Путешествие за Края Мира, или Невероятные приключения медвежонка Ганса и его друзей

– В любом случае, пока вы не проверите, вы не узнаете правды, – задумчиво отозвался Древосил.

– Куда нам теперь? – спросил медвежонок Ганс.

– Вам нужно идти сначала до Бурной Реки, потом через Дремучую Гору, до Длинных земель. Видите, вон там, – он указал длинной здоровой ветвью в сторону голубовато – белесого пятна вдалеке, – это Дремучая Гора. До нее несколько дней вашего ходу. Напрямую не подойти, нужно будет справиться с Бурной Рекой.

Мы даем вам веточку жизни в дар. Возможно, она пригодится, когда нужно будет возродить землю, что мертва. Но искренне надеемся, что вы таких земель не встретите.

В любом случае, осторожнее в пути! Осторожнее, дорогие наши! – на все лады шелестели деревья, когда Плюшевая Подмога выходила из «Дикого леса на подставках». На этом заканчивается наша пятая история.

Навстречу Бурной Реке

В час, когда листва шелестит, смеясь,
И смеется ключ, меж камней змеясь,
И смеемся, даль, взбудоражив, мы,
И со смехом шлют нам ответ холмы,
…В этот час приди, не боясь греха,
Посмеяться всласть: «Хо-хо-хо! Ха-ха!».

    Уильям Блейк, «Смеющаяся песня»

Бодро шли герои Плюшевой Подмоги по мягко-изумрудной траве. Местность, что предстала перед ними, сложно было называть равнинной: земля весело, то тут, то там холмилась и бугрилась; где-то пряталась в островках густой ромашки и иван-чая, где-то пропадала в овражках и впадинках, наполненных душистым клевером и нежными лютиками.

Казалось, совсем недавно Бурная Река, к которой шли Плюшевцы, протекала именно в этих краях. Видно было, что вода гостила в овражках и долинках, гуляла вдоль холмов и бурьянов, в общем, не забывала и любила эти места. И вот теперь от ее задиристого нрава на память осталась взволнованная во всех отношениях поверхность и богатая во всех смыслах растительность.

– А все-таки хорошо, – заметил зайчик Толик.

– Ага, – поддакнул странный волк Утюжок.

– Найдем местечко и отдохнем? – предложила Сова-Совушка.

– Ага, – поддакнул Утюжок.

– Чайку попьем, костерок раскинем, – подмигнул медвежонок Ганс.

– Ага, ага, – кивал Утюжок.

Он вдыхал воздух полной грудью и был согласен со всем, с чем можно было согласиться.

– Давайте! Остановимся вон там! – одновременно вскрикнