Училка и миллионер

Мамина старшая сестра, тётя Галя, встречает меня громкими радостными возгласами и крепкими объятиями. Расцеловывает, как и в детстве, треплет за щёки, причитает, что давно не была и тётушку совсем позабыла. Она вообще полная противоположность моей матери – громкая, яркая, активная, всегда жизнеутверждающая. Будто они и не сёстры вовсе.

В детстве я каждое лето приезжала погостить у тёти Гали. Пальмы, море и влажная жара были диковинными после пыльного лета Волгограда, хотя воды вокруг него тоже достаточно. Но ещё больше мне нравилось навещать тётушку зимой. Из морозного Поволжья в лёгкую и тёплую зиму Сочи. Я даже зимнее пальто с собой не брала, только осеннюю куртку. Гулять у моря зимой по-своему приятно. Оно тёмное, не такое лазурное, как летом, более строгое какое-то, что ли. Будто напоминает, что оно – сила, с которой надо считаться. Я гуляла вдоль берега и фантазировала. Выдумывала в своей голове всякие истории про морских божеств и тайны затонувших кораблей. Мечтала написать приключенческий роман, когда стану взрослой, и что его опубликуют, а потом я увижу свои книги на полках в книжных магазинах, которые я так любила. Я и сейчас их люблю, но предпочитаю читать с электронных устройств.

Тётка усаживает меня на кухне и начинает расспрашивать о жизни, о работе, о родителях. Самой ей присесть некогда, сегодня ведь Захар приведёт знакомиться свою девушку, и тётя Галя хлопочет по кухне. На мои неоднократные предложения помочь, только отмахивается.

– Ты только с самолёта, детка, отдыхай.

Настаивать и спорить с тётей Галей бесполезно, так что я сижу за столом, глажу её рыжего здоровенного кота и попиваю чай.

Спокойно так, хорошо! И никаких Орешков.

Вечером приезжает Захар со своей девушкой. Оказывается, тётя Галя и дядя Лёня её знают – Вика, так её зовут, училась с Зерновым в одном классе. Надо же как бывает. Я вот время от времени на работе тоже задумываюсь. Ребята учатся вместе столько лет. Общаются, дружат, или наоборот, враждуют. Но никто не знает, как их жизни сложатся после школы. Они уходят, меняются, некоторые не всегда в лучшую сторону. А бывает и вот так: столько лет плечом к плечу за одной партой, а спустя года оказывается, что это твоя вторая половина.

Вика мне нравится с первого взгляда. Не то что эта высокомерная коза Анька, которая несколько лет выносила брату мозг. Стерва та ещё была. Он успешный акушер-гинеколог, а его бывшей это не нравилось. Они же и расстались почти перед свадьбой по этой причине. Анька ему условие поставила: или она, или работа. Ну Захар и сделал единственно верный выбор. Помню, как я радовалась, когда тётя Галя позвонила и рассказала. Да, это было не очень красиво, брату-то было грустно, но я тихонько. Ему только потом сдержанно посочувствовала, но от Захара истинных чувств не скроешь, он очень проницательный. Я тогда приехала, и мы с ним оттянулись в баре хорошенько. Он даже не умничал, что я пропью все свои яйцеклетки, как когда-то до этого, когда я, едва став совершеннолетней, наклюкалась дяди Лёниного вина, и думала, что просто умру. Яйцеклетки меня тогда не сильно волновали, всё чего мне хотелось, чтобы мир перестал вращаться с такой скоростью.

А вот Вика правда очень хорошая. Милая, но не слащавая, не пытается играть роль, чтобы показаться родителям Зернова лучше, чем она есть. Умная, по глазам видно, кажется, немного строгая. Животик выпирает совсем чуть-чуть, но не раз за время ужина замечаю, как трепетно, едва заметно она к нему прикасается, и как при этом светятся её глаза.

– Одобряю, брат, – легонько бью кулаком в плечо, выходя к Захару на веранду, пока тётя Галя берёт Вику в оборот. – Классная она.

