Развратная

– Я попробую выяснить. Не знаю пока как… Кстати, он на экскурсию едет?

Лена замахала руками, став похожей на яркий вертолет.

– Да! Их в поместье везут, ты представляешь? В смысле, в наше! В интернат. – Лена светилась от счастья. Вика ее восторгов не разделяла. – Я бы и сама туда смоталась, но оно теперь в частной собственности у каких-то воротил. А так жалко… Лешка обязательно едет. Я ему уже всю подноготную рассказала. Будет там не хуже экскурсовода. – Она проказливо хихикнула и подмигнула Вике. – Даже объяснила, где нашу заветную стеночку искать.

– Я присмотрюсь к нему, как с одноклассниками общается, мало ли что.

– Ты тоже едешь?

– Да, я – сопровождающая.

– Ви-и-и-ка! Как же я рада, что мы встретились! У меня просто слов нет. А если ты еще мне с Лешкой поможешь… Но вот что с Ромой делать?..

Вика попыталась вклиниться в Ленину речь:

– С Лешей я ничего обещать не могу. Постараюсь. А с Ромой сама разберусь.

– Вик, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Всегда!

***

Уже ночью, лежа без сна в холодной неуютной постели, Вика размышляла над тем, какая неразбериха происходит в ее жизни. Нападение в подворотне, встреча с Леной, Ромин обман. Неужели, он и вправду врет ей?! Но как такое может быть? И зачем? Вика пыталась вспомнить, когда командировки участились. Да почти сразу же после свадьбы. Да, точно. Через пару месяцев. Его послали в Америку. Рома был жутко доволен. Он говорил, что все может сорваться, ходил, как на иголках, а когда все разрешилось, они устроили маленький праздник. Вике казалось, что она сама куда-то едет. На деле же, у нее даже не было загранпаспорта. Да разве это так важно?! Рома, возможно, обманывал ее с самого начала, а она переживает о загранпаспорте. Больная на всю голову. Что же делать?.. Вика ворочалась с бока на бок, пытаясь придумать, как поступить. Последовать совету Лены и явиться на работу? Спросить в лоб? Но что если он снова соврет? Как ей понять, где правда? А вдруг это все-таки Лена решила над ней так подшутить? Или… Господи… Еще немного, и она с ума сойдет. Мысли, как оголодавшие дикие звери, раздирали Викин мозг на части. Она металась по кровати, не находя себе места. Десять лет она выстраивала по кирпичикам семью, а теперь оказывается, что это никому не нужно! Вика отшвырнула одеяло и уселась в кровати, обняв подушку. Почему она верит Лене, а не собственному мужу? Внутренний голос, хриплый и свистящий, мерзко засмеялся: «Потому что ты чувствуешь, что все закончилось.» Вика уткнулась лбом в подушку. Потому что все закончилось уже давно. А может, ничего и не было?

Выбравшись из кровати, Вика надела очки и подошла к окну. Все те же деревья, сугробы и старый покосившийся забор. Знакомый унылый пейзаж. Каждое утро она видела эти длинные скрюченные ветки. Как скрюченные пальцы их демонов из преисподней, они тянулись к Вике в попытке схватить и утащить туда, откуда уже не выбраться. Она погрязла в страшной трясине. Погрузилась в Рому, не видя и не слыша ничего вокруг. Забыла, о чем всегда мечтала, о собственных стремлениях и планах. Забыла о самой себе. Вся жизнь сосредоточилась на нем одном. А он?.. Ему было плевать на ее раны, на ее боль. Кто она для человека, которого любила больше жизни? Домработница. Служанка. Тень. Она не нужна ему. Слезы покатились по щекам, обжигая. Рома казался ей идеалом мужчины. Совершенным. Кем-то нереальным, фантастическим, пришедшим из ее воображения. А что он сделал, чтобы она так считала? Подошел к ней в парке. Подарил несколько букетов, цветы из которых она, как дура, хранила месяцами. Несколько раз сводил в кафе. Он небрежно бросал, что она симпатичная. Даже не говорил, что красивая. Симпатичная… Вика прижалась лбом к холодному стеклу. Ради него она из кожи вон лезла. Пыталась стать идеальной женой. А теперь осталась одна. Ненужная, выкинута, как старая вещь. В душе еще теплилась надежда, что Лена ее зачем-то обманула. Но разум уже давно сложил все кусочки головоломки. Рома ее обманывает. И уже давно. Нужно только выяснить, зачем. Вика отерла слезы. Десять лет она думала только о Роме, заботилась только о нем. Пора подумать и о себе. Она любила человека, который требовал ужин, когда она едва могла пошевелиться! Дура! Вика поняла, что задыхается. Она глотала ртом воздух, сердце обессиленно трепыхалось в груди. А если она окажется не права в своих подозрениях? Вика сжала кулаки. Нужно все хорошо обдумать. Роме удавалось обманывать ее десять лет. И она ничего не замечала, слепо живя в своем тесном мирке, сосредоточенном только вокруг него. Она не видела лжи, потому что не хотела видеть, поглощенная попытками стать идеальной женой. И она такой стала. Совершенная домработница. Практически машина для стирки, уборки и кухни. Рома привык к тому, что она безропотно прислуживала ему, наплевав на саму себя. Для него она – немая жена, готовая в любой момент выполнить любую прихоть. Не зря он так взбесился из-за чертовой яичницы. А значит, она должна продолжить играть роль покорной супруги, пока все не разузнает.

