Наследник для оборотня

Марина не смогла удержаться и не съерничать:

– А как же «самое безопасное место» и гадание на травах?

Лиля осталась невозмутимой:

– Бабушка умерла, не успев меня обучить всем тонкостям. Вполне возможно, что я что-то истолковала не так. Все приходится изучать самой.

Вокруг было так тихо, что Марина слышала собственное дыхание. Такая тишина пугала. Когда рядом раздалось протяжное уханье, они с Лилей едва не подпрыгнули.

– Вот же!.. Идем быстрее…

На каменном валуне, покрытом мхом и какими-то фиолетовыми грибами, сидел тот самый филин. Марина не разбиралась в птицах, но сейчас была точно уверена, что не ошиблась.

Оскальзываясь на влажной от тумана земле, она поспешила за Лилей, не решаясь озвучить собственные страхи. Лучше промолчать, и тогда плохое не случится – глупо и наивно, так по-детски. Но сейчас она не была способна на взрослые и обдуманные поступки. Наверное, она на них вообще не способна. Правы были родители, когда говорили, что она не приспособлена к самостоятельной жизни. Она не умела принимать взвешенные решения, следовать им до конца и отстаивать свое мнение.

Туман поднимался все выше, опутывал колени. Плотная ткань джинсов тут же намокла. Зябкий холод пробрался под одежду. Рану на ладони саднило, а пальцы слипались от сукровицы.

Марина нервно вертела головой, пытаясь понять, куда они идут. Сквозь земляные склоны оврага начали поступать очертания деревянных балок и каменной кладки. Сначала подумалось, что это гробы – они же на кладбище. Стало так страшно, что зубы застучали друг о дружку.

– Ты чего? – Лилька обернулась. В голубоватом сумраке ее рыжие волосы полыхнули слепящим огнем.

Молча Марина кивнула в сторону длинной деревянной доски, на которой было что-то нацарапано. Она отчетливо виднелась в земляном склоне. Корешки трав и паутинка вьюна оплетали ее плотным слоем.

И вдруг страх отступил, уступив место странному возбуждению и почти болезненному любопытству. Нестерпимо захотелось узнать, что там написано.

В голове стало пусто. Внутренний голос пытался остановить, предостерегал, что это глупо и опасно. Но другой голос, который всегда подзуживал на какие-то глупости, оказался громче. Он нашептывал, что вот оно – заветное приключение. Подойди и возьми. Или на это тоже не хватит смелости?

Марина коснулась рукой грязной доски, смахивая землю и налипшие листья. Под слоем песка и тонких нитей паутины отчетливо проступили округлые «пухлые» буквы.

– Что ты нашла? – Лиля прищурилась, разглядывая длинную строку.

Марина вытащила телефон и включила фонарик, освещая древние письмена. Почему-то не было ни грамма сомнений в том, что им не одна сотня лет.

– Это же не гроб? – Она повернулась к Лиле, которая задумчиво стучала пальцем по кончику носа.

– Нет… Это не гроб. Здесь раньше была крепость… Наверное, это осталось от нее. Не могу разобрать, что тут… – Ее глаза вдруг расширились, взгляд стал испуганным. – Быть не может…

– Что? Что это?! – Единственное, что Марина могла сказать об этих буквах… некоторые из них напоминали кириллицу. Тот самый старый алфавит, составленный ученым монахом.

– Нужно сфотографировать… – Лиля снова начала рыться в сумке, звеня какими-то стекляшками, а Марина вдруг вспомнила, что держит телефон в руке.

Почему-то захотелось сохранить эту надпись. Как напоминание о не совсем удавшемся приключении.

Она начала лихорадочно фотографировать доску, стараясь запечатлеть каждую буковку. Между словами не было пробелов, а некоторые закорючки напоминали просто узоры, но почему-то Марина была уверена, что это именно надпись.

Лиля наконец тоже нашла телефон и сделала несколько снимков.

Пытаясь не показать своей заинтересованности, Марина как бы невзначай спросила:

– Так что это?

– Я не совсем уверена… Но кажется, это язык мертвых ведьм.

Марина вздернула брови:

– Мертвых ведьм?

– Ну, не совсем мертвых. – Лиля наконец убрала телефон и снова зашагала вперед. – В старину люди относились к ворожбе намного серьезнее, чем сейчас. Но знаешь, может, это и хорошо, что теперь нас считают повернутыми чудачками. Зато никто не преследует и не пытает, заставляя делать то, чего мы не хотим…

Марина не смогла сдержать ироничную улыбку:

– Ты имеешь ввиду охоту на ведьм?

Лиля хмыкнула и тряхнула огненно-рыжими волосами:

– Охота на ведьм… – В ее голосе слышалось столько отвращения, что Марине даже стало стыдно за свое пренебрежение. – Все эти святоши, убивающие тех, кто отличался от них, насилующие ни в чем неповинных женщин… Нет, настоящая охота была куда хуже. И не только в Европе. Истинных ведьм не так-то легко было вычислить. Но если их находили… Некоторые уроды их убивали, да. Но другие отправляли ведьм блуждать в тумане…

Марина и сама не поняла, когда вдруг начала воспринимать каждое слово Лили всерьез.

