По рукам и ногам

Однако я не нахожу в себе сил отказать ни ему, ни себе. Вздрагиваю, когда чувствую, как он проводит пальцами по моей промежности. Я бесстыдно влажная, и я желаю его. Пусть даже и так.

Когда головка его члена утыкается между складок, я сжимаю пальцы на гладкой поверхности стола, почему-то отмечаю, как от моего дыхания образуется матовое облачко. Зажмуриваюсь, с опозданием понимая, что сейчас, наверное, будет больно, потому что прошло семь лет с нашей последней ночи, а Игоря сложно назвать обладателем скромного размера.

И оказываюсь права. Котовский входит не резко, но напористо, одним глубоким толчком. До боли закусываю губы, но всхлип сдержать не получается. Жгуче больно. Давит и распирает.

– Не жмись, – выдыхает Котовский.

Он совсем не понимает, почему я не могу расслабиться. Да ему, кажется, абсолютно всё равно. Игорь кладёт одну ладонь мне на поясницу, а второй сжимает запястье, заводит его за спину и начинает двигаться. Не быстро, но глубоко и размашисто. Выходит почти полностью, а потом снова и снова загоняет в меня член на всю длину.

В конце концов моё тело тоже подстраивается, перестаёт так гореть внутри, но каждой клеточкой своих внутренних мышц я ощущаю, как он растягивает меня. Резко, глубоко, совершенно не заботясь обо мне.

Да, именно так, ему абсолютно плевать. Это больше не мой Котик. Мой был нежным и заботливым, осторожным.

– Манюня, посмотри на меня, солнышко, – Котовский убирает с моей влажной щеки прилипшую прядь. – Ну, малыш? Открой глаза.

Там, где мы соприкасаемся, сейчас очень больно. Горит, жжёт огнём.

– Игорёчек, давай перестанем, пожалуйста, мне больно. Очень-очень.

– Малышка, мы же уже начали. Если сейчас прекратим, всё может зажить и зарасти снова, и потом, когда решишься, будет ещё хуже. Давай потерпим? Немножко.

Наверное, он знает, о чём говорит. Опытный же. И тот факт, что девушек у него было много, сейчас меня совсем не бесит, даже наоборот, успокаивает. Котик знает, что делает.

Я киваю, всхлипываю, успокаиваясь, и пытаюсь расслабиться. Игорь снова целует меня, гладит, ласкает шею и грудь. Прижимает выше мои колени и снова толкается. Я опять всхлипываю, но под его поцелуями постепенно расслабляюсь.

Однажды я втихоря смотрела на айпаде видео, где пара занималась сексом. Там парень грубо вбивался в девушку, всаживался в неё. Так вот Котовский ведёт себя совсем иначе. Он двигается медленно, осторожно, при этом его длинные умелые пальцы делают там внизу что-то ещё, отчего мои ощущения меняются. Всё ещё больновато, но эти его действия начинают вызывать во мне приятное волнение. Внизу живота всё расслабляется, словно тёплой водой наполняется.

Да, я отдалась ему в первый же наш общий вечер. Я по глупости пошла на тусовку в институтское общежитие, и когда сильно запахло жареным, позвонила своей лучшей подруге, рыдая, чтобы сделала хоть что-то. Лера ради меня пошла на отчаянный для неё самой шаг – позвонила парню, который очень пугал и преследовал её. Потому что больше обратиться было не к кому. Мы то и с мальчиками особо не гуляли. И этим парнем был лидер известной тогда рок-группы Влад Миксаев, в которой играл и Котовский. Микс приехал вместе с Игорем, они вытащили меня из общаги, но парням, у которых из-под носа увели девчонку, это не понравилось. Была драка. Коту сильно досталось, но моя мама на скорой сказала, что всё будет хорошо.

Конечно же, Миксаев потребовал от Леры плату за помощь. Ей велено было прийти к нему с ночёвкой, но Игорь тоже мне написал, что мы приглашены. Лера вспоминала тот вечер с содроганием, а я с восторгом. Кроме того, что я познакомилась ближе со своими кумирами, я ещё и потеряла девственность с самым нежным и заботливым парнем на свете.