– Спасибо, – смеётся он. – Знаешь, как-то всё так негаданно вышло. Ну а ты как? Правду мама сказала, что за тобой ухлёстывает поклонник?

Тётя Галя, видимо, пообщалась с моей мамой, которой случайно проболталась Карина о мистере Орешке. Ничего такого она не сказала, ляпнула просто “что-то давно твоего ухажёра на чёрной тачке не видать”, когда я с мамой на громкой связи разговаривала. Мама и стала выспрашивать. Я ей детали рассказывать, конечно, не стала, она же волноваться будет. Просто сказала, что да, появился такой, но меня он не интересует.

И вот тётя сегодня прямо за столом и ляпнула, что я игнорю мужика, а всё потому, что всё своё время посвящаю школе, и так никогда замуж и не выйду.

Я на тётушку не обижаюсь, такой вот она человек. Ляпнет что-то, а потом сама переживает. Но, кажется, в этот раз она не считает, что сказала что-то не то.

– Есть один, да. Но я даже не знаю, подходит ли ему такое слово – поклонник. Он сам мне не подходит, Захар. Так что надеюсь, он скоро отвалит.

– Хочешь, я с ним поболтаю?

– О нет! – пугаюсь, брату не нужны проблемы, а Макарский как пить дать устроит их, если захочет. – Не нужно, Захар. Я сама.

Он пару секунд смотрит своим внимательным въедливым взглядом, но вроде бы соглашается. А я перевожу тему и радуюсь, когда к нам выходит Вика. Брат мой хоть и интеллигентный доктор, а по морде съездить кому-надо может. Так что лучше ему детали не рассказывать.

Вечер проходит в тёплой, домашней обстановке. Вика и Захар признаются, что ждут девочку. Они вообще такие милые. Ближе к восьми они уже собираются, потому что Вика устала, да и вообще, самому Захару завтра в клинику, тёте Гале на работу.

Я помогаю убраться со стола и в десять валюсь спать как подкошенная. У меня в доме тёти и комната своя есть. На кровати, застеленной розовым покрывалом, сидит большой розовый слон, которого тётя Галя и дядя Лёня подарили мне на десять лет. Они всегда хотели ещё и девочку, но жизнь распорядилась так, что после Захара тётя Галя больше не смогла родить. Так что отрывались они на мне, и я утопала в розовом, мягких игрушках и куклах, когда приезжала к ним. Мама ещё всё переживала, что они меня избалуют.

Забравшись под одеяло, я обнимаю руками и коленями розового слона и закрываю глаза. И перед сном почему-то думаю о Макарском. О его внимательном, будто в душу проникающем, пристальном взгляде, о кривой усмешке, которая, когда мы втроём пили вино в квартире, не казалась мне столь наглой и саркастичной, как в ресторане. А ещё меня почему-то царапало, когда он рассматривал Карину.

Вот если даже предположить, что где-то в параллельной вселенной, другая Катя Зайченко, без оглядки на мораль и собственные представления правильности и неправильности, приняла бы предложение Макарского? Каково бы это было?

Во рту становится как-то суховато, и я переворачиваюсь на другой бок. Так хотела спать, а всё никак. Перед глазами мелькают непрошенные картины, как длинные, немного узловатые мужские пальцы скользят по моей щеке, как кожа реагирует на них румянцем. А потом они одну за другой цепляют пуговицы на моей блузке, расстёгивают и снова скользят по коже…

– Балда! – ругаюсь сама на себя, снова ворочаясь. – Фу, Катя, что за бред. Спи давай.

Да. Завтра я поеду к морю, и оно своей свежестью, прохладой и солью на губах выветрит все эти глупости о параллельных вселенных. Подарит спокойствие и ясный ум.

Но море оказалось бессильным…

9

Так хорошо просто расслабиться и дышать полной грудью. На Ривьере сейчас пустынно, по сравнению с летом, людей совсем немного. Несколько небольших компаний гуляют, фоткаются, небольшая группа студентов сидят на сумках прямо на гальке чуть дальше. Я же подхожу к самой кромке, вглядываюсь в линию горизонта и просто расслабляюсь.

Море тёмное, но спокойное, выталкивает белую пену на кромку. Чуть дальше по краю топчутся чайки, выискивая себе чем полакомиться. Я прикрываю глаза и дышу глубоко и спокойно.

– Прекрасный вид, не так ли? Расслабляет, – слышу рядом негромкий голос, и в первые секунды даже думаю, что мне просто показалось. – Люблю море.

Распахиваю глаза и оборачиваюсь. Нет, не показалось.

– Что вы здесь делаете?

– Привет, Катерина, – Макарский улыбается. – То же, что и ты, очевидно, – отдыхаю, наслаждаюсь морем.

Он невозможный. Я ни за что не поверю, что Константин оказался тут случайно. Таких совпадений не бывает.

– Вы меня преследуете, – говорю без вопросительной интонации. – Это уже тянет на уголовку.

– Чем докажешь? – приподнимает брови. – Я здесь по делам бизнеса. И вообще, может, это ты на меня зуб заимела за случай в супермаркете и преследуешь?

– Так обратитесь в полицию, – сердито складываю руки на груди.

Его глаза почти такого же цвета, как сейчас море. Будто оно отражается в них. Не лазурно-голубые, но и не серые. Светлые, кристально-чистые, будто идеально-прозрачная вода. И смотрит так открыто, что я даже тушуюсь, мне становится как-то вроде бы и совестно за свою грубость.

– А если камера будет слишком маленькая, и я там тоже буду? – подмигивает.

Ну вот что он за человек? Нельзя без этих подколов и шуточек? И без этого взгляда, вызывающего странное ощущение на коже. Только я устыдилась своего поведения, как он вворачивает свои шуточки.

Странный он вообще. Я совершенно не понимаю, как себя с ним вести. Он то шутит, то вдруг выдвигает невероятное по своей наглости предложение, вполне серьёзно давая понять, что игры с ним – вещь небезопасная. Как кобра, завораживает, своим спокойствием, позволяя расслабиться жертве, но в любой момент может ужалить. Опасный и непредсказуемый для меня. Когда он рядом, я не чувствую себя в безопасности.

Спокойствие, подаренное морем, рушится, распадается на пиксели, но мне удаётся сохранить невозмутимый вид и не поддаться на провокацию.

– Я думала, мужчин и женщин держат отдельно, – отвечаю, не моргнув. – Так как вы меня нашли, Константин? Слежку приставили?

– По поводу раздельных камер – решаемо. Везде работают люди, Катя, и все они любят деньги, – кивает на мой смартфон. – В том числе и в компании мобильного оператора.

Вот он цифровой век – можно найти кого угодно и где угодно. Я даже понимаю в чём-то нашего соцпедагога, которая так негативно относится к современным устройствам.

– Прогуляемся? – показывает рукой вдоль пляжа.

Пожимаю плечами и, засунув руки в карманы плаща, начинаю медленно идти. Константин тоже шагает рядом. Он снова в лёгком распахнутом настежь пальто, только уже тёмно-песочном, водолазке под горло и серых джинсах. Морской лёгкий ветер доносит до моего обоняния ненавязчивый запах мужского парфюма. Приятный, не резкий, такой же обманчиво-спокойный, как, на первый взгляд, и его хозяин.

– У тебя в Сочи родственники? – спрашивает, пиная камешек.

– А оператор мобильной связи не сказал? – выгибаю бровь. – Или потребовал ещё доплатить?

– Я у него не спрашивал, – усмехается Константин. – Катя, давай мириться. Ты шипишь на меня, как котёнок, забившийся в угол. Кстати, можно я так и буду тебя называть? Китти Кэт – котёнок Кэт, как звала Скарлетт свою дочь в книге Александры Рипли.