Полуденные врата

Если бы я легко выходил из себя, я не был бы профессиональным коммерсантом.

– Что ж, в том, что вы говорите, есть доля истины. Некоторые проекты оказания помощи только масла в огонь подливают, ну, например, все эти гигантские плотины и тому подобное. Но наш – совсем другое дело. Я хорошо себе представляю альтернативы и понимаю, чем они грозят живущим на острове. И вот вам мой ответ: наш проект не сулит выгоды никому, кроме населения Бали, а уж мне и вовсе ничего. И это сущая правда.

Великан саркастически хмыкнул, набил опустевшую трубку и принялся снова её раскуривать.

– Ah, jawel. [18 - Ага, ну ладно (голл. ).] Такие, как ты, работают за деньги – хотят иметь быстрые машины, красивую одежду и девушек – nie? [19 - Не так ли? (голл. )] Такие мужчины внутри пусты, те, кто в этом разбирается, видят этих мужчин насквозь, как стеклянных, видят их мысли и чувства, которые никого не согревают. И вдруг такого вот человека обуревает жалость к бедным и неимущим – до того он их жалеет, что готов очертя голову пойти ради них на любые опасности, хотя и понятия не имеет, каковы они. Нет, erg moeilijk te gelofen, knuli! [20 - Трудно поверить, парень! (голл. )] Убери его отсюда поскорей, Кэт, не то я за себя не ручаюсь.

Я расхохотался, наверное, довольно злорадно, потому что Катика предостерегающе взяла меня за руку. Но она боялась напрасно. Я знал, что ему ответить.

– Ладно! – резко отрубил я. – Ладно! На этот раз вы правы – я в этом деле заинтересован лично, и даже по двум причинам. Во-первых, в этом проекте участвует человек, которого я знаю и которому желаю добра. Можно сказать, что я этому человеку обязан. Но дело не только в этом. Я заинтересовался проектом ещё до того, как увидел её… фамилию в списках.

Катика бросила на меня более чем проницательный взгляд. Шимп хмыкнул, выпустил клуб дыма и ничего не сказал.

– Значит, я совсем пустой, говорите? Это вы мне в лицо бросили. Не вы первый! Думаете, я не слышал этого от куда более прожжённых типов, чем вы? И я мог бы кое-что сказать о них. Но, может, вы правы – я добился успеха в своем деле, большого успеха. Не многие мои ровесники входят в правления фирм, не говоря уже о том, что я заместитель начальника. Но, наверное, за это я расплатился другими потерями, я видел, как такое случалось с людьми, которых я знаю. Может, я просто такой же упёртый трудоголик, как они. Но я не хочу идти их путём! А с другой стороны, отбросить всё, что я сделал, забыть всё, чему научился, – тоже нелепо. Я бы выбросил всё на ветер. Вот я и решил – если найду, где можно применить мой опыт, то выпутаюсь из этого клубка. Заключу договор, пущу в ход всё, в чём поднаторел, на доброе дело – действительно доброе.

– Браво! – тихо зааплодировала Катика.

Я взглянул на тучную фигуру Шимпа, сидевшего скрестив ноги, будто довольно потрепанный Будда под фиговым деревом.

– И вы могли бы в этом деле поучаствовать, а не просиживать зад и брюзжать.

Катика впилась в мой рукав, но Шимп будто меня не слышал, и всё же я почувствовал, что он колеблется, не знает, на что решиться. Он ещё раз затянулся, покопался рядом с собой и пригнулся к костру, словно хотел подкинуть в него полено.

Только бросил он не полено, а пригоршню порошка, напоминающего белый песок. Язычки пламени взметнулись, костёр с рёвом вспыхнул, огонь рванулся к нам, как большая рука, протянувшаяся между нами. Трава побурела, нижние листья на деревьях затрещали и скукожились. Я чувствовал, как обжигающее дыхание костра касается моих щёк, и на меня пахнуло палёным. Я вскочил, но Катика ухватила меня, потянула вниз, усадила и не давала встать. Когда я снова сел, огонь ослабел, потом с треском, будто что-то взорвалось, снова полыхнул, ослепительно, точно фотовспышка, свет был сперва белоснежный, потом в нём заколебались какие-то радужные оттенки, но тут же пропали. В этом освещении на поляне произошло кошмарное смешение контрастов – резкий свет и мятущиеся, сумрачные тени. Лицо Катики, сидящей рядом со мной, вдруг изменилось, превратилось в удивлённое личико светловолосого ребёнка, потом черты снова затвердели, все линии на нём углубились, выступили, словно нанесённые резцом морщины – свидетельства прожитых лет и умудренности, волосы в свете сверкающего ледяным блеском костра казались жидкими, потерявшими цвет, и сама Катика вдруг обрела облик дряхлой старухи, но огонь тут же замерцал, начал гаснуть, и старуха обернулась прежней Катикой – закаленной жизнью женщиной лет двадцати пяти – тридцати. Однако спустя мгновение огонь запылал с новой силой, и Катика осветилась изнутри, как статуэтка из молочного стекла, теперь она была видна насквозь. И всё это время она не спускала глаз с меня, и я понял по её взгляду, что такие же перемены происходят и со мной.