Но это было тогда. Тогда он был нежным и заботливым, тогда целовал меня везде и шептал нежные слова. Звал своим солнышком, малышкой. Притащил на следующий вечер огромного плюшевого зайца и букет цветов. А сейчас всё иначе.

Сейчас я могу лишь вспоминать ту его нежность и, сцепив зубы, покоряться ему. Не могу смотреть в глаза через зеркало, когда он поднимает меня со стола и прижимает лицом к огромному зеркалу. Сжимает оба запястья словно в тиски, прижав к груди. И продолжает двигаться. Словно мстит за всю ту боль, что я ему принесла, вымещает её в этих резких, глубоких движениях.

Испытываю ли я наслаждение? Физически – возможно, но эмоционально он меня сейчас уничтожает. Втаптывает в грязь. А потом, кончив на пол, просто уходит из кабинета.

Я в ступоре. В какой-то вакуумной тишине. Поправляю на себе одежду, забираю инвентарь и ухожу. И только закрывшись в подсобке подальше от любопытных глаз, среди швабр и вёдер, я даю волю горьким слезам.

Теперь я точно знаю, кем он меня считает. Шлюха. Вот к чему был этот его вопрос. Котовский попользовался мной, выместил свою обиду за разбитое сердце. Легче стало, Игорь? Надеюсь. Хоть кому-то из нас, потому что на меня сегодня легла ещё одна бетонная плита.

Глава 10.

На следующую ночь у меня по графику выходной. Я занимаюсь уборкой, отыскиваю припрятанные мамой бутылки. Стараюсь не думать о том, что произошло вчера ночью, но выходит не очень. И сдержать слёз не получается. Бесцеремонно растревоженные за столько лет мышцы отдают лёгкой саднящей болью, напоминая. Но физические ощущения – мелочь по сравнению с тем, что я чувствую в душе. Это было унизительно. Было ли это запланировано с его стороны или вышло порывом, хотел ли Игорь сделать мне больно или просто поддался воспоминаниям и старым обидам – я не знаю. Мне стыдно, я не знаю, как смотреть теперь ему в глаза. Он оскорбил меня, но стоило ему прикоснуться, я отдалась без единого слова. И самое странное, что, наверное, вернись я во вчерашний вечер, поступлю так же.

У меня есть гордость, она сейчас как побитая собака, скулит где-то глубоко в груди. Но ещё я умею быть честной с собой. Я хочу его. Думаю, всё ещё люблю. И как бы стыдно ни было признавать, не уверена, что не пойду к нему снова, если позовёт. Даже так, как вчера.

Как плата, чтобы быть рядом. Как плата за прошлые ошибки.

После уборки бегу по заказам. Сегодня у меня двое больных стариков, годовалый малыш с ДЦП и два антицеллюлитных. Руки к вечеру будут как не свои. Я всё же ещё не настолько матёрый массажист, чтобы с утра до ночи работать. Завтра тоже четверо клиентов, а потом смена в клубе.

И, как назло, ночь выходит беспокойной. Матери всё же удалось припрятать где-то полбутылки дешёвой водки, и ближе к полуночи она в своей комнатушке включила громко «Анатомию Грей» и начала комментировать, не соглашаясь с действиями врачей. Да и мысли голову разрывали. Крутились бесконечно, вспыхивая фрагментами воспоминаний. Путались в гипнотическом полумраке ночи, когда не понять: то ли сон, то ли явь. Когда его руки то ласково гладят мои бёдра, то жёстко сжимают запястья. Всё смешивается, и это приносит ещё больше боли.

Вечером на смену я прихожу морально и физически измотанной. Нужно настроиться и отработать её хорошо, а завтра уже приду и свалюсь часов на шесть как минимум.

Не знаю, хочу ли увидеть сейчас Игоря. Нужно ли мне это? Я ведь всё понимаю.