Вика вспомнила безумства, которые они с девчонками устраивали в интернате. Она придумывала, какую очередную глупость им провернуть, а затем, все вместе, они претворяли ее планы в жизнь. Вот и теперь ей просто нужно решить, как лучше всего выяснить, что скрывает Рома. До чего она докатилась…

Странное движение за окном привлекло внимание, заставив на минуту забыть обо всех неприятностях. Вика всмотрелась в массивные очертания стволов безобразных голых деревьев. Ей кажется, или там действительно кто-то стоит? Она близоруко щурилась, но даже очки не помогали рассмотреть, что прячется в темноте. Кажется, за деревом кто-то был. Она был почти уверена, что видит очертания рук. Тело прошиб озноб. Вика медленно сделала шаг назад, а потом еще один. Странное ощущение сковывало мышцы. Кто и зачем там скрывается? Вика прижалась к стене, спрятавшись от возможного наблюдателя, и осторожно выглянула. Улица оставалась пустой. Ветки нелепо качались из стороны в сторону под порывами ветра. Она точно свихнулась! На дворе ночь, а она решила поиграть в шпионов. Да кому надо болтаться на улице по такому морозу?

Напряжение начало потихоньку отпускать, даже дышать стало легче. Стоит тут, как идиотка, и пялится в окно. Спала бы лучше. Вика уже собралась лечь, но бросила последний взгляд на грозное дерево и окаменела. От ствола отделилась серая тень. Свет фонаря высветлил мужской силуэт. На лбу выступил холодный пот. Человек задрал голову и посмотрел вверх. Вика вжалась в стену. Она была уверена, что он не может ее видеть, но ощущение было такое, что ее насквозь пронизывает чужой взгляд. Вика закусила губу. Она силилась разглядеть его лицо, но мешала тень от широкого капюшона. Мужчина не двигался, застыв статуей. Вика перестала дышать. Неожиданно он опустил голову, сунул руки в карманы и, ссутулившись, побрел прочь. Вика заставила себе отлепиться от стены и бросилась к окну. Человек быстро шагал по снегу, стремительно удаляясь. Спустя несколько секунд он исчез из вида, оставив лишь сомнения в его существовании. Вика задумчиво отошла от окна. Ей не показалось. Ведь не показалось же?! Господи, лишь бы не сойти с ума. Она юркнула в кровать и с головой укуталась в одеяло. Она была уверена, что человек реален. А еще откуда-то знала, что он смотрел именно на ее окна. Сжавшись в комок, Вика зажмурилась. И почему-то ей казалось, что намерения у незнакомца были отнюдь не добрые.

Глава IV. Такие разные планы

Ты смотришь мне в глаза, страшись, дитя, их взгляда:

То взгляд змеи, в нем смерть невинности твоей.

(с) Адам Мицкевич

– Постройтесь парами, я же сказала!

