты выпьешь еще чаю, мама? Ой, мама, дай я сам это приготовлю для тебя!

– Хорошие сыновья всегда так поступают! – возразила Маман.

– До такой степени?

– Да! – заявила Ройя. – И вообще, ведь она в конце концов дала согласие, разве нет? Теперь она не против нашей свадьбы.

– Ты только будь осторожной, сестрица, ладно?

– Зари. – Ройя понизила голос и огляделась по сторонам, словно делилась страшным секретом. – Она нездорова.

Только после нескольких встреч с госпожой Аслан Ройя поняла, что Бахман восполнял неустойчивое состояние матери тем, что старался делать все, что мог, для нее и для их семьи. Казалось, его доброта, великодушие и золотые руки компенсировали полное отсутствие этих качеств у матери. Он терпеливо переносил ее нервные припадки, прощал все ее грубости и злость. Хрупкое здоровье матери, казалось, создало у него потребность впитывать в себя, брать от жизни все, что можно, и быть сильным. Разве не поэтому господин Фахри говорил, что этот парень изменит мир? Ройя всегда думала, что речь шла о деятельности Бахмана в поддержку премьер-министра Мосаддыка. Но может, Бахман просто видел мать, скованную болезнью, в своем доме жил почти постоянно изолированным, мало общался с другими людьми, не научился как следует справляться с житейскими ситуациями, и все это породило у него желание оставить свой след в этой жизни. Вести собственный корабль, преодолевая трудности, «изменить мир», по словам господина Фахри.

– Слушай, Зари. Ты просто не все знаешь про госпожу Аслан. Так что, пожалуй, тебе надо быть более снисходительной. Просто не обращай внимания. Ты не знаешь всю историю, – прошептала Ройя.

– Я знаю про ее безумные скачки настроения. Кто этого не знает! Разве это секрет?

Ройя, помрачнев, отложила кулинарную лопатку.

* * *

Улыбающиеся Ройя, Маман и Баба стояли рядком возле двери дома и встречали гостей. Тетки и дяди, близкие друзья и родственники приходили с цветами и сладостями, поздравляли Ройю и ее родителей, устраивались в гостиной. Женщины болтали, пили чай на одной половине комнаты, мужчины стояли группами на другой, держа в руках стаканы с чаем. Ройя рассчитывала, что Бахман и его родители явятся первыми, но они задерживались. Где же они?

Наконец дверь открылась и вошел измученный Бахман, поддерживая под руку мать. За ними с унылым видом плелся господин Аслан.

– Простите за опоздание. – Бахман поздоровался с Маман и Баба и поцеловал Ройю в щеку. Ройя пришла в ужас от этого. Да, они помолвлены, но все-таки такой поцелуй показался ей слишком нескромным. Проявлять нежность на виду у старших – значит не уважать их. Но ее тело налилось теплом от поцелуя, и она смягчилась.

– Все в порядке? – шепнула она.

– У нас были кое-какие… проблемы, – пробормотал Бахман.

Проблемы явно были связаны с его матерью. У госпожи Аслан, вероятно, случился очередной припадок. «Хрупкая и агрессивная» – так однажды описал ее Бахман.

Ройя застыла, когда будущая свекровь шла к ней в черной блузке, черной юбке и толстых черных чулках. И это в прекрасный летний вечер! Почти все женщины надели светлые наряды. Маман – в элегантном бирюзовом платье, Зари выбрала розовое, совсем как ее обожаемые голливудские кинозвезды. Ройя надела зеленое платье, сшитое матерью специально к этому празднику. Но госпожа Аслан, казалось, явилась на похороны. Она даже накинула на плечи темную шаль. На ее щеках горели красные пятна, от нее пахло крепкими цветочными духами.

Маман не любила косметику. Она презирала женщин, нуждавшихся в «боевой раскраске», чтобы продемонстрировать свою красоту. Когда Зари накручивала перед зеркалом волосы на бумажки, чтобы добиться идеальной «волны», мать часто ворчала, что красота должна говорить сама за себя и что работу Аллаха редактировать не нужно.

– Кое-кого из нас необходимо подредактировать, мама, – возражала Зари. – Мы должны Ему помогать.

– Ах, госпожи Аслан, вам не жарко в такой шали? – робко спросила Маман и подтолкнула Ройю. – Ройя-джан, возьми у госпожи Аслан шаль.

Не успела Ройя взять шаль, как госпожа Аслан подставила ей для поцелуя одну накрашенную щеку, потом другую.