Апрельская ведьма

Кристина протягивает ей плетенку с хлебом – уже менее скованным жестом, – лед между ними почти растаял.

– Ты на могиле давно была? – спрашивает Маргарета и берет ломоть теплого хлеба, уже пальцами чувствуя, что и хлеб испечен по рецепту Тети Эллен.

Кристина пожимает плечами:

– В День Всех Святых. Тайком пробралась – последнее время мне неприятно ездить в Муталу…

Маргарета изумленно замирает, не донеся до хлеба ножик с кусочком масла.

– Почему? Ты что, с ней там столкнулась?

– Нет, но…

Ее взгляд уперся в стенку позади Маргареты.

– Ну, – торопит Маргарета. – Но – что?

– Ощущение, что за тобой следят. Словно все там знают, кто я. С тех пор, как она стащила мои рецептурные бланки. Из-за этого меня сколько раз в полицию вызывали! А потом пришлось еще свидетельствовать на суде. В газетах писали, местная радиостанция сделала передачу – нет, это что-то невообразимое…

– Но ведь твоего имени не называли?

Кристина криво ухмыляется:

– Это все равно. Тут всем про всех все известно. Знаешь, что со мной произошло этой весной? Поехала я в Муталу за покупками и зашла пообедать в маленький современный ресторанчик возле рынка, знаешь, где комплексные обеды. И тут является его владелица собственной персоной и начинает убирать со столиков. И все крутится вокруг меня, причем так стучит тарелками, что я волей-неволей поднимаю на нее глаза. Тут она и говорит: «Простите, вы не доктор Вульф из Вадстены?» Пришлось сознаться… Тут она скорчила сочувственную физиономию: «Понимаете ли, я хотела только сказать, что мы собрались было взять вашу сестру сюда в ресторан судомойкой, вроде как помочь хотели, но ничего не вышло…»

Маргарета сморщила нос:

– А ты что?

– А что мне оставалось? Спросить, почему именно ничего не вышло? Не устраивала ли она стриптиз для посетителей? Или, может, принимала клиентов у себя в моечной и занималась там непотребством? Или впрыскивала в картошку амфетамин? Нет уж, спасибо! Я просто встала из-за стола и сказала все как есть. Что никаких сестер у меня нет!

Это пощечина. Но Кристина будто и не замечает, как щеки Маргареты загорелись и пошли красными пятнами. И преспокойно поднимает свой бокал:

– Ну, за тебя – добро пожаловать!

Но Маргаретина рука неподвижно лежит на столе – свой бокал она поднимать не станет.

– Извини, – говорит Маргарета и сама удивляется своему спокойному голосу. – Я что-то растерялась, когда ты разливала вино. Я же за рулем – ночью я еду в Стокгольм…

И мысленно добавляет: а сюда больше никогда не вернусь. Никогда, никогда, никогда! Можешь не сомневаться, мещанка ты несчастная!

Кристина недоуменно опускает бокал.

– Но зачем тебе ехать ночью. В такую погоду… Да и машины у тебя нет.

Маргарета мельком взглядывает в кухонное окно. Там метет вовсю, но до снежной бури пока что далеко.

– Возьму в прокате. Работа, сама знаешь. Послезавтра заседание в Физическом, надо подготовиться…

– Все же нам надо поговорить, – возражает Кристина. Она посерьезнела, кажется, до нее дошло, что она только что ляпнула.

– Вот и поговорим, пока ужинаем…

Кристина опускает глаза и глубоко вздыхает:

– Но Маргарета, пожалуйста… Мы же так давно не виделись. Ну если я тебя очень попрошу?

Маргарета смотрит на нее в упор, но Кристина не подымает глаз, только белые пальцы-пинцеты нервно собирают крошки со скатерти.

– Пожалуйста! – повторяет она, не подымая глаз, но теперь уже кажется, что она просит искренне. Повисает молчание. Маргаретины мысли скачут. Собственно говоря, ехать в ночь совсем даже неохота, но и оставаться тоже не хочется. И то и другое – унизительно. Но внезапно выход найден.

– Ладно, – говорит она и берет бокал. – Если рвану с утра, ничего, успею. Тогда заодно заеду в Муталу на могилу. Потому что уже давным-давно никто не навещал ее, надо хоть цветов туда прихватить…

– А Биргитта? – напоминает Кристина после ужина, когда обе уже молча сидят перед кафельной печкой в гостиной. – Что нам делать с Биргиттой?

– Убить, – отвечает Маргарета и отпивает большой глоток из ликерной рюмки. Кристина налила ей «Амаретто», у него мягкий вкус и миндальный аромат, но в следующий миг ее горло приятно обжигает. Вот теперь стало совсем хорошо. Кристина угостила ее кусочком той прекрасной жизни, на которую у нее самой никогда не хватало времени. Такая жизнь требует внимания к мелочам, а времени на мелочи Маргарете всегда было жалко. Подростком она вечно разгуливала в съехавших на бедра трусах и в сбившейся комом нижней юбке, потому что ей жалко было и двадцати секунд на то, чтобы привести себя в порядок. Так шло и дальше. Уже взрослая, она начинала день, на ходу заглатывая чашку растворимого кофе у разделочного стола. Стоя, обжигая язык и смутно мечтая о настоящем завтраке за накрытым столом. С завтрашнего дня, обещала она себе каждый раз, начну новую, правильную жизнь. Брошу курить, стану делать зарядку и завтракать, занавески на кухне повешу… Но не сегодня, сегодня столько дел, и если их все не переделать немедленно, то все, смерть придет, больше вообще ничего не успеть.

Сама Кристина от ликера воздерживается. Она, похоже, с юности побаивается алкоголя: за ужином лишь несколько раз осторожно пригубила вина из бокала. Теперь она сидит выпрямившись в своем вольтеровском кресле, положив ногу на ногу и держа чашку с кофе обеими руками. Прямые пальцы растопырены, так что кажется, будто чашка зависла между их кончиками. Чтобы сделать глоток, она наклоняет надменную голову над чашкой, едва касаясь краешка губами.

– Да. – Маргарета откидывается на мягкий подголовник кресла. – Пожалуй, надо взять и убить ее.

Кристина чуть улыбается:

– Заманчиво, что и говорить. Только слишком поздно…

Маргарета растерянно моргает:

– Почему поздно?

Кристина отпивает еще глоток кофе, улыбка сползает с лица.

– Надо было сразу ее убить, когда все это случилось с Тетей Эллен. Тогда это удалось бы сделать, даже не вызвав подозрений. А теперь мы уже слишком часто заявляли на нее в полицию и подавали жалобы в социальную службу – персональному куратору… Полиции известно, как мы к ней относимся. Придется туда ехать, и немедленно. По крайней мере – мне.

Маргарета, неуверенно улыбаясь, чуть приподнимается в кресле.

– Я же пошутила…

Серые глаза Кристины прозрачны, как стекло, – пристально посмотрев на Маргарету, она опять отпивает кофе. А отпив, снова улыбается. Как ни в чем не бывало.

– Я тоже, – говорит она. – Я тоже пошутила… Ну так что будем делать?

Маргарета закуривает и пожимает плечами:

– Не знаю. В данный момент мы мало что можем сделать. Разве что попытаться предугадать дальнейшие ходы…

– Какие, по-твоему?

– Представления не имею… Вот что хуже всего. Можно ждать чего угодно. Дохлой кошки на коврике в прихожей. Или выступления в каком-нибудь ток-шоу по телевизору. «Прости меня». Или в «Человечности». Или как они там называются.