Доставка. Роман о девушке и её бизнесе. Без интернета

Целых десять минут! Какое великое счастье! Дверь части хладнокровно закрылась, я вышла через пропускной пункт, чувствуя себя шаровой молнией, освещающей все вокруг, настолько мне было радостно. Прошла по заснеженной лесной тропинке и вышла на трассу. Я не замечала ни времени, ни холода, ни кромешной темноты – ничего. Я была опьянена этой встречей. Денег в кармане к тому моменту не осталось совсем. Даже пяти рублей не было. Но разве подобная мелочь могла меня расстроить?

Я встала на трассу в обратном направлении и, вытянув руку, начала голосовать. Машины мчались стрелами. Никто не хотел меня подбирать. А те, что останавливались, пожимали плечами – нам было не по пути. Спустя полчаса возле меня затормозила серая иномарка. Из ее салона улыбнулся приятный мужчина с короткой стрижкой и в водительских очках.

– Не холодно тебе стоять—то? – крикнул он.

– Нет! Подбросите меня?

– А куда ты едешь?

– В город Владимирск мне нужно.

– Мне это по пути в принципе. Только потом я ухожу на дорогу в Юрьев—Польский. Придется тебя высадить. Смотри сама. Я бы не советовал, машины на той дороге редко проезжают…

– Все будет нормально! Это не важно! Уеду как—нибудь! Мне бы начать движение хотя бы, а то уже на месте стою полчаса.

– Ну хорошо, садись.

С огромной радостью я запрыгнула в машину. Какой же сегодня прекрасный день! Самый лучший! Столько впечатлений! Мужчину звали Анатолием. Он включил веселую музыку, и мы разболтались. Говорили о том, о сем. Я поведала куда и зачем ездила, рассказала про Женю и нашу доставку. Чувство счастья разрывало меня изнутри, и я хотела поделиться им со всеми! Со всем миром!

Ехали мы долго, но на дорогу я не обращала никакого внимания! Плевать, что за окном! Пусть хоть марсиане трахаются! Время летело незаметно. Потом Анатолий сказал:

– Слушай, Алиса, мне нужно заехать к знакомому в гараж, мы договаривались, штуку одну передать. Ты не против?

– Конечно, нет, – сказала я. – Куда угодно!

Мы свернули на узенькую тропинку, вдали показались гаражи. Во мне заиграло чувство тревоги. Не хочет ли этот человек вместе со своим знакомым меня убить или изнасиловать? Вокруг такая темнота и глухота, что даже если они меня взорвут никто ничего не заметит. Я понимала, деваться мне уже некуда и только тогда появилась мысль, что ведь я ничего, собственно, об этом человеке и не знаю. Может ли он оказаться не тем, за кого себя выдает?

Машина проехала мимо нескольких гаражей и остановилась у одного из них, – в нем единственном горел свет. Боже мой, вот и смерть моя пришла, сейчас он выволочет меня из машины и прикует к батарее, или как там это делается? А потом они распилят мое тело и съедят! Ааа…

Но водитель, велев подождать его, хлопнул дверью машины и направился в гараж. А я осталась сидеть внутри и не знала куда мне деться от закипающей тревожности. Вот черт! Сейчас, вот уже сейчас, они выйдут… Мы же тут совсем одни. Даже помочь некому.

Спустя минут двадцать водитель, и правда, вышел, сел обратно в машину и улыбнулся.

– Ну что, не замерзла? Поехали!

И мы двинулись дальше. Пронесло… Анатолий оказался хорошим человеком, и как я могла подозревать его в таком? Дура.

– На чем это мы там остановились… Ты, кажется, про город свой рассказывала…

Разговор потек в привычном русле. Мы болтали, смеялись, болтали, смеялись, пока, наконец, машина не затормозила на заправке.

– Ну что, вот и все. Я дальше сворачиваю. Было приятно познакомиться. Не знаю, правда, как ты отсюда выберешься, на улице дубак… Но… В общем, удачи тебе и твоей «Мамочкиной стряпне», Алиса!

– Спасибо большое! И Вам!

Я вылезла из машины. Все как—то резко произошло, я даже забыла, что меня должны высадить. Автомобиль тронулся, я помахала Анатолию рукой. Когда он уехал я оглянулась. Так, заправка. Она закрыта. И никаких машин здесь не видно. Угу, значит. Ну что ж, подожду, кто—нибудь наверняка приедет. Это уж точно.

Спустя пятнадцать минут я поняла, что не чувствую ног от холода, мороз стоял лютый. Пришла мысль, что так я никогда никого не дождусь, и нужно действовать. Тогда я решила выйти на дорогу и посмотреть вдаль, не едет ли там кто—нибудь. Присмотревшись, я приметила небольшую светлую колымагу, направляющуюся в мою сторону. Молниеносно выбежав на дорогу, я вытянула руку и принялась голосовать. Колымага притормозила, в ней сидели два молодых парня.

– Тебе чего? – спросил парень, опустивший стекло.

Он поежился от холода и прикрыл рот руками, чтобы согреть их паром дыхания.

– Вы не могли бы меня подбросить в сторону Владимирска?

Парни переглянулись.

– Мы скоро свернем на другую дорогу.

– Ну а пока, пока не свернете, вам же в том направлении ехать, да? – я трясла ногами, чтобы согреться.

– Наверное… Но это совсем немного, мы уже через пятнадцать минут свернем.

– Ну, ничего, хоть сколько—нибудь проеду, че ж делать…

– Ладно, садись.

Я готова была проехать сколько угодно, лишь бы немного погреться в машине. Пусть даже в такой холодной русской железяке. Все лучше, чем стоять на улице у неработающей заправки. Да и к тому же хоть какие—то люди. С ними не так страшно, как без них.

В машине было накурено. Парни старались немного согреться таким образом. Они меня не обманули, и действительно, спустя почти пятнадцать минут, автомобиль затормозил и ребята высадили меня на улицу.

– Спасибо большое, – крикнула я.

– Да не за что, – вздохнул водитель. Когда машина тронулась парни проводили меня взглядом. Я помню этот взгляд. Так смотрят на самоубийц.

Вскоре свет фар постепенно сошел на «нет», и я оказалась одна в черном воздухе. Вокруг бескрайнее поле, холодные и огромные звезды над головой, я никогда не забуду их отстраненное свечение. И тишина… Такая жуткая тишина. Звук жизни, смерти и бесконечности. Вот тогда я и поняла, что попала. Точнее только начала это осознавать. Наверное, разговоры про то, что машины здесь редко ездят пустыми не были. Колею под ногами протоптала привезшая меня колымага. Намеков на какие—либо другие вмешательства в снег не было. Я здесь одна, и никто об этом не знает. Никому даже дела нет.

А между тем холод все больше пробирал меня, отбирая у тепла. Он хотел, чтобы мне было холодно также, как и ему. Постепенно я перестала чувствовать ноги. Мне показалось, что кровь застыла и не движется по организму. Я замерзала. Беспощадно, жестоко, болезненно. Постепенно, но очень быстро, замерзала полностью.

Меня охватила паника. Захотелось бежать, чтобы не умереть, чтобы не стоять на месте. Я закричала, громко, протяжно, но никто не услышал. Ответить было просто не кому. Вокруг ни намека на дом или свет. Полная темнота. И навалы белого снега.

Дрожащими руками я вынула из кармана телефон и набрала Женин номер. Нет сети… В левом углу экрана ни одной черточки. Нет! Только не это! Я попыталась поднять руку вверх, в сторону, опустить вниз, но проклятый «Мегафон» никак не хотел здесь ловить. Именно сейчас. Как ты можешь меня подвести? Нет, пожалуйста! Я умираю! Еще немного и я окоченею!

Я начала молиться. Прости, Господи, что не могу встать на колени, мне ужасно холодно. Еще в этой юбке, в этой кофте, сапогах на шпильках, будь они прокляты! Господи, прости меня, прости за все! Я не знаю какой ты, где ты, но ты же должен меня услышать? Пожалуйста, не дай мне умереть! Но Бог не откликался. Видимо, он был занят голодающими детьми в Африке. Там все-таки потеплее, покомфортнее работать. Понять можно.

Я принялась жадно глотать воздух и громко заплакала. Вот он конец. Уже как сорок минут ни единой души. Никто здесь сегодня не проедет. Водитель был прав. Кому в такой холодный вечерний час нужна эта проклятая, забытая Богом дорога? Никому! Боже, прости меня за все! Я готова принять свою смерть! Да, я жила не совсем праведно, но я ЖИЛА! В отличие от всех ходячих мертвецов, я ЖИЛА! Может и совершая много ошибок, но я точно знаю, что нарочно никого не обидела. Не сделала никому зла специально. Вот он мой конец. Какая же глупая смерть.

Я стала истерически смеяться и попутно плакать. Сопли потекли из носа прямо на шубу. Как же так, мне же цыганка в детстве по ладони предсказывала, будто жить буду долго! Что линия жизни длинная! Я так и знала, что цыганки – жулики! Знала! Господи, какая глупая смерть! Завтра меня найдут замерзшей, окоченевшей, в этом глубоком сугробе. А у меня ведь с собой даже паспорта нет. Но не это главное. Главное, что завтра люди не получат обеды! А ведь они так на меня рассчитывали! Боже мой! Они же заранее еду заказали! Чем же теперь они будут обедать? Я их подведу! И Женю подведу! Господи!