Девианты

– Да что я могу придумать в таком случае. У меня даже нет половины эмоций, а вся моя великолепная сила бесполезна в таких ситуациях. По сути из меня изначально был очень спорный супергерой, – выкрикивал я в гневе, а после отчаянно уселся на песок. – Слушай, у вас же вроде бы есть способ связи, Эшли при мне отправляла сообщение Юджину, разве у тебя такого нет? – после некоторых размышлений сказал я.

– У меня его нет. Он есть только у Эшли Юджина и ребят из бригады, – с грустью проговорила Томоко.

– Ты даже здесь бесполезна, – сказал я и закончил на этом разговор.

Попытавшись встать с песка меня вдруг охватило резкое жжение в груди, создавалось ощущение словно внутри медленно и плавно кто-то разрушает моё тело изнутри.

Яркий свет…

В ту же секунду я вижу яркий свет, который мне надоел.

Красный и синий, как обычно, находились за гранью всего этого, наблюдая за ситуацией, каким-то неизведанным способом. Однако не это было удивительным, а то, что в первый раз и тот, и другой разделяли одну эмоцию, это была эмоция явного понимания ситуации, но в то же время неконтролируемого страха.

– Теперь, у вас уже нет смысла враждовать я прав? – сказал подходящий позади доктор. – в данной ситуации, контроль должен взять синий. Спорить здесь глупо!

Как же я не выношу видеть всё это, не понимать, что это, а самое главное забывать про всё то, что здесь происходит. Прямо сейчас я вижу непонимание не только в своих глазах, но и в глазах кого-то другого, кого-то тактильного, кого-то живого, это ты? Ты, как и я не понимаешь, что происходит? Знаешь, доктор мне всегда рассказывал очень интересную историю, которую говорил вспоминать каждый раз, когда я засомневаюсь в себе.

В одном доме жили два брата, полностью одинаковые, но абсолютно разные. Они постоянно ссорились между друг другом из-за своего мировоззрения. Один очень сильно ненавидел людскую природу, считая её чем-то ограниченным, слабым, безэмоциональным. А другой превозносил людей до небес, считая их чем-то удивительным. Они так и не узнали кто из них прав, а кто виноват. Но когда хозяин дома разделял их по комнатам, случился парадокс. Тот брат, что ненавидел людей за их ограниченность, стал обладать невероятно крепкой оболочкой дома, но при этом лишился половины всех его снабжений, кроме пылающего очага. А тот, который превозносил людей до небес лишился управления крепких стен, но зато получил тепло, воду, уют, а самое главное жизнь. Так и спорят братья о том, что нужно им обменяться своими частями, то один уступает, то другой, однако решение у них одно…

Яркий свет обрывает все глупости и смыслы.

Синяя энергия прошла прямо по моему телу, дав что-то похожее на жизнь и чувства. Невероятно! Это же – реальные эмоции, ощущения. Невозможно! Я почувствовал в своих руках гладкость песка, дуновение лёгкого ветра, отчётливые звуки, в далёких уголках этой песочницы, знакомая напевающая мелодия.

Я открыл глаза и осознал, что уже стемнело, передо мной сидела Томоко с явным недовольным выражением лица.

– Ну и кто из нас ещё бесполезный? – фыркнула Томоко.

– Я знаю где они! Я слышу их. Они рядом. Бежим! – вдруг с громким ликом радости произнёс я и побежал по песку.

– Стой, подожди, – растерянно ответила, не успевающая за мной Томоко.

Я бежал в сторону очень знакомых песен, которые Кирмарк напевал всё это время, всё ближе и ближе. Такие знакомые песни, звуки гитары, пересечённые с барабанами приходят ко мне как образ, когда я слышу простые напевы с далёких расстояний. Я словно бегу на эти звуки, как на чей-то зов о помощи.

Но я опоздал. Вы когда-нибудь ощущали тяжесть всего тела, неутомимый груз головы, которая постоянно кружится, а ещё и заливается какой-то жидкостью – слёзы?

Я смог найти Кирмарка отчаянно напевавшего чью-то песню со словами: «Одеялом лоскутным на ней – Город в дорожной петле. А над городом плывут облака, Закрывая небесный свет. А над городом – желтый дым, Городу две тысячи лет, Прожитых под светом Звезды по имени Солнце…»

При этом, напевая эту песню, я видел, как он лежал в наполовину закопанном песке, который постепенно окутывал всё его тело, начиная от маленьких песчинок, попадающих в его седую бороду, заканчивая довольно болезненными соприкосновениями этого песка с глазами. Возможно это была причина по которой он плакал.

– О! Пришёл всё-таки, смотрите-ка на него, ты теперь синеватый, – переменив своё настроение, весело говорил Кирмарк.

– Эй! Привет, выглядишь не очень, давай я помогу, – сразу предложил я.

– Даже не думай, мне удобно, к тому же я не могу так долго воздействовать на эту вселенную, это его… окончательное решение – засмеялся Кирмарк. – А если серьёзно, то я дохну не от раны или чего-то подобного – это самая обычная старость. И знаешь, что самое обидное, хрен пойми, успеешь закончить свою предсмертную речь или нет, а вдруг всё оборвётся на самой важной части, – закончил он и снова громко рассмеялся.

– Я не знаю, чем тебе помочь, когда ты умираешь от старости.

– Помочь? Есть кое-что… Запомни меня Рэм!

– Запомнить?

– Именно. Понимаешь, это важно. Если ты меня забудешь, то тогда я останусь лишь слабым эхом в лице этой бесконечной пустыни. Красиво сказал да?

– Да, красиво, – улыбнулся я.

– Я почти не помню своего отца, поэтому знаю его только по рассказам Кими. Но… зато я читал весь его сборник по восстановлению искусства, даже не знаю, как поётся большинство песен из этого сборника, но всё равно зачем-то пою их. Может, потому что слова такие необычные. Подумать только, как долго мы летим в бесконечной вселенной, бесконечно прокручиваясь вокруг солнца, и при этом до сих пор продолжаем устраивать какие-то конфликты, которые по сравнению с этими масштабами не имеют никакого смысла. В наше время, солнце восходит ещё чаще чем раньше, но почему-то тот самый день не наступает, я смотрю на солнце, и оно такое же, как и всегда. А смогу ли я когда-нибудь проснуться под мирным солнцем? Неужели всё это будет идти бесконечно и люди так никогда и не смогут проснуться под этим мирным солнцем, греясь в его лучах. Скорее всего, когда они придут к этому, оно просто взорвётся, следом за луной. Какая глупая и очевидная речь перед смертью. Рассвет! – рассмеялся Кирмарк и показал пальцем в сторону восходящего солнца, из-за которого, буквально силуэтом показалась вся группа Юджина. – Рэм, передай Джину, что его отец мудак. А ещё, ещё слушай, когда вы дойдёте до сферы, не нужно возвращаться домой, к этому времени вы станете думать по-другому, а дом станет чем-то иным, вместо этого… возьмите мой… рюкзак, – проговорил медленно Кирмарк.

– Хочешь сказать, что в сфере будет слишком хорошо? – улыбнулся я, но только после осознал, что улыбка мёртвого Кирмарка была, куда более грустной, чем моё жалкое изображение, которым я хотел просто сказать ему «пока».

Труп Кирмарка, увы, остался бесследно погибать и тлеть в бесконечной пустыне, с которой когда-нибудь Кирмарк сольётся единым песком. Но это только в том случае, если я его забуду. Как он мне сказал, мне нужно просто не забывать. В этом весь смысл.

Поникшая позади меня Томоко, казалось, также заливалась горькими слезами.

– Вот… Каков он век бессмертия. Ты ведь застала его ещё молодым, и в то же время старым. Этого, пожалуйста, жрать не надо, – подшутил я, наверное, для того чтобы успокоить себя. По крайней мере, Томоко не обиделась на эту фразу, напротив, от неё я услышал едва уловимый смешок.

– Да… Пойдём, – лишь послышалось в её грустно-пониженном от отчаяния тембре голоса.

Взяв с собой рюкзак Кирмарка, мы с Томоко побежали в сторону Юджина и его команды, прямо к тому месту, где восходит солнце.

– Юджин! Эшли! – кричали мы радостно с Томоко.

– Томоко! Рэм! – кричали они нам в ответ.

– Мы не можем найти Кирмарка! – грустно и растеряно говорил Юджин.

– Мы его нашли. Он… Умер… Он сказал, что от старости, – ответил я ему.

– Серьёзно? Чёрт… – сказал Юджин и мигом погрузился в состояние какой-то пустоты в глазах, примерно также выглядел и я когда-то.

– Брешешь, – вдруг выскочил в слове Валериан.

– Ты же не будешь мне врать, правда? – переспрашивал Юджин, хотя он и сам знал ответ.

– Он передал тебе, что твой отец мудак.

– Да! – усмехнулся отчаянно Юджин. – Он мог такое сказать. Что ж, жалко. Кирмарк был особенным человеком, он научил меня стольким вещам, но я так боялся с ним разговаривать, особенно после того как стал лидером в нашем бункере. Я даже в глаза ему посмотреть не мог, – закопав взгляд в песок, проговорил Юджин. – Но ладно, уже на важно. Мы ведь почти добрались, – пытался радоваться он.

– Кстати говоря, рядом со сферой, по каким-то причинам есть растения и деревья. И вообще другая местность, – вдруг сказал Томоко.

– Что? Невероятно. Мы должны скорее идти в ту сторону, – воодушевившись погнал Юджин, а Томоко сразу за ним.

Мы готовились идти дальше…

– Тебе лучше? – решила вдруг спросить меня Эшли.

– Гораздо. Спасибо! А ты как? – улыбнулся я ей.

– Всё в порядке. Ты стал меняться. Только чёрт тебя возьми, непонятно в какую сторону, – несмотря на грубость ситуации, но улыбнувшись ответила Эшли. – Но в любом случае, я рада, что ты с нами. – лишь сказала Эшли, а после резко кинулась на меня с объятиями. – Я очень сильно перепугалась.