Лекарь-возлюбленный 1

Дайске развел руками:

– Алхимия, использующая мертвые элементы. Плоть мертвецов, растения с кладбищ, призраков. Я думаю, что и в манускрипте записаны принципы именно Мертвой Алхимии.

Для Дайске манускрипт был чем-то вроде интересной диковинки – сувенира из другого королевства, который он очень хотел изучить.

Мне было все равно, как он относился к Маледиктусу. Пусть поможет расшифровать записи, чтобы я смог отстоять трон, а потом изучает его, сколько захочет.

– Что ты нашел? – Я бросил взгляд на небо. Темно-серое, скрытое плотным покрывалом тумана. Времени оставалось мало.

– Сейчас, уже близко… – Дайске пробирался вглубь зарослей. – Вот, смотрите…

Он отодрал от земли заросли плюща, обнажая каменную кладку. Она просела и кое-где была присыпана землей. Щели заполнил тот самый мох.

Наверное поэтому я не сразу разглядел полустертый круглый барельеф.

– Это язык Мертвой Алхимии. – Дайске стряхнул комья земли с витиеватых символов. – Я не знаю, что здесь написано, но несколько лет назад эту формулу активировали. Думаю, здесь есть еще один вход – через который прошли люди вашего отца.

Я внимательнее всмотрелся в пересечение линий, точек и штрихов. Неожиданно они начали складываться в слова. В слова, которые я мог прочитать. С трудом, но мог.

– «Реки Смерти… подвластны лишь тем, кто… мертв…» – Некоторые символы стерлись и были неразличимы в рассветом сумраке. Последний знак походил на тот, которым обозначалось слово «любовь». Реки смерти подвластны лишь тем, кто любит? Нет, вряд ли.

Дайске удивленно выдохнул и уставился на меня?

– Вы знаете язык Мертвой Алхимии?

Я знал лишь некоторые из символов, выбитых на барельефе. Мой учитель литературы и стихосложения утверждал, что это забытый и практически утерянный язык поэтов прошлого. Он был помешан на нем, заставляя меня заучивать непонятные фразы.

Я всегда считал это глупостью и причудой старика. И очень обижался на мать, когда она злилась и наказывала меня за недостаточное усердие.

Теперь же получается, что меня учили языку Мертвой Алхимии? Тайно от меня самого?

Но ведь я видел сохранившиеся поэтические сборники. Даже переводил их по настоянию учителя. Все это пока что никак не укладывалось в голове. Да и книги эти были доступны дворянам и богатым аристократам (в этом мире аристократы – все титулованные особы; дворяне – те аристократы, которые живут при королевском дворе).

Я неопределенно пожал плечами на любопытный взгляд Дайске и спросил:

– Внизу что-то важное?

– Я думаю, что это – вход в монастырь. Точнее, в подземелья, где они проводили свои обряды.

Я присел на корточки, пытаясь запомнить все, что было выбито на плите:

– Откуда ты об этом столько знаешь?

– Вы все время забываете, что меня собирались казнить. И совсем не за безобидные шалости. – Дайске довольно ухмыльнулся, словно был невероятно горд этим.

Я выгнул брови:

– За то, что ты осквернял могилы на кладбище. Выкапывал трупы и воровал их части.

– Главный королевский алхимик донес на меня. За то, что я не захотел отдать ему дневник одного алхимика из Далеких королевств.

– Тебя ведь поймали прямо на месте преступления.

Дайске ни капли не смутился:

– Потому что я пытался вызвать призрак старика, который, возможно, знал, как расшифровать записи в дневнике.

Проблемы Дайске меня не сильно волновали. Мне нужны были его знания, способности и преданность. А то, сколько могил он разрыл… для меня не имело значения. Надеюсь, предки простят мне этот грех.

Дайске что-то зашептал, сложил пальцы в необычные жесты и тронул несколько символов на плите.

Она тут же начала покрываться серебряной и золотой пылью и разделяться на части, как старая головоломка. Части отъезжали в стороны и терялись в темноте, а в воздухе продолжала мерцать переливающаяся пыль.

– Идемте узнаем, что тут творилось. – Дайске попытался заглянуть внутрь, но я его остановил.

Мало ли, что там затаилось. Я смогу вступить в бой, а вот он вряд ли. Нельзя рисковать единственным подданным, который сражается за меня.

– Я пойду первым.

Спускаясь в темное нутро катакомб, я был напряжен, как никогда. Прислушивался к каждому шороху. Но единственным звуком был только скрип каменной крошки у меня под ногами.

– Сейчас… тут где-то должно быть… А! Вот…

Болтовня Дайске за спиной, в этом странном и пугающем месте, только добавляла напряжения. Кажется, он шарил руками по стенам, а потом начал ковыряться в своей безразмерной котомке, которую всюду таскал с собой.

Я же пытался понять, где мы оказались. Монастырь или нет, но все здесь пропахло страданиями и человеческой болью. Это я чувствовал, как нельзя отчетливо. Страх, ожидание, неизвестность. В этом месте происходило что-то плохое. Нет, ужасное. Ужасное настолько, что даже стены впитали в себя мрак этих эмоций.

За спиной вспыхнул свет, и я обернулся, готовый отразить любую атаку, но это оказался Дайске. Он захлопнул стеклянное оконце фонаря и поднял его над головой, освещая старый заброшенный зал.

Две толстые колонны напротив друг друга тянулись под самый потолок. Их обвивали фениксы, распластавшие крылья, которые превращались в своды.

– Черные фениксы… – Дайске тоже рассматривал птиц с вороньими мордами, огромными крыльями и длинными хвостами. – Здесь поклонялись Королю Смерти?

Я кивнул. Черные фениксы – спутники Короля Смерти. Они подчиняются только ему и обладают смертоносной силой.

Пламя факела скользило по стенам и длинному каменному столу в центре. К нему были прикреплены ржавые кандалы. Два кольца внизу. И одно, широкое, ближе к верху. Видимо, для шеи.

Я повернулся к Дайске:

– Видел когда-нибудь что-то подобное?

Дайске нахмурился, внимательно осматривая стол:

– Это алтарь… – Он провел пальцами по столешнице и посмотрел на меня: – Можете прочитать?

Я шагнул ближе. По неровной каменной поверхности скользила вязь выпуклых символов.

На ощупь они оказались неожиданно горячими.