Вика закатила глаза. Уже минут десять Настя безуспешно пыталась выстроить в одну колонну четырнадцать человек. Она все время повторяла пресловутое «Постройтесь парами», стоя почти в нескольких метрах от детей, и почему-то считала, что это как-то на них подействует. Вика вздохнула. Легко не будет. Она и не надеялась на отдых, когда несла ответственность за жизни детей, но и выполнять Настину работу тоже не собиралась. У нее просто не осталось сил. Вообще никаких. Две бессонных ночи, заполненные странными кошмарами, вымотали ее окончательно. Весь вторник она никак не могла сосредоточиться на уроках и умудрилась перепутать темы в шестом и восьмом классах. Все ее мысли были только о Роме и его предательстве. Вика тут же себя одернула: это лишь догадки. Правда, вчера Лена все-таки прислала ей фотографию Ромы. Вика убеждала себя, что фото может быть какой угодно давности, но… Ей ведь ничего не мешало приехать в офис и убедиться, что Лена не врет. Но после работы Вика заставила себя вернуться домой. Она будет полнейшей дурой, если заявится к Роме. Унизит саму себя, а правды так и не дождется. Если он обманывал ее все эти годы, то нужно действовать тонко. Подумать хоть раз о себе, а не о нем.

– Если вы сейчас же не построитесь, то мы никуда не поедем! – В голосе Насти послышались истеричные нотки.

– Ура! Мы никуда не едем! Можно уже свалить отсюда? – Девица с розовыми волосами лопнула пузырь от жвачки.

Вика вспомнила, где находится. Затолкав мысли о Роме на задворки сознания, она подошла к разношерстной компании подростков.

– Значит так, ты и ты, встали в первую пару. Живо! – Вика махнула головой в сторону дверей.

Под ее взглядом маленькая группка тут же сообразила как строиться, и через минуту все стояли друг за другом.

– Вот и молодцы! – Настя встала первой и поправила короткую шубку. – Ну что, идем?

Вика мрачно смотрела ей в спину. Экскурсия легкой не будет.

***

– Школьники приехали, Павел Андреевич. – Кира Николаевна, крыса, подосланная отцом, без стука заглянула в каморку.

Почти год спала с моим уродом-папашей и уже начала примерять на себя нашу фамилию. Самоуверенная зарвавшаяся сука. Подозреваю, что она до сих пор не может смириться с мыслью, что оказалась расходным материалом. Таким же, как и десяток до нее. Уж не знаю, чем она так проняла отца, но от нее он избавляться не спешил. Вместо увольнения вручил мне, как долбанное переходящее знамя. Пока что вышвырнуть ее не получалось. Отец по какой-то причине держался за нее. Но это лишь вопрос времени.

– Вы встретите их?

– Мое присутствие там необязательно.

– Но я договорилась с телевизионщиками. Они скоро подъедут. Имиджу компании сыграет на пользу ваше появление. И, я уверена, это поможет уладить проблемы с администрацией.

– Проблемы с администрацией должны улаживать вы, а не я. Свободны, Кира Николаевна.

Она смерила меня презрительным взглядом. Вот же тварь! Я почти уверен, что она докладывает отцу о каждом моем шаге. Ладно, с этим можно будет разобраться позже. Я снова уставился в документы, но… Ничего не увидел. Который день я ни черта не соображаю. Перед глазами только Вика. Поправляю сам себя: для тебя, идиот, Виктория Сергеевна. Необходимость видеть ее жжет меня изнутри. Это адски больно. Со мной еще никогда такого не было. Полный раздрай. Переживаю из-за ее травм. Понимаю, что есть кому о ней позаботиться. Но даже мысль о том, что вместо меня за Викой будет ухаживать муж, выворачивает наизнанку. В который раз повторяю: Виктория Сергеевна. Мне можно называть ее только так. Это все, на что я имею право. Не хочу думать, что кто-то другой, не я, может находиться с ней рядом. Что кто-то другой имеет ее каждую ночь и каждый день. Что она думает о ком-то другом. Хочет другого. Не меня. А ведь она, скорее всего, даже не подозревает, что творит со мной. Ей стоит только сказать, и я сделаю все. Меня бы устроила даже роль любовника. В конце концов, я бы постарался сделать все, чтобы после меня она и посмотреть не могла на мужа. Я чуть не рассмеялся от этой мысли. Да она меня и близко к себе не подпустит. Воротила свой учительский нос, когда я предлагал помощь. А предложи я такое, наверняка всадила бы в меня указку. Десять лет я пытался выкинуть ее из головы. Все, чего добился: она перестала мне мерещиться в каждой встреченной женщине. Надо же ей было появиться снова!

В кабинет ворвался Иван. Выглядел он странно. Я уже приготовился к известию об очередных проблемах, но Ванька удивил:

– Слушай, какие училки к нам приехали! Это нужно видеть! Я б обеим вдул. – Он, как придурок, хохотнул.

