Эзотерика в истории, культуре и искусстве

Символика пещеры

Неизменно находясь между легендой и историей, наукой и мистикой, пещера хранит ауру священного страха наших предков. Начало ему было положено, вероятно, когда человек впервые нашел пристанище под каменной толщей. Это темный мир – непознанный, населенный страшными неизвестными существами. Подобно прочим явлениям на поверхности, пещера меняла свое назначение в зависимости от этапов развития человечества.

Люди наделяли пещеру то божественным, то демоническим значением. Это пространство стало путем для перехода с уровня на уровень, из мира в мир. Божества, чудовища, демоны и прочие существа, которых антропоцентрическое сознание считает аномальными, дикарь, ведьма, чародейка, гигант, орк, а также аскет, святой, отшельник – все они находили пристанище в пещере. Человек превратил ее, столь богатую сверхъестественным, в своего рода святилище, место для проведения обрядов.

Когда охотники времен палеолита покрывали стены пещеры сценами охоты, навсегда оставшимися в истории западного искусства, то, по сути, начали процесс ее превращения в обиталище религиозного культа. Этот процесс не остановился, а, наоборот, прочно укоренился в религиозных архетипах нашей культуры. Ощущение сакральности до сих пор достигает своей высшей точки в гротах, где происходили видения, чудеса и другие паранормальные события, связанные с отношениями человек – бог. Пещеры издревле были пространством, посвященным божественному. У человека не возникало сомнений в том, что в подобном антураже из камня обитают сверхъестественные существа.

В эзотерике грот и материнское чрево взаимосвязаны. Это выражается в ритуальном механизме религии, порождая иные проявления в культуре, от настоящего культа до суеверий. Подземелье со всей совокупностью женских знаков предлагает мужчине – прежде всего на психологическом уровне – возможность вернуться к первозданной чистоте. Гроты Митры и Кибелы, катакомбы, пещерные храмы – символы возрождения и обращения к духам, которые человек и божество считают необходимым элементом любой религии, где напряжение между жизнью и смертью становится движущей энергией каждого ритуала.

Связь с темой доступа в пещеру, то есть опытом, ведущим к знанию, нашла особое мистическое выражение в христианстве, а именно в словах Иоанна Богослова, изложенных в «Апокалипсисе». По сей день на острове Патмос существует так называемая пещера Апокалипсиса, в которой на Иоанна снизошло откровение.

В еврейской культуре пещера обладает положительной аурой – это место для очищения духа и тела. Например, в Книге Бытия описывается пещера Патриархов – рай на земле, где хранится первозданное благо. Однако именно рождение Христа в Вифлееме дало возможность христианству выразить весь потенциал позитивных коннотаций, связанных с гротом. Таким образом здесь четко показан механизм символа, который тысячелетиями ассоциировался с местом, находящимся между священным и мирским, земным и божественным.

Гора: архетип восхождения

Физические характеристики, мифы и религиозные традиции превратили гору в одно из священных мест во многих культурах, весьма далеких друг от друга. Подъем на гору всегда полнился мистико-эзотерическими аспектами, скрытых в самом пути наверх и передаваемых с помощью элементов мифологии. На заре времен человек уже чувствовал сакральность, исходящую от гор, – недаром он поселил там своих богов и духов задолго до того, как они обрели явную антропологическую форму.

Постепенно гора превратилась в некую промежуточную территорию, своего рода преграду между миром людей и владениями богов и существ, стоящих выше простых смертных. Подъем виделся как вертикальный лабиринт, который необходимо преодолеть на пути к чему-то высшему. Таким образом, здесь возникает тема стремления ввысь, нашедшая отражение в религиозной архитектуре. От менгиров до пирамид, от зиккурата до ступы, до колоколен на наших церквях – во всех этих строениях очевидно желание человека установить связь между землей и небом. Это подтверждается и иконописной традицией, которая не допускает ни одной уступки в плане символизма, наоборот, сохраняет неизменной свою глубину с незапамятных времен. Мы можем констатировать, что архетип восхождения проявляется уже в доисторических религиях, а впоследствии закрепляется в культуре, обретая значения на стыке религии и суеверий, легенд и истории.