Но увидеть его приходится, потому что старшая по смене сообщает, что без четверти восемь всех сотрудников Котовский срочно собирает на совещание в комнате персонала. Быстро переодеваемся с девочками, убираем одежду в шкафчики, немного наводим порядок в комнате. В 19.40 приходят и другие сотрудники – бармены, диджей, работники кухни, а через пять минут приходит и Кот.

Народ пропускает его и затихает, и мне кажется, что стук моего сердца слышно на всё помещение. Игорь проходится внимательным взглядом по всем присутствующим, ни на ком не задерживаясь. На мне в том числе. Но ведь я и не жду. Вчера он ясно дал понять, когда молча ушёл.

– Так, народ, – начинает он по-деловому и с энтузиазмом. – Сегодня мы работает в закрытом режиме на ВИП-обслуживании. Клуб полностью снимают одни приезжие ребята. Вечеринка частная, все двери будут закрыты, выходить никому нельзя ни на перекуры, ни позвонить. К клиентам максимальная лояльность, но где находятся тревожные кнопки – вы знаете. Я буду с парой своих друзей в закрытой нише. Если какие-то вопросы, знаете, где меня искать.

Все немного напрягаются, но работа есть работа, так что, настроившись, расходятся по местам. Арина мне говорила, что закрытые ВИП-вечеринки персонал не очень любит, потому что они имеют нередкое свойство выходить из-под контроля, но в «Royal Night» организована хорошая охрана, так что персонал чувствует себя в безопасности. Но всё же стоит быть начеку.

Гости приезжают на нескольких машинах ближе к половине десятого. Их человек тридцать, по большей части парни, но есть и девушки. Понятия не имею, кто они, да и неинтересно мне. Моя задача – хорошо работать и меньше думать о том, что произошло вчера.

Но, как назло, снова чувствую металлический привкус во рту. Блин!

Зажимаю нос рукой и прошу одну из девчонок подстраховать меня, если что вдруг, а сама иду к туалету. Опускаю голову над белоснежной раковиной и наблюдаю, как кровь частит из носа на белый фаянс. Слабость накатывает липкими волнами, делая ноги ватными. Кажется, будто воздуха очень мало.

Я расстёгиваю ворот платья, открываю холодную воду и умываюсь, стараясь не намочить ресницы. Голова кружится.

Терпеть не могу, когда накатывает эта слабость. Особо денег на обследование не было, а в государственной больнице сказали, что просто гемоглобин низкий, нужно питаться усиленно. Да просто устала. У меня и раньше, ещё с детства, были эти кровотечения, просто сейчас чаще стали, потому как взрослая жизнь – не сказка.

Прикрываю глаза, чувствую, что меня ведёт. Снова из носа начинает течь. Я выдёргиваю несколько бумажных полотенец, зажимаю нос и сползаю на пол по стене прямо возле раковины.

Сейчас пройдёт. Отпустит. Всегда быстро отпускает, надо только немного перетерпеть тошноту.

Внезапно распахивается дверь, и в предбанник входит Игорь. Смотрит, нахмурившись.

– Я сейчас иду, минутку, – говорю некрасивым гнусавым голосом, всё ещё продолжая зажимать нос. Уж никак эта кровь не хочет останавливаться. – Девочки обещали подхватить мой столик.

Вижу, что он злится. Губы сжимаются в тонкую линию, на скулах натягиваются желваки, а брови сходятся к переносице. Раньше, когда он на что-то сердился, мне так нравилось разглаживать пальцами эту хмурую складку, а потом целовать. Обычно он тогда делал брови домиком, балуясь, и переходил к более серьёзным поцелуям с продолжением. Потому что эта сердитая складка почти никогда не появлялась из-за меня.

– Давно идёт кровь?

– Нет. Скоро закончится.

– Девочки сказали, ты ушла почти двадцать минут назад.

– Я уже сейчас вернусь, Игорь Владимирович, правда. Минутку.

– Покажи, – он присаживается напротив и отводит в сторону мою руку с салфеткой.

Я тут же ощущаю горячую влагу на губах, прижимаю руку обратно.

– Понятно.