При слове «училки» в мозгу что-то щелкнуло. Кровь быстрее побежала по венам. По ходу, у меня теперь рефлекс на определенную профессию. А что если и ОНА здесь? Вряд ли. Но… Я встал из-за стола.

– Ну, пойдем посмотрим, кто тебя так впечатлил.

– Там одна вообще классная. Молоденькая сучка. – Снова смешок, который уже начал раздражать. – Вторая постарше. Мегера еще та. Натуральная стервоза. Но горячая, черт!

Я не особо вслушивался в Ванин треп. Чтобы ему понравиться, достаточно иметь руки, ноги и сиськи. Все, кто ему отказывал автоматически считались «стервозами». Так что, под таким описанием мог скрываться, кто угодно. Я повернулся к Ване:

– А из какой они школы?

Ваня пожал плечами:

– Могу узнать у Киры Николаевны, если нужно.

– Нет. Не нужно.

Направились к другому крылу. Почему-то эта идиотская экскурсия совершенно вылетела из головы. Какова вероятность, что «моя дорогая» Виктория Сергеевна будет здесь? Если бы не присутствие Вани, я бы посмеялся. Над самим собой. Дико хотелось всадить кулак в стену. Кажется, я уже просто не способен думать о привычных вещах. Какого хрена она оказалась в том переулке?

Мы подошли к просторному залу. Даже на мой взгляд он немного мрачноват. Под слоями штукатурки рабочие обнаружили старые фрески, которые чудом сохранились. Не знаю почему, но я решил их восстановить. Что-то в них было… Ладно, самому себе признаться можно. Для меня они были связью с Викой… Викторией Сергеевной. Я до сих пор помню уроки литературы, которые она вела. То, как она рассказывала… Я даже записался на ее кружок. Таскался, как идиот, лишь бы посидеть еще час напротив нее. Мне кажется, тогда она считала, что я прихожу, чтобы в очередной раз подоводить ее. Сдержать ухмылку все-таки не получилось. И для этого тоже. Не представляю, как мне удавалось скрывать свою одержимость. Я жил ради этих двух часов дополнительных занятий в неделю. До сих пор помню название кружка: «Зарубежная литература». Я сидел в компании еще шести дураков. Вот только в отличие от меня они приходили «за знаниями». Я же фантазировал о том, как трахаю Викторию Сергеевну и большую часть урока сидел с каменным стояком. В какой-то момент показалось, что я снова в школе. Иду по коридору в ЕЕ кабинет, предвкушая очередную встречу. За спиной ощущалась тяжесть рюкзака, во рту – сухость. По телу пробегали первые волны возбуждения. Сейчас я постучу в дверь, распахну ее и войду в пустой класс. Займу парту в среднем ряду – она моя с того самого мента, когда впервые увидел Викторию… Сергеевну. Однажды даже подрался с новеньким за это место. Больше никто садиться туда не смел. Привычно брошу рюкзак на пол и сяду. Через пару минут войдет ОНА. Удивится, увидев меня, нахмурится и быстро сотрет с лица выражение «Опять он здесь». Ухмыльнусь, давая понять, что прекрасно знаю, о чем она думает. Мое сердце пытается стучать в унисон с ее шагами. Стук каблуков по старому паркету – самый соблазнительный звук, какой я когда-либо слышал. Она сядет за стол, закинет ногу за ногу, снова бросит на меня серьезный взгляд. Меня едва ли потом не прошибает, когда мы встречаемся глазами. Прямо сейчас я представляю, как подхожу к ней, обхватываю за талию и усаживаю на стол. Мне достаточно только задрать ее юбку, развести бедра и отодвинуть в сторону трусики. Она сама потянется к моей ширинке, расстегнет "молнию" и притянет меня ближе. Подозревает ли Виктория Сергеевна, о чем я думаю, когда смотрю на нее? Когда мы вот так гипнотизируем друг друга. Я уже встаю, чтобы подойти к ней и сделать все, о чем только что фантазировал, как дверь снова открывается. Задроты-отличники вваливаются в кабинет. Дружно буравят меня пренебрежительными взглядами. Я прекрасно знаю, что они считают меня дебилом. Конечно. Ведь я ни разу не сказал ни слова ни на одном из занятий.

– …В двухтысячном году интернат был закрыт. – Голос Киры выдернул из воспоминаний.