Археологические свидетельства, относящиеся к периоду, когда куски последних ледников начали уменьшаться и освобождать новые пространства ближе к вершинам гор, подтверждают, что человеку эпохи неолита, а особенно людям железного века, необходимо было прославлять богов, обитающих в недоступных для смертного частях гор. Когда человек только вырабатывал собственный язык культуры, на котором он пытался общаться с божествами, полновластными хозяевами природы и ее сил, многие наскальные изображения и другие источники (окаменелости, следы культа и прочее) запечатлевали свидетельства того, что люди часто поднимались на горные склоны. Все цивилизации обожествляли одну или несколько гор, отождествляя их с наиболее значимым богом местной религии. Ярким примером служат Албанские горы, на одной из вершин которых находился храм Юпитеру, знаменитые греческие Олимп и Парнас, а также Геликон – пристанище муз. Горные хребты классического периода хорошо известны и подробно описаны в мифологии. Именно они послужили моделью, которую переняли многие последующие культуры.

Горы важны и в восточных религиях, например, было установлено, что гора Меру, в ведическо-брахманской традиции место обитания богов, – это Кайлас в Тибетском нагорье. В Китае, согласно преданию, с горы Куньлунь сошел первый император.

Основная тема в мифологии, касающаяся гор, – подъем, трудное путешествие к вершине. Восхождение превратилось в необходимое испытание, чтобы получить сверхъестественные способности, найти утерянные сокровища или заполучить что-то, недоступное обычному человеку. В горах «награды» ожидают тех, кто нашел в себе силы преодолеть испытания (силы могут быть природного происхождения или помощью богов либо других существ, обладающих магией) и попал таким образом в мир бессмертных. Однако между ним и миром людей существуют препятствия (геоморфология окружающей среды в вербальной традиции) либо преграждающие путь мифические создания. Гора служит своего рода фильтром – это пространство, подчиняющее непреложным правилам тех, кто действительно намерен подняться на вершину.

Гора, по сути, – иной мир, неизведанная вселенная, где пространство и время искажаются, а реальность и воображаемое почти неотличимы друг от друга.

Пирамида Солнца в Теотиуакане, Мексика. Вид с пирамиды Луны

Дерево: союз земли и неба

Рассмотрим еще один элемент природы, который обладает символическим значением в эзотерике, – дерево.

Во всех культурах человек чувствовал энергию, источаемую деревьями, получая от них знания, которые со временем перешли в религии и мифологии. Трудно сказать, что люди начали делать раньше: практически использовать дерево (как строительный материал, источник пищи и лекарств) или символически почитать его как находящееся в центре вселенной божество. В любом случае оба подхода со временем смешались и переплелись в единое целое, в котором практическое и ритуальное неразрывны.

Дерево – это «место», где подземный мир соединяется с небесным, непрерывно давая жизнь космическому континууму. Корни (подземная вселенная), ствол (поверхность земли) и ветви (небо) делают дерево axis mundi, осью мира. Элемент этот был настолько важен в традициях многих стран, что из мифологии и религии он постепенно перешел и в фольклор. Дуб в Галлии, липа в Германии, ясень в Скандинавии, оливковое дерево в исламе, береза и лиственница у сибирских народов – это лишь несколько центральных образов, вокруг которых выстроена религиозная традиция культур, видящих в дереве символ жизни, а также прямую связь между миром людей и миром богов. Дерево жизни из Ветхого Завета (Бт. 2:9), чудесное древо Цзяньму в китайской мифологии и мировой ясень Иггдрасиль в германской завоевали культуры и географии, далекие от исходных, и приняли символические смыслы, на которые мы ссылаемся, часто даже не замечая этого.

Эрнест Борд. Диоскорид описывает мандрагору. 1909

МАНДРАГОРА

Безусловно, мандрагора – одно из самых известных магических растений. Некоторые считают ее мифом, однако она существует в действительности, происходит из семейства пасленовых, изучается и применяется с древних времен.

Одно из первых упоминаний мандрагоры встречается в Библии:

«Рувим пошел во время жатвы пшеницы, и нашел мандрагоровые яблоки в поле, и принес их Лии, матери своей. И Рахиль сказала Лии [сестре своей]: дай мне мандрагоров сына твоего.

Но [Лия] сказала ей: неужели мало тебе завладеть мужем моим, что ты домогаешься и мандрагоров сына моего? Рахиль сказала: так пусть он ляжет с тобою эту ночь, за мандрагоры сына твоего.

