Сеятель Ветра

– А если это западня?

– Ни в коем случае! Это замечательная, независимая личность, пользующаяся всеобщим уважением. Кто-то, кто не боится его подлых интриг.

– И он сам с тобой связался?

Мелкий возбужденно закивал головой.

– Господа! – закричал он. – Это расплата за наши обиды! Это рука справедливости, которая наконец раздавит гнусную кровавую вошь, паразитирующую на Царстве!

Светловолосый ангел потянулся за бумагами и взвесил их в руке.

– Это могущественное оружие, – сказал он. – Благодаря ему мы можем перевернуть Царство вверх ногами. Остается только надеяться, что документы подлинные и никто не расставил на нас силки, потому что с этой минуты мы все слишком глубоко в этом увязли, чтобы сейчас отступить.

* * *

Даймон Фрэй перелетал через огромное, безграничное пространство, испещренное осколками звезд. Кровавое гаснущее солнце выглядело в темноте как рана или разорванная пасть чудовища. С визгом проносились кометы, скаля безумные, смеющиеся рты. Их хвосты тянули за собой снопы искр.

Безумный порыв ветра воевал с длинными черными волосами ангела, выдергивая пряди из старательно заплетенной косы. Несмотря на кожаные перчатки, руки на луке седла закостенели, пальцы потеряли чувствительность. Ветер стегал по лицу, вынуждая его прищуривать глаза. Даймон ощущал нарастающую усталость. Ему докучала скованность в плечах и шее, укусы холода. Он был в пути бесконечное число дней, а несущий его на своей спине огромный вороной конь казался неутомимым. Копыта звенели в размеренном, ровном ритме, скорость не менялась ни на секунду. Коня звали Полынь, и, как все скакуны парасим небесной кавалерии, он принадлежал к Божьим тварям. И поэтому был, естественно, абсолютно сумасшедшим. С точки зрения крылатых, безумие касалось всех бестий, которые вели себя непредсказуемо, разговаривали нелепо, появлялись и исчезали без объяснения причин и в большинстве случаев не реагировали на попытки договориться, поэтому контакт с ними считался невозможным. Не исключено, что они потеряли рассудок, когда Бог придумал их в Начале Времен, когда космос еще не зародился и воображение самых могущественных крылатых не могло объять уникальность времен до Сотворения. Их разум был странным и чуждым. Бестии появились, как дети Хаоса, первые игрушки Бога, которые наблюдали за Сотворением, но еще принадлежали к предвечной тьме. Божьи твари старше, чем свет, охваченные безумием, знающие тайны, которые и не снились самым величайшим ангелам, одиноко жили на краю Вселенной, в глубинах Праокеана, на территориях Вне-времени, и только скакуны, созданные позже всех, проявляли столько благоразумия, что могли массово служить в кавалерии.

Даймон знал Полынь много веков и считал его другом, поскольку конь многократно спасал его жизнь, но никогда не был уверен, что скакун действительно думает и понимает все так, как и он. Полынь был молчаливым и редко разговаривал по собственному желанию. И сейчас Даймону нужно было его мнение, хотя на первый взгляд все выглядело нормальным, его охватывало смутное беспокойство. Они приближались к границе мира. Дальше находились территории Вне-времени. Пограничье, как обычно, кишело сбежавшими из Бездны зловредными духами и бесформенными, немыслящими созданиями Хаоса, нескольких Даймону пришлось убить, но ничего не указывало на хоть какую-то серьезную опасность. Однако ангел Разрушения не мог избавиться от плохих предчувствий. Он не мог их объяснить, потому что не натолкнулся ни на одну вибрацию или щель в структуре мира.

Он положил ладонь на шею коня, низко склонился и закричал ему в самое ухо:

– Полынь, ты не заметил ничего странного?

Неприятный носовой голос коня отозвался прямо у ангела в голове. Ощущение не относилось к приятным, но Даймон смог к нему привыкнуть.

– Многое меня удивляет, докуда дотянется моя память, когда я пытаюсь вспоминать прошлое.

Даймон тихо выругался. Ну конечно. Другого ответа он мог не ждать. Однако было холодно, он устал, у него было плохое предчувствие, поэтому Полынь его разозлил.

«Чокнутый ублюдок», – со злостью подумал он, сгибая и разгибая задубевшие пальцы, казалось, что они могут просто раскрошиться. Он закрыл глаза, вызывая видение выложенной бирюзовой эмалью и украшенной морскими мотивами ванны, наполненной теплой водой, в своем дворце в Царстве.

– Нехорошо расставаться с мечом, когда он может пригодиться, – услышал он вежливый голос коня. – А еще хуже погибнуть, не успев его вытащить.

В это мгновение Даймон ощутил волну мерзкой вони и едва не вылетел из седла, когда Полынь совершил мощный прыжок.

– Проклятье! – рявкнул он, выхватывая висевшее на спине оружие, когда увидел перед собой отвратительную искривленную морду появляющегося из темноты демона, обдавшего его новой волной смрадного дыма.

Перед лицом ангела блеснули маленькие злобные глазки, а мощная когтистая лапа прошла на волосок от его бедра. Даймон замахнулся, целясь в огромную голову твари. Демон завыл и застонал, охваченный пламенем. Секунду он безумно вслепую колотил лапами, пока не рассыпался в фонтане золотистых искр, медленно угасающих во мраке. Если бы он напал на обычного путешествующего с какой-то миссией крылатого, то без труда разорвал бы его на куски. Даймон Фрэй, ангел Разрушения, патрулировал приграничье еще и для того, чтобы ликвидировать подобные угрозы.