– Это как?

– Ведьма – это не красотка в остроконечной шляпе и не горбатая старуха с кучей бородавок. Ведьма – это ведающая. Женщина, знающая секреты, которые неведомы остальным. Мы берем свои знания из… Как бы тебе объяснить… Есть мир живых. А есть мир мертвых. Так вот между ними существует граница – тот самый туман. Это страшное место… Что-то вроде леса… Из него не выбраться. Я была там лишь однажды, во время посвящения. Но больше не хочу. Хотя многие ведьмы специально отправляются туда, чтобы узнать тайны ворожбы. Так вот раньше существовал один Орден… Ты о нем ни в одной книжке не прочтешь. А в поисковике забьешь, так тебя тут же загребут «особые органы». – Лиля изобразила пальцами кавычки. – Этому Ордену служили натуральные маньяки. Садисты. Извращенцы. Они прикрывали себя тем, что якобы очищают мир от скверны. Но на самом деле, они отлавливали ведьм и насильно отправляли их блуждать в тумане. Потом они позволяли им на время вернуться и записывали все, что тем удалось узнать. А если ведьмы не признавались, то их пытали. Есть легенда, что в тумане существует особый язык – язык, на котором ведьмы записали свои жуткие секреты, чтобы однажды отомстить Ордену. – Лиля перевела дыхание и бодро перепрыгнула через пенек, а Марина, как несмышленыш шагнула за ней.

Все это было так… чуднО. На самом деле на уме у нее вертелись другие слова, но это казалось самым безобидным. Что творилось в голове Лили, если она выдумала всю эту чепуху и теперь рассказывает с таким убийственно серьезным видом? Может, она действительно в это верит? Или… или же, что вероятнее, просто решила разыграть Марину? Наверное, версию с сатанистами отбрасывать рано.

– Прости… – Лиля подергала себя за длинные локоны. – …что вывалила на тебя это. Просто… бабушка умерла, и… мне не с кем поделиться. У меня уже голова взрывается от всего происходящего. От меня все чего-то требуют, а я совершенно не такая, как она. Не могу уже держать все в себе…

Марина сжала плечо Лили. Под тонкой тканью ее ярко-фиолетового плаща чувствовались острые выступающие кости. Врала Лиля или нет, но жизнь у нее точно была несладкой.

Они и познакомились-то, когда Лиля рыдала, сидя на ступеньках лестничного пролета.

Но все это звучало слишком уж фантастично… Розыгрыш? Или, сама того не ведая, Марина общается с писательницей, которая решила опробовать на ней новый сюжет? А вдруг, у Лили какие-нибудь психические отклонения? Она может быть нездоровой, но искренне верить во все, что говорит.

– Пришли! – Тихий возглас вырвал Марину из задумчивости.

Она огляделась. Что ж, это совсем не то кладбище, какое она рассчитывала увидеть. Как будто оказалась… среди декораций к фильмам ужасов. Слишком странным, незнакомым и нелепым выглядело все вокруг… Слишком пугающим…

Марина медленно осматривалась, стараясь даже дышать реже. Как будто в нее мог проникнуть жуткий дух этого места. В воздухе ощущался запах гниения. Сырой, острый, пробирающийся в самое горло и оседающий на языке каким-то странным вкусом. Словно она только что положила в рот ком земли.

Дурная нелепая мысль, от которой стало еще страшнее. Но ничего с собой поделать Марина не могла. Она оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, реально ли все вокруг. И чем больше смотрела, тем чувствовала себя… потеряннее. Будто заблудилась, отчаянно искала выход и уже в сотый раз возвращалась на одно и то же место.

Туман. Повсюду был туман. Рваные сизые ленты вились над землей, медленно и лениво тянулись по воздуху. Кажется, они даже цеплялись за волосы. Марина в страхе обернулась. Ей и в самом деле казалось, что кто-то дергает ее за пряди, собранные в длинный хвост. Но ведь так не может быть? Не может же?!

В тумане терялись очертания черных и совершенно голых деревьев. Последние дни лета, хоть и довольно прохладного, но на скрюченных ветвях не было ни листочка. А стволы казались сырыми, словно только что политыми дождем.

Покосившиеся каменный кресты были словно наспех натыканы, да так, чтобы занять как можно больше места. Они клонились и опирались на каменные саркофаги, покрытые мхом и оплетенные вьюном так плотно, что казались пушистыми кроватями.

Марина осторожно шагнула вперед и тихо вскрикнула, когда из тумана к ней потянулись две каменные руки. Серая дымка развеялась, и проступили очертания скорбного ангела – крылатой статуи на постаменте. Ангел печально взирал на саркофаг у своих ног и ронял слезу, которая навечно застыла на пухлой щеке.