Снежная сестрёнка

– Точно! – согласился я. – А когда вы сюда переехали?

– Когда я была совсем маленькой. Ну пойдём, – сказала Хедвиг. – На кухню – это туда.

Она повела меня по длинному коридору со множеством дверей. Некоторые были приоткрыты, но разглядеть обстановку в комнатах я не смог. Хедвиг подошла к третьей двери слева и открыла её.

За дверью оказалась просторная, покрашенная в голубой цвет кухня. Здесь так вкусно пахло едой и имбирным печеньем, что у меня опять засосало под ложечкой. На стенах висели сковородки и кастрюли, а у плиты стояла большая крынка в цветочек с воткнутыми в неё поварёшками и венчиками. Хедвиг явно привыкла здесь хозяйничать. Она сняла с одного из крючков на стене кастрюлю, поставила её на плиту, достала из большущего холодильника молоко, нашла в одном из ящичков шоколад, налила молоко в кастрюлю, покрошила туда шоколад, вытянула из цветастой крынки венчик и стала размешивать.

– Ты часто сама готовишь? – спросил я.

– Конечно, – ответила Хедвиг, – особенно какао.

Она мешала очень аккуратно, не разбрызгивая. Вдруг она воскликнула: «Нам же понадобятся сливки!».

Хедвиг кинулась к холодильнику и вытащила оттуда уже взбитые сливки.

– Остались с завтрака, – сказала она.

– Вы пьёте какао на завтрак по будням?

– Почти каждое утро. Если я захочу.

– А ты хочешь?

– А ты как думаешь?

Она засмеялась, обнажив щербинку между передними зубами.

Хедвиг налила какао в синие кружки, а сверху положила по большущей ложке взбитых сливок. Потом выставила на стол имбирное печенье и сделала приглашающий жест рукой:

– Прошу к столу, мой дорогой гость. Ты не представляешь, как я рада, что встретила тебя.

И пока мы сидели на кухне, пили какао, а взбитые сливки оставляли у нас на верхней губе роскошные белые усы, какие бывают у стариков, я подумал: не она одна рада нашему знакомству. Я, например, не просто был рад, у меня возникло чувство, будто наша встреча очень важна для нас обоих…

Но о том, что Хедвиг изменит всю мою жизнь, я пока не догадывался.

Глава 4

Когда мы допили какао, я подумал, что настало время собираться домой, хотя, если честно, уходить мне совсем не хотелось. Но нельзя же торчать в гостях у незнакомой девочки целую вечность.

– Мне, наверное, пора, – сказал я.

– Наверное, пора? – переспросила Хедвиг.

– Ну, наверное, да? – произнёс я и услышал, что моё утверждение превратилось в вопрос.

– Не уверен – не обгоняй, – выпалила Хедвиг и засмеялась.

– Чего?

– Так обычно говорит мой брат. И он прав. Если ты не уверен, что тебе пора, значит, ты можешь побыть ещё чуть-чуть. Я так считаю. И он бы так сказал, я уверена.

– Вот как, – сказал я. И понял, что этот её брат начинает мне нравиться.

– Любишь в прятки играть? Надеюсь, любишь. Все нормальные люди любят. И раз уж ты совершенно случайно попал в лучший в городе дом для игры в прятки, было бы верхом глупости отказываться, ведь так?

– Наверное, так.

– «Наверное»! Опять – «наверное»? Не наверное, а наверняка!

– Ну ладно, – сказал я и почувствовал, как у меня аж мурашки побежали от радости.

– Я буду водить, а ты – прятаться, – предложила Хедвиг. – Будет несправедливо, если я стану прятаться первой, я ведь каждый уголок в этом доме знаю, тебе точно меня не найти. А чего я точно не хочу, так это, чтобы ты меня потерял.

И она встала у двери.

– Считаю до двадцати.

Хедвиг зажмурилась.

– Один… Два… Три…

Я вышел в коридор, тихонечко прикрыл за собой дверь на кухню и огляделся. С каждой стороны было по три двери, а в конце коридора – лестница на второй этаж. Я кинулся к ближайшей двери и открыл её. Гостиная. Я юркнул внутрь. Комната была оклеена зелёными обоями. От печи в углу веяло теплом. Гостиную тоже украсили к Рождеству: на окне висели бумажные юлениссе и рождественские звёзды. Вдоль одной из стен стоял огромный бархатный диван с мягкими подушками. Он напоминал добрую бабушку, распахнувшую внуку свои объятья. Мне захотелось забраться на него и зарыться в подушки.

Однако сейчас мне нужно было спрятаться, а в гостиной подходящего места я не нашёл.

Я снова выбежал в коридор. Хедвиг продолжала считать.

«Десять… Одиннадцать… Двенадцать…»

Я открыл следующую дверь. Какая у них большая библиотека! Все стены сплошь в книгах. Я подошёл поближе. Старинные. Коричневые корешки с позолотой. На полу толстый ковёр, у окна белое кресло-качалка, на подоконнике гигантский адвентский подсвечник – три свечи, как и положено, наполовину сгорели, ведь очень скоро последнее воскресенье адвента[2 - Адвент – предрождественский период, продолжающийся четыре недели до Рождества. В подсвечник ставят четыре свечи, обычно сиреневого цвета, и в дополнение к предыдущим каждое воскресенье адвента зажигают новую.]. Здесь совсем негде спрятаться, а надо уже поторапливаться.

«Пятнадцать… Шестнадцать… Семнадцать…»

Я оглянулся и застыл на месте. Странно…

Как же так?

Белое, сверкающее свежей краской кресло-качалка стало серым. Краска будто вытерлась, её покрывал толстый слой пыли.

Я постоял, потёр глаза, проморгался. «Наверное, это игра света», – подумал я. С одной стороны кресло было белым, с другой – серым.

Ну ладно, сейчас не до этого.

«Девятнадцать… двадцать…»

Надо срочно прятаться!

Я поспешил в коридор, обернулся последний раз на кресло, и, представьте себе, теперь оно было белым. Точно, игра света.