Пламя немного ослабло, и я снова увидел Шимпа. Он сидел, так же откинувшись назад, как и прежде, внимательно глядя на нас своими острыми чёрными глазами. Одного его не коснулся разоблачающий свет. И вдруг он посмотрел вверх, на деревья у меня над головой. Катика тоже подняла глаза, и я скорее почувствовал, чем услышал, как у неё перехватило дыхание. Пламя метнуло мою тень на высокие стволы, но, качаясь под тёплым ветром, они разорвали её на две части – на огромные, неясные тени, неподвижные и не меняющиеся, несмотря на игру света. А между ними вдруг заплясала третья тень, поменьше и не такая отчётливая. Квадратная, скрюченная, это могла бы быть тень Шимпа, но тот сидел по другую сторону костра, и его тень была нам не видна.

Он снова протянул руку и жестом сеятеля кинул в костер какие-то пыльные крошки. Огонь тотчас перестал потрескивать и погас. Снова стало тепло, и ветерок опять принёс пряный запах.

Трубка у Шимпа потухла. Он выбил её о каблук и вдруг обратил на меня сосредоточенный, серьёзный взгляд.

– Я увидел то же, что и Кэт, – пророкотал он. – И ещё кое-что. Это правда – силы Спирали против тебя и против твоего проекта. Верней говоря, тебе противостоят даже две силы. Обе весьма могущественные и независимые, но они объединяются, не давая тебе проникнуть на Восток. Одна с Востоком и связана, а другая, – он мрачно покачал головой, – другая обладает большой властью – может окутывать тебя туманом, заманивать туда, где царствует, там она может всласть давить и мять тебя. Но она – эта сила – не способна долго и слишком часто пользоваться своими чарами, иначе они подстерегали бы тебя за дверью всякий раз, когда тебе захотелось бы помочиться! Ха-ха! Она постаралась помешать тебе встретиться со мной, да ничего у неё не вышло. Но у неё хватит духу напасть на тебя даже в Сердцевине, она использует то, что у неё под руками. Она ведь уже пыталась перебросить своих подручных сюда, минуя Высших, — nee? [21 - Не так ли? (голл. )]

– Пыталась, да ничего у неё не получилось, – воскликнула Катика. – Некоторые недоумки вечно норовят устраивать всякие глупости. Только их всех изловили и уничтожили. Так на путях сейчас никакой новой нечисти нет. Все те же мешочники, трупокопатели, канавщики — все, что уже водилось прежде.

– Неизвестно, может, кто-то пробрался незаметно и остается невидимым, готовый в нужный момент нанести удар.

Я тихонько присвистнул, чтобы стряхнуть навалившиеся на меня страшные воспоминания.

– Что-нибудь вроде дупии?

Шимп взглянул на меня, склонив голову набок.

– А что ты про них знаешь?

– Это длинная история. Когда-то я помог обнаружить одну такую тварь и расправился с тем, кто её притащил.

Шимп посмотрел на Катику, та утвердительно кивнула, а он удивленно покачал головой.

– Вот оно что! Но я думаю о менее опасных и менее мощных силах. Они не могут действовать самостоятельно. Иначе Высшие мигом выкинули бы их вон. Чем ты мельче, тем легче спрятаться. Но ночью, когда человек один и устал, даже мелочь опасна, особенно если ты не ждёшь встречи с этой дрянью.

Шимп тяжело поднялся, порылся в кармане и вынул чешуйчатый кожаный кисет. Каждая чешуйка была крупнее ногтя на моём большом пальце. Он со скрипом растёр табак в заскорузлых ладонях, набил трубку и нагнулся, чтобы прикурить от костра.

