За спичками

– Трещины на самом сгибе… Должно быть, плохо распарили ее, прежде чем согнуть… Но внутри-то она как будто ничего себе, крепкая…

Тут все окошко избы заполнилось детскими головенками. Дело в том, что на попечении у Хювяринена осталось шесть малых внучат после смерти их отца и матери.

Одна из девочек крикнула:

– Ихалайнен идет!

– Это какой Ихалайнен, из Мурто? – спросил старик Хювяринен, строгавший полозья для саней.

Девочка пояснила:

– Тот, у которого нос большой… как у Юсси Ватанена…

– Ах, так это он идет! – промолвила хозяйка.

Еще раз осмотрев дугу, Антти подошел к лестнице. И тут он вспомнил, какой он значительный гость. Это заставило его выпрямиться. Захотелось даже немного пообчиститься. Он высморкался в пальцы и обтер свои руки о голенище. Затем, слегка почистив сапоги травой, вошел в дом.

Он сел на лавку, откашлялся и почувствовал себя как дома. Потом, вспомнив, что надо поздороваться, спросил Хювяринена:

– Где же ты нашел черемуху для своей дуги?

– Случайно увидел ее на поле у Матикайнена, – ответил хозяин и в свою очередь спросил:

– Ну что новенького у вас в Мурто?

– Ничего особенного, – сказал Антти. – Небольшие дожди прошли…

Хозяйка спросила:

– Как поживает Анна-Лийса, здорова? Разжигая свою трубку, Антти сказал:

– Особенно она не жаловалась ни на что… Вот собирается лен трепать…

– Ах, уже собирается лен трепать… Много ли снопов у вас в этом году? – спросила хозяйка, и Антти ответил ей:

– Да, пожалуй, на два снопа больше, чем в прошлом году.

– Вот как! На два снопа больше?

– На два.

Помолчали. Хювяринен строгал полозья, Антти же обдумывал, как начать сватовство. Он уже было нашел нужное начало, однако Хювяринен сбил его, сказав:

– Тут в ящичке есть мой табачок. Зачем ты своим набил трубку?

– Неважно, – пробурчал Антти и снова углубился в раздумье – как начать сватовство.

Наступило молчание, еще более продолжительное, чем раньше. Дети шумели. Хозяйка стала унимать их:

– Ребята, сидите тихо, как полагается при гостях. Потом хозяйка, сев за прялку, пустила ее в ход, и толстая пряжа стала накручиваться на катушку.

Сидели, строгали и пряли. Посасывая свою трубку и отплевываясь, Антти все еще обдумывал, как бы ему начать разговор о сватовстве. Однако не так-то было легко ухватиться за подходящее начало для разговора. И в этом он мысленно обвинял даже Хювяринена, который, так сказать, спутал ему карты.

Наконец он таки нашел нужное начало. Затянувшись и сплюнув, он сказал:

– Говорят, что у Макконена свинья опоросилась.

– Уже опоросилась? – переспросил Хювяринен.

– Уже… В пятницу она опоросилась…

– Сколько же она принесла? – полюбопытствовал Хювяринен.

– Десять штук… Круглое число принесла… Остановив свою прялку, хозяйка спросила:

– А что, все свинки?

– Это поросята-то Макконена? Да.

– Говорят, пять свинок, ну, а остальные, значит, выходит, что боровки.

– Пять свинок и пять боровков. Вон сколько у них поросят! – с удивлением воскликнула хозяйка.

– Да, немало у них поросят, – согласился Антти. А Хювяринен сказал:

– Свинья-то у них из хорошей породы Кохонена.

– Ах, вот она из какой породы, – пробормотал Антти.

Хозяйка заметила:

– Надо бы и нам достать одну такую свинку, пускай бы росла. У ребят хватит времени ее кормить.

Тут Антти снова приблизился к своему делу, сказав:

– Кроме того, у Юсси Ватанена отелилась черная корова.

– Это та самая, что куплена у Воутилайнена?

– Та самая…

– Ах, уж отелилась! Что, телку принесла? – расспрашивала хозяйка.

– Телку.

Снова помолчали. Собравшись с духом, Антти продолжал начатый разговор:

– Хватает скота у этого Юсси… Пятнадцать дойных коров машут хвостами… Можно залиться молоком в его доме…