– Про него можно сказать «невменяемый», – отозвался Полынь с легкой укоризной. – Существует разница между разумом больным и мудрым.

– Извини, старик, – пробормотал Даймон, размышляя, откуда конь знал, что в мыслях он не считает его разумным. – И спасибо.

– Я тоже устал, – произнес скакун, неутомимо покоряя пространство, а Фрэй ощутил благодарность за его очевидную ложь.

«Как, к демонам, я мог не заметить этого демона, – подумал он. – Задремал, – решил. – Господи, плохо дело, если я начинаю засыпать в седле во время рутинной миссии. Старею, что ли?»

– Я долго спал? – спросил он. Конь потряс головой.

– Перед обличием вечности кто сможет оценить минуту?

«Долго, – понуро кивнул Даймон. – Черт возьми это все!»

– Темней, чем обычно, – неожиданно произнес Полынь. – Намного темнее, Даймон. Ангел нервно пошевелился. Он видел, что конь не имеет в виду разницу в насыщенности света.

– Ты что-то чувствуешь?

– Ничего. Это только предчувствие.

– Можешь его описать?

Полынь ни на секунду не сбился с ритма, но Даймону показалось, что тот словно пожал плечами.

– Так, как и ты, ангел Разрушения, – пробормотал тот. – Инстинкты. Беспокойство охотника, который знает, что что-то очень большое вышло на охоту.

Фрэй почувствовал дрожь, пробежавшую по крупу. «Он может быть прав, – подумал он. – Это абсурдно и нереально, но он может быть прав».

Он похлопал коня по шее.

– Доберемся до границы. Если ничего не случится, проедем немного по территории Вне-времени, хотя не исключено, что нам нужно будет вернуться в Царство раньше, чем мы предполагали.

Конь не отозвался, а его копыта безмятежно били темноту.

* * *

Габриэль сообразил, что в третий раз обходит вокруг стола. Он сложил руки за спиной, чтобы нервно не крутить на пальце перстень с печатью, знак его власти и положения. Когда он приблизился к стене, то заметил свое хмурое лицо, отразившееся в зеркале Разиэля. Он все еще не мог охватить размер катастрофы.

– Если бы я знал, как это случилось, то предотвратил бы это! – он услышал ироничный голос Разиэля. Повернулся и увидел худую фигуру архангела Тайн, согнувшуюся в высоком резном кресле. Он еще никогда не видел его в таком ужасном состоянии. Костлявые запястья, сложенные на коленях, казались сломанными и заканчивались безжизненно застывшими ладонями. Кожа была пепельного цвета, глубокие синяки под глазами, которые обычно сияли ледяным блеском, а сейчас помутнели. Голова архангела была перевязана.

– Я хотел только узнать, как кому-то удалось сюда войти и пробраться в тайник, – бормотал, оправдываясь, Рафаэль, архангел Исцеления, который сидел за столом напротив Разиэля.

– Не знаю! – рявкнул тот. – Без понятия! Он даже не потрудился убить меня. Вошел, вырубил, забрал Книгу и вышел. Как тебе нравится такая версия? Доволен?

Габриэль вздрогнул. Сколько он помнил Разиэля, тот никогда не повышал голоса. Катастрофа – это слишком мягкое обозначение.

Рафаэль отвел теплые карие глаза от лица князя Магов и посмотрел на свои ладони, лежащие на столешнице. Скорее всего, ему было жаль.

– Минутку! – рявкнул Михаэль, откидываясь на спинку кресла. – Чего ты злишься? У него есть право узнать, что произошло. У нас всех. Бог доверил тебе Книгу, которая пропала при таинственных обстоятельствах, и ты ничего не помнишь. Я правильно понял?

Разиэль побледнел еще больше.

– На что ты намекаешь?

– На что намекаю? Что у тебя была самая ценная вещь в Царстве, и ты позволил ее у себя украсть. Я знаю несколько определений для кого-то такого, и среди них хмурая коровья задница звучит как комплимент!

– Оставь его, Михаэль. Перестань огрызаться, – сказал Габриэль уставшим голосом. – Ты забыл, что это Разиэль, архангел Тайн, князь Алхимиков, лучший маг в Царстве. Думаешь, что он реально что-то упустил? Мы века работаем вместе, много столетий тому назад стали друзьями, вместе влезли в дело, за которое любой суд приказал бы содрать с нас кожу. Мы всегда доверяли друг другу. Если сейчас начнем грызться между собой, как бешеные собаки, нам конец. Я не могу поверить, что должен вам напоминать об этом. Особенно когда ситуация такая ужасная, значительно хуже, чем мы думаем. Книга исчезла. Это катастрофа, смертельно опасная для Царства, я согласен. Но кто и каким образом ее забрал? Постарайтесь понять, с насколько могущественным врагом мы имеем дело, если он смог войти в лабораторию Разиэля, не оставив никаких следов, с легкостью оглушил его и забрал вещь, для охраны которой мы использовали все доступные нам силы. Я помню, что мы все наложили заклинания на Книгу. Разиэль должен был только присматривать за ней. Боюсь, мы будем воевать с чем-то, что превышает могущество каждого из нас по отдельности и всех вместе. Если вообще будем воевать.