Лакомая в Академии вампиров

На входе в охотничий дом девушек остановил дюжий третьекурсник-дампир, который, похоже, хорошо знал Джину. Принявшись заигрывать с ней, он, оттянув лямку ее алого платья и почти полностью обнажив грудь Джины, шлёпнул штампик чуть ли не на розовато-коричневую ареолу соска.

Лиззи это шокировало, и она с трудом удержалась от того, чтоб вытаращить глаза.

– А твоя подружка, Джин? – облизнувшись на вампиршу, поинтересовался дампир. – Все сосуды обязаны предъявлять заверенное ректором Разрешение на испитье!

– Ну, Игнат, ну, сладкий! – Джина прижалась к дампиру, дразняще проведя острым язычком по алым губам. – Девчонка просто хочет попробовать что-нибудь новенькое…

– Без Разрешения не пущу, лапуля, – осклабился Игнат. – С Леоне шутки плохи!

– Да есть у нее Разрешение, есть! Пойдем, покажу! – усмехнулась вампирша и зачем-то увлекла дампира за угол.

Ночь выдалась прохладной и Лиззи сжала голые плечи руками, тоскливо размышляя о том, что она напрасно пришла сюда, пытаясь выдать себя за ту, кем не является. Но минут через десять Игнат и Джина вернулись, и довольный дампир, поставив штамп на кисти Лиззи, пропустил обеих девушек внутрь. Даже поклонился.

– Ну, ты даешь! – пораженно прошептала Лиз на ухо Джине, разглядывая богато обставленную залу, в которой они оказались. – Как тебе удалось подделать разрешение?

– Я вот иногда думаю, ты правда такая, пыльным мешком по башке шарахнутая, Бет, или только прикидываешься? – озадачилась вампирша. – Я ему отсосала, Бетти, чтоб он пропустил тебя!

– Что? – испугалась Лиззи. – О, Джина, зачем ты пошла ради меня на такую жертву?

– Дуреха! – покачала головой Моранте, мечтательно улыбнувшись. – Да я сама чуть не кончила – у него такой толстый, мощный член, весь в венах, прямо как я люблю. И меня необыкновенно завело, что я сделала ему это не просто так!

– Святые угодники! – прошептала Лиззи, краснея, как помидор.

– Я сделала это, чтобы ты, крошка Бет, попросила Леоне нормально, – добавила Джина, не глядя на Лиз. – Так иди и сделай это!

– Нормально – это как?

– Не как очкастая зануда ректора, а как женщина мужчину. Я голодная – не могу… О, какой чудесный сладкий сосудик! – и вампирша устремилась к парню в костюме и маске, оставив Лиззи совершенно одну.

Глава 3. Шелка и маски

В поисках ректора Лиззи поднялась на второй этаж, но Леоне нигде не было. Она и сама не знала, хочет ли по-настоящему его найти. Что будет говорить? Снова просить, унижаться…

Параллельно с поисками приходилось отбиваться от назойливых приставаний вампиров-старшекурскников и даже вампирш, которые хотели использовать ее в качестве сосуда и испить ее крови.

На вампирском суаре девушка чувствовала себя крайне неуютно, но мысль о том, что она должна не упустить последнюю возможность поговорить с Леоне, придавала ей решимости.

Из общей атмосферы шикарной вечеринки выбивалось одно: тут и там истинные вампиры пили кровь дампиров и десмондов, лица последних были скрыты масками. Зрелище было отталкивающим и притягательным одновременно.

При поступлении в академию ей тоже предложили подписать Разрешение на испитие, то есть стать сосудом для истых вампиров. Сосуду гарантировалась полная тайна, то есть неразглашение его личности, так же его услуги высоко оплачивались академией, но Лиззи наотрез отказалась.

Мысль о том, что кто-то будет пить ее кровь, вызывала отвращение и ужас.

Стараясь держаться поближе к стенке и привлекать к себе минимум внимания, Лиззи высматривала среди присутствующих Константина Леоне. Такого мужчину проглядеть сложно – значит, на суаре он попросту не явился. Очертания предметов, мебели и людей теряли резкость – магия Джины Моранте все-таки не могла вернуть Лиззи зрение и эффект ее действия стал потихоньку улетучиваться.

Хорошо, хоть облик Лиззи не претерпевал никаких изменений.

Пока.

Да еще эти туфли, которые, как колодки, сдавили ее несчастные ступни! Как Джина может ходить в таких круглосуточно?