– Там ещё и третья тень была, – напомнила Катика.

Шимп быстро выпрямился и задымил.

– Заметила? И что это, по-твоему?

Катика задумалась.

– Это тоже опасный третий враг, Стефан, – наконец тихо проговорила она. – И он ближе, чем другие. Больше связан с твоим миром, со Втулкой, или, во всяком случае, он где-то рядом. Но пока – пока он затаился. И бездействует. Только нельзя о нём забывать.

– Мне говорили о каких-то террористах, – сказал я. – Но пока о них не слышно было. Может, это они?

– Может, – неопредёленно промолвил Шимп. – Очень даже может быть.

– Вот террористов ещё не хватало, чёрт бы их побрал, – сжал я кулаки. – Ну как же переправить груз, да ещё без всякой помощи?

– Никак, – коротко припечатал Шимп. – А моя помощь разве не сойдет?

– Ваша? – раскрыл я рот, уставившись на него.

– Именно, – отозвался он. – Не знаю, как там твой проект, но ты, мне кажется, парень искренний. Может, я помогу тебе советом, может, чем другим, – увидим. Так что давай сядем и всё обсудим, идет?

Усевшись на скамьи, мы погрузились в беседу. Шимп отравлял вечерний воздух своим дымом и чертил корявыми пальцами в траве какие-то затейливые фигуры.

– Я с Катей согласен, – рокотал он. – Твоим врагам поддерживать против тебя заслон трудно, отнимает много сил, много mana. [22 - Внутренняя энергия (голл. ).] Если раз через него прорваться, они дольше не выдержат. Их баррикада лопнет, как презерватив!

– Что?!

– Ну, как воздушный шар, knul! [23 - Парень (голл. ).] Самое умное, что ты можешь сделать, – не пытаться прорваться со всем грузом сразу. Действуй помаленьку, сперва возьми немножко и дуй на прорыв, прокладывай дорожку!

– Начну с одного контейнера – это самое малое, что можно отправить. Наверное, контейнер с компьютерным оборудованием – он уже готов и ждёт пересылки. Но он хоть и маленький, а весит он о-го-го! Несколько тонн!

– Тем труднее его выкрасть, пее ? – Шимп задумчиво расчесал пятерней бороду. – Главная опасность для тебя в двух местах – здесь, раз им известно, что ты тут и контейнер тоже тут. Скорей всего, они пронюхали о контейнере или знают, куда ты его отправишь. Может, они уже придумали, как захватить тебя или тебя с контейнером заодно. Но если это не так или задуманное у них сорвется, тогда они подождут, пока ты доберешься до Востока. Там в Бангкоке, например, им действовать легче.

– А по пути они разве не смогут напасть на контейнер? – спросила Катика.

Шимп ощерился, как щелкунчик.

– Нет! Не смогут, если я спрячу его от них! Я окружу его такой решеткой, что они к нему и близко не сунутся. Но я не смогу защищать контейнер долго, а в их собственных владениях я и вовсе против них бессилен. Чем глубже мы будем забираться в их царство, тем легче им будет нас выследить. Да и в Сердцевине я не так уж силен – здесь у всех нас чары слабеют. Они могут найти контейнер и раньше, чем я займусь им… Так что, повторяю – первые опасности ждут здесь. Мы должны пробраться сквозь них, как угри, – вж-жж! Чтобы они потеряли наш след! Тогда мы пошлём груз в Таиланд, но не специальным рейсом. Мы запрячем его среди всяких других грузов, ты ведь это сумеешь, joengen? [24 - Мальчик, юноша (голл. ).] И хранить так будем, когда он дойдет до места. Пусть-ка они напрягут все свои силёнки и наберутся терпения, чтобы найти этот распроклятый контейнер!

– Всё это просто устроить. Грузов здесь переправляют много. Один контейнер ничего не стоит упрятать среди сотни других в трюме, а то и в брюхе самолета.

– Jazekez. [25 - Конечно (голл. ).] Уж там-то они твой контейнер не найдут, только тебе самому туда соваться нельзя. Лучше, чтобы и устраивал всё это тоже кто-нибудь другой.

– Верно, – воскликнула Катика. – Вот и я говорила: тебе надо отправляться отдельно от груза, каким-нибудь безопасным способом.