Мистер Белый: Семейные проблемы. Часть 2

– Нет, нет, нет… Там совсем о другом… Он вроде пишет… а родителям это не нравится.

– Он писатель? – в мартиной фразе слышались нотки смешка.

– Я так полагаю он в моральном тупике…

– Погодите! Если он любит писать… то… помните, как я вам рассказывала, что вместо церкви, которую мы знаем, когда-то был театр? Мне мама ещ? об этом говорила. Ну вот. Он был закрыт по довольно простой причине – люди перестали ходить. А они в свою очередь раньше посещали его, благодаря своим детям. Однажды это стало невыгодно, и власть дала “простор” своим гражданам.

– Ааа, я поняла что ты хочешь сказать! – подхватила Марта. – Писательство не исключение, поэтому родители его осуждают…

– За безделье… – вставил сво? Ричард. – Возможно.

– Точно! И от злости теперь он и другим жить недо?т… – додумала мысль Ангелина.

– Следовательно, Мистер Белый пришёл ко мне за просьбой… чтобы Оллскоп не наделал глупостей?

– А почему именно сейчас? – задалась вопросом Лина.

– Этого видимо мы никогда не узнаем, – сказал Ричард. Пламя в камине резко потухло. – Вы видели? Не я один? – Он указал прямиком на печку. У Дэвиса разыгрались гормоны счастья от ожидания. Вот сейчас, сейчас! Они это увидят!

Как вдруг – камин заж?гся, когда девочки повернули головы назад. Они обернулись на исходное положение и смотрели с секунду в глаза Ричарду как на идиота, но тотчас вспомнили – развивается шизофрения или же это всё наяву, неважно. В порядке вещей заведено, надо поддержать и поверить в происходящие вместе с другом. По вышеуказанной причине, они сдержали смех, удачно удержав его в себе.

– Мне это опять приводилось? – возмутился Ричард. – Мне становится страшно. Что будет со мной через минуту? А вдруг я лопну? – Он схватился за голову.

– Не переживай ты так, мы с тобой. Любые преграды пройд?м вместе, поверь, – сказала Марта у которой на душе главенствовало смятение. "А вдруг это вс? от удара по яйцам, и теперь он такой навсегда? Вдруг это вс? то что друг говорит – сущий вымысел? Вдруг он просто бредит? Вдруг это какой-нибудь синд…". Мысли прервала Ангелина, которая встала подле не? для поддержки Ричарда. "Окееееей", подумала про себя Марта. "Во всяком случае надо подойти к Оллскопу и убедиться, что то, что транслируют его вещие сны оказалось правдой. А если история будет набирать совершенно другой ход событий, идущий в противоположную сторону… нет. Я даже думать об этом не хочу".

– А давайте спать сегодня вместе? Ричарду сегодня хорошо досталось, если ещё вспомнить, что ему пришлось ворошить прошлое… согласна, Ангелин?

– Ну погнали, а где? Тр?хспальной кровати нету и…

– Да прям тут! Закинем сюда подушку, наволочку, чтоб не ж?стко… А одеяло нам и вовсе не понадобиться!

– Как так? – удивилась Лина.

– Нас будут с умилением согревать камин…, и объятья!

– – -

Наутро, две неизвестные фигуры стояли на полу, где и спали дети. Тени силуэтов облегали ребят целиком. Руки у очертаний приставлены к бёдрам. Сколько перед подростками они стояли? Одному Богу только известно. Камин давно потух. От тепла мокрого места не осталось. Над ними мог зависать кто угодно: Мистер Белый… А мог стоять и Оллскоп с его бандой. Для начала они бы намазали их своим молочком, а потом сожгли, подставив пряди под разгорающийся камин волосы сверстников. Однако две фигуры не шелохнулись. Они ждали. У Ричарда тем временем заканчивался довольно странный сон: он лишается своих подруг (их отнимают какие-то неизвестные Дэвису люди, затаскивая силой девочек в левую сторону) и ведут мальчика на казнь обидчики. На нём сзади застёгнуты наручники, а слева и справа, за локти тащат Алексей и Илья. В качестве зрителей, что располагались по бокам – все те, кого он знал: школьный состав, вожатые с лагеря. “Где мои друзья?”, – думал про себя он. Ричард направил взгляд вперёд, на гильотину. Пройдя чуть больше, он заметил его окровавленным. И вот, она опустилась вновь. Звук упавшей банки с полки в погребе. Палач поднял голову и всё окружение воздалось бурными аплодисментами. Кто-то присвистывал. А Дэвис распознал в этой поварёшке ту самую Ангелину. Он резко подался вперёд. Алексей и Илья не были готовы, словно репетиции прошли насмарку. Ричард побежал к палачу. Вокруг крики: “Остановите его”. Подросток наполнен яростью. Пора совершать месть. Сзади плелись Гарднер и Фултон. Дэвис переступил через одну ступеньку, молниеносно поднимаясь на эшафот. Мешок палача(его маска) являлся белым, как и перчатки – остальное чёрное. “Руками ударить как следует его не получиться, но вот…”. Ричард размахнул свою ногу. И в этот момент, силы, чтобы покалечить палача заметно спали, а время будто замедлилось. Палач, не напрягаясь повернулся. Конечность, не доходя до брюха палача была приостановлена рукой, обхватившая его за берцовую кость. “Господи, пускай всё закончится…” На его виске образовались капельки пота. “Господи, допусти вариант с неприятным розыгрышем надо мной”. Каратель стал закручивать ногу. Мальчик подлетел. Дэвису почудилось, будто он вначале летает прямо в воздухе, а потом совсем плавно падает, будто действия происходят на освоенном, модернизированном Марсе. Затем исполнитель снимает с себя белый головной убор. Ричард только приземлялся лицом вперёд, не подставив руки. Послышался со всех сторон смех. Трибуны. Какая-то некая сила мешала произвести ему безболезненное падение. Паника нарастала у подростка ещё пуще. Во всяком случае, ему удалось после мягкой посадки повернуться на спину и он распознал в лице – Оллскопа. Василия Оллскопа. До боли неприятная Дэвису злая улыбка говорила за человека всё. Прыщей стало в разы больше. И многие из них зияли гноем. Он улыбался и его скулы выдавливали их часть, что находились рядом с мышцами рта. Белые тоненькие колбаски тянулись вниз под видом паутины, которой конца края не предвещалось. В одночасье, пацан что-то достаёт из заднего кармана. Там был пистолет. Пистолет тридцать восьмого калибра. Ковбойский. Улыбка у Оллскопа так и сияла, а его нитки всё шли вниз, покуда он улыбался. Сердце Ричарда застучало сильнее.

– Ты не можешь так пос…

Послышался оглушающий грохот.

Глава 4.

Прогремел гром и Дэвис встрепенулся, подняв шумом всех девочек. Подросток первый, кто увидел двое фигур. Его маму и папу. Они оба показывали свою безучастность к происходящему.

– Я вижу, ты сегодня с подругами торчал, пока нас дома не было? – Отец Престон любил обращаться к сыну на его молодёжном языке.

– Мам, Пап, это не то, что вы подумали…, – у Ричарда пронеслась мысль, его семья пытается закрывать глаза на события, происходящие с ним. Зачем он так засуетился? – Впрочем, – Дэвис встал. – это уже не ваше дело.

Грубый ответ, так нельзя говорить с родителями, но что поделаешь. Другие слова-отговорки, (как родители любят говорить) Ричард посчитал, приведут их в неловкое положение и они ещё больше будут себя ненавидеть за свою беспомощность. За то, что у них слабый характер.

Девочки, следуя примеру Ричарда, встали. Их волосы растрёпаны, не ухожены, но по своему прекрасны. Они смотрели прямо в глаза родителям мальчика, щёки от накала страстей становились пунцовыми. Им захотелось высказаться, доказать обратное. Но как? Искренних слов в запасе не находилось. “Поверьте, мы этого не делали.”, “Это не то, что вы подумали”. Звучит и правда неубедительно, не правда ли?

Престон подумывал о том, что он с женой будет делать, если всё таки одна из девочек забеременеет.

– Вы будете пить чай? – выдавил он. Его руки охватывали грудь.

– Спасибо, но нам надо идти. Новый день – новые возможности. И как никак по хозяйству надо помочь своим родителям. Два дня осталось до конца каникул, – вступила в бой Марта. У Лины тем временем ноги вросли в землю.

– Мы очень рады, что вам понравилось у нас, – улыбаясь, как манекен ответил Престон.

Мама Ричарда – Лорейн, одаривала их сомнительной улыбкой. Видимо сейчас она чувствовала боль. Боль от того, что она ничего не может поделать. В любом случае, у Дэвиса созрел вопрос. В каком это месте ей не безразлично?

По итогу, девочки ушли. Ричард остался. Стоит отметить, ему никто не приказывал оставаться. Должно быть хочет погасить недоразумения в глазах родителей и добиться взаимопонимания, чтобы в дальнейшем диалоги с ними не шли напряжённо, в худшем случае отчуждённо.

– Мам, пап, вы наверное помните этих девочек… – Действие проходило на кухне. – Они живут в соседних…

– Мы знаем, – ответила мама.

– Они мои друзья.

– Мы это тоже знаем, – ответил отец.

– А почему тогда…

– Сынок, давай завтракать? – Лорейн приоткрыла духовку. – Лазанью будешь?

Ричард пребывал в состоянии поражёния. К нему поступили мысли: “Да уж. За милу душу бы схавали, знал бы я только. Им же в первую очередь важно, сыт ли я, поэтому не думаю, что они возмущались бы на меня”.

– КОГДА?

– Мы вместе с мамой приготовили! – с восторгом сказал Престон. возводя перед собой руки. – Подумали, что с утра кушать нечего тебе. Представляешь, даже я приложил к такому искусству, как кулинария руку! – улыбнулся во всю ширь папа. Он за десятилетия столько не радовался, сколько за сегодня. Продолжительностью в пять минут взял да побил свой рекорд.

Лазанья аппетитно пахла, а её хлебушка… кажется хрустящие будут. Через прозрачное прямоугольное блюдо для духовки, Ричард смог разглядеть катышки мяса из которых текла раскалённая вода. Походу фарш. И ещё какая-то зелень внутри, ложившаяся между прослойками. Точно Дэвис не помнит, поскольку ел такое блюдо три года назад, на день рождения. Раздался запах по всей кухне и у Ричарда зажурчал живот.

– Значит это будет необычным блюдом, благодаря тебе! – Ричард легонько замахнулся и ударил ладонью о папино плечо, – обожаю новинки! – на лице Престона чувствовалось недопонимание. – И это не сарказм, – добавил Ричард, облегчив папу. – Я так понял, инициатива твоя, мама?

– Да.

– Какая же ты у нас молодец! Знаешь как обрадовать сына, я это ценю. – Ричард подошёл к ней и обнял за талию, осторожно положив свою голову на грудь. Лорейн не знала как поступать в данной ситуации, поэтому как и раньше она всегда делала: применяла защитную функцию для организма – смирение. Престон отвернулся, закрыв глаза пальцами.

– – -

Марта Додсон зашла к себе в дом, тот у которого фасад красный, а окошки голубые, голубые. Крыша оттенка “Розового леса”. Аромат корицы по дому не заставил долго ждать привести Марту в растерянность. Она зашла в гостиную и увидела – её мать сидит неподвижно. Додсон стала готовиться к любому высказыванию от матери. Начиная: где был твой телефон всё это время, заканчивая – я так сильно переживала. Девочка подошла ближе. Заметила в ушах родителя беспроводные наушники. Издалека их практически невозможно разглядеть, принимая вдобавок во внимание тот факт, что текстура средства для передачи музыки бежевого цвета. “В точности слуховой аппарат”, Марту эта мысль улыбнула. Зная свою мать, обычно она предпочитает смотреть всякие хозяйственные вещи по ютубу. Однако не в этот раз. Ребёнок стал очевидцем перемен. Нынче – на мужское ремесло. Громкость всегда стояла на середине и она никогда её не смещала.

– Везде должна быть золотая середина, – сказала когда-то Обри Додсон своей дочери.