Иаков пришел с поля вечером, и Лия вышла ему навстречу и сказала: войди ко мне, ибо я купила тебя за мандрагоры сына моего. И лег он с нею в ту ночь.

И услышал Бог Лию, и она зачала и родила Иакову пятого сына» (Бт. 30:14–17).

На иврите слово, которым называют мандрагору, сходно с существительным «любовь», еще и поэтому ее считают афродизиаком. Для римлян это было священное растение богов загробного мира, в частности Гекаты, которой завидовали и всячески препятствовали. Необходимо было затыкать уши воском, потому что, когда мандрагору вытаскиваешь из земли, она издает ужасный крик, способный убить любого, кто его услышит. Растение вынимали постепенно, с помощью петли и веревки. Другой конец веревки был у голодной собаки: ей бросали мясо, чтобы она побежала за ним и потянула эту веревку, вырывая мандрагору. Та кричала, и пес тут же падал замертво.

По легенде, мандрагора появлялась из спермы повешенного. Считалось, что такое редкое растение защищает и приносит удачу. Как и другие «ведьминские» растения, она галлюциногенная, а в больших дозах очень опасна для жизни.

Сад Гесперид, дерево Бодхи, под которым на Будду снизошло просветление, ореховое дерево Беневенто[13 - Существует легенда о магическом ореховом дереве в итальянском местечке Беневенто, около которого устраивали шабаш ведьмы.] и многие другие деревья стали общим кодом разных культур: едва различимые знаки, петляющие следы, которые тем не менее неразрывно связывают нас с далеким прошлым, когда деревья еще «слушали».

Положительная энергия дерева кроется в его связи с жизнью, особенно с рождением: символичным в этом смысле становится «генеалогическое древо». Наша речь богата на «растительные образы», переплетенные с жизнью. Мы вспоминаем «ветви» семьи и ее «ствол» – прародителя, и даже «побег», когда говорим о детях. И возможно, вовсе не случайность, что Ромула и Рема волчица вскормила своим молоком именно под Руминальской смоковницей, название которой происходит от латинского слова «грудь, сосок».

Вероятнее всего, человек увидел в том, как дерево меняет свой облик в разные времена года, возрождение мифа о вечном возвращении. В вечнозеленых же растениях он чувствовал присутствие чего-то сверхъестественного, магического, божественного, что позволяет деревьям пережить холод и зиму.

Эзотерический сад

Со временем сады стали отражением духовного мира человека. В них люди что-то искали, что-то демонстрировали, просто были или чем-то казались, прятались или ждали. Для большинства сады ассоциируются с ощущением умиротворения, спокойствия, с духовностью и личным комфортом. Это место, где уживаются разные виды растений, стихают эмоции, уходит смятение, там можно заглянуть внутрь себя, поразмышлять, помедитировать.

Однако сад – еще и символический путь, отмеченный многими аллегорическими элементами, которые мы можем найти в культурах, очень далеких друг от друга.

Например, в Эдеме – архетипическом саду, – также называемом Садом Бога, росли все возможные виды деревьев, включая Древо жизни и Древо познания добра и зла (Бт. 2:8–17). Однако в иных культурах рай представляется именно в виде сада. Часто в нем есть водоем, который, как рассказывала Шахерезада в «Тысяче и одной ночи», служит зеркалом.

Знаменитые висячие сады Семирамиды, одно из семи чудес света античного мира (и для многих лишь миф), находились в древнем городе к югу от современного Багдада; они были построены Навуходоносором II – воинственным царем, взошедшим на трон в 605 году до н. э.

Греческая мифология, а соответственно и римская, богата образами садов, в которых влюбляются, сражаются, ссорятся и мирятся бессмертные.

Мифологическая модель сада – это сад Гесперид, место, символизирующее плодородие природы. Геспериды – нимфы, дочери Геспериды и Атланта, живущие в волшебном саду, где растут деревья с золотыми яблоками. Вход в это райское место охранял «страж порога» – змей, которого убил Геракл, желавший заполучить сокровища сада.

У нас нет примера средневекового сада, общее представление мы можем получить только из литературных источников и картин.