Лиз запнулась каблуком о край ковра и, сделав, как пьяная, несколько неверных шагов, плюхнулась назад. Слава святым, там стояло кресло… в котором кто-то был. Слабо охнув, девушка оказалась сидящей на чьих-то мужских коленях.

Ни жива ни мертва от страха, Лиззи обернулась, каким-то десятым фантастическим чувством догадываясь, на кого уселась.

Ну, по крайней мере, плюс в том, что она хотя бы нашла ректора.

Сердце Лиззи замерло и подскочило к горлу.

– Заманчивое предложение, но я не голоден, – проговорил Леоне, обдавая ее изогнутую голую шею тёплым дыханием.

От голоса ректора у Лиззи мурашки побежали по коже, а внизу живота словно что-то разорвалось.

Мерзкий, напыщенный, высокомерный… великолепный, твёрдый, одуряющее пахнущий дорогущим мужским парфюмом… От него пахло сосной, белым кедром и грейпфрутом и у Лиз голова пошла кругом, но грубые слова Константина подействовали, как холодный душ.

– Я не собиралась давать вам пить свою кровь! – возмутилась девушка.

– Неужели? – с едва различимой издевкой поинтересовался Леоне. – Судя по маске на лице, именно за этим ты сюда и пришла.

Святые угодники, с ним невозможно разговаривать! Лиз чувствовала, что должна сию минуту, незамедлительно встать и извиниться, это будет прилично и правильно, но странная нега охватила тело, превращая его в безвольное желе.

Ей хотелось ощущать его.

– Я не сосуд, – глупо пролепетала Лиззи, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

И слезть, наконец, с великого князя тёмных, черт его дери!

– Стать сосудом не так унизительно, как, например, подставкой       для олд-фешна, – проговорил Леоне хрипло, а затем вдруг, поставив на ее бедра стакан с толстым дном, в котором плескалась янтарная жидкость, крепко сжал тонкие запястья Лиззи, не давая ей убрать стакан.

Она затаила дыхание – малейшее движение, и он опрокинется прямо на ее колени, залив все платье виски. Холодная жидкость просочится сквозь черный бархат, потечёт по внутренней стороне бёдер, добравшись до трусиков, в которых от этой мысли почему-то стало горячо и влажно. И чем сильнее, больнее вдавливал в кожу Лиззи пальцы Константин, тем горячее и влажнее становилось.

– Я не за тем сюда пришла, – чуть не всхлипнув от нахлынувшего стыда, мешающегося с возбуждением, проговорила Лиззи, задыхаясь, но каким-то чудом удерживая равновесие олд-фешна.

– Подставка из тебя неплохая, – задумчиво сказал ректор, разводя ее послушные руки в разные стороны, как будто играя с куклой. – Но им слова обычно не дают.

– Я подруга Элизабет Бредфорд! – выдохнула Лиз, пугаясь собственной смелости.

– Элизабет Бредфорд? – переспросил Константин без интереса. – Это еще кто?

Он не прикидывался. Он действительно ее не помнил, ведь Лиззи была для него никем – жалкая, не заслуживающая внимания десмондка с глупым даром.

Почему Константин Леоне вправе считать себя выше других? Почему унижает тех, кто намного слабее его? Почему его ужасное обращение… так возбуждает ее?

– Это студиозка, которую вы сегодня утром исключили! – внутри Лиззи вскипела вызванная отчаяньем злость. – Конечно же, ведь вы великий князь темных, у вас двадцать суперспособностей и полно денег, а такие, как она, для вас всего лишь мелочевка, пыль под ногами! Вам наплевать на чувства десмонда, ведь вы считаете их никем, ублюдками, недостойными вас, истых! А в свою академию принимаете, только, чтобы получить их кровь и насмехаться над ничтожностью их сверхспособностей! Я презираю вас за то, что вам ничего не стоит растоптать чужую мечту!

На последнем предложении Лиз столкнула с коленей стакан виски таким образом, что, не облив ее, он грохнулся на пол, расколовшись вдребезги, и попыталась вскочить. Но не тут-то было – Константин Леоне выкрутил ее руки за спиной, только усиливая захват.

Пока она, задыхаясь, говорила, уже чувствуя медленно пробирающую до кончиков ногтей волну ужаса от того, кому и что сейчас высказывает, князь, отведя ее волосы вбок, склонился к шее, и Лиз чувствовала его опаляющее дыхание каждой порой кожи.