Более классический пример – картина под названием «Маленький райский сад», написанная неизвестным немецким художником в 1410 году. На полотне мы видим сад, окруженный зубчатыми стенами. На них сидят разноцветные птицы, а вокруг растут деревья и цветы: ирисы, лилии, ландыши, розы и другие. В центре сада играет младенец Иисус, Мадонна читает, а остальные персонажи собирают фрукты, беседуют, черпают воду. В эпоху Возрождения сад становится местом восхищения природой. Сад – пространство, «прирученное» архитектурой, подогнанное под идеальные геометрические пропорции, которые выражают символическую метафизику, наполненное изображениями, статуями, барельефами, что воссоздают атмосферу Античности. Все это станет наследием, на основе которого в XVI–XVII веках появятся эзотерические horti, часто воображаемые алхимиками прежних времен.

Двойственная природа андрогина

Андрогиния – одно из свойств, вокруг которого существует огромное количество символов, нашедших отражение в литературе, от эзотерической до психоаналитической. Несомненно, андрогин находится на невидимой стороне мира. Этнические ритуалы, социальные игры, изобразительное искусство – вся иконография с его участием тревожна и странна. Однако этот архетип исторически сосуществует в человеческом бессознательном и часто встречается в живой природе. Андрогины, совмещающие мужское и женское, кажутся результатом сложных алхимических процессов. В Античности считали, что существовал третий пол. Так, Аристофан описывал гермафродита в платоновском диалоге «Пир»:

«А было этих полов три, и таковы они были потому, что мужской искони происходит от Солнца, женский – от Земли, а совмещавший оба этих – от Луны… <…>. Страшные своей силой и мощью, они питали великие замыслы и посягали даже на власть богов, и то, что Гомер говорит об Эфиальте и Оте, относится к ним: это они пытались совершить восхождение на небо, чтобы напасть на богов»[14 - Платон. Пир / Пер. С. К. Апта // Платон. Собр. соч.: в 4 т. Т. 2 / РАН; Институт философии; под общ. ред. А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса, А. А. Тахо-Годи; примеч. А. Ф. Лосева и А. А. Тахо-Годи; пер. с древнегреч. М.: Мысль, 1993. С. 98–99. (Философское наследие).].

Интересно, что двойственные создания названы высокомерными, движимыми желанием «напасть на богов». Как и голем, классический гермафродит стремится низвергнуть власть своего создателя, он силен осознанием собственной силы, исходящей из двойственности его природы, которая вводит в заблуждение, позволяя видеть лишь несуществующие образы идеального.

Модель гермафродитизма отсылает нас к многим архаичным божествам: соединение двух полов в одном создании можно найти на последней ступени эволюции диад, на смену которым пришел культ бога-мужчины. Добавим, что coincidentia oppositorium, единство противоположностей, – один из самых древних способов выразить парадокс божественной реальности:

«В какой бы форме ни являло себя божество, оно есть последняя реальность, абсолютное могущество, и эта реальность, это могущество не допускают ограничения себя какими бы то ни было атрибутами (добро, зло, мужское, женское и т. д.). <…> У греков андрогиния признавалась до последних столетий Античности. <…> Божественные пары… – это чаще всего создания позднейших времен <…> В качестве необходимого логического следствия божественная андрогиния предполагает моногению, или аутогению, и множество мифов повествуют нам о том, как божество извлекло свое существование из себя самого, – простой и выразительный способ передачи идеи его самодостаточности»[15 - Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения / Пер. с англ.; отв. ред. В. Я. Петрухин. М.: Ладомир. С. 383–384.].

В иудейско-христианской традиции переход от гермафродитизма к разделению полов воплотился в фигуре Адама. Толкований было много и не все кажутся корректными сегодня. У раввинов толкование не обошло стороной андрогинию первого человека, поместив эту гипотезу рядом с ортодоксальным толкованием Книги Бытия, в котором четкое различие двух полов подтверждено свидетельствами:

«Это значит, что Адам, то есть первый, будучи сотворенным человеком, вмещал в себя мужское и женское без какого бы то ни было разделения. Также сказано, что Бог создал Адама по своему образу и подобию, таким образом, его создали мужчина и женщина» [8].

Гностическая традиция, соединившая в себе платоновский миф, герметизм и традиции мидраша, подтверждает в библейском Адаме бинарность, связанную с гермафродитизмом. Неоднозначная интерпретация формируется под влиянием двух описаний создания человека в Книге Бытия: два момента, которые многие считают противоречащими друг другу, рассказывают о разных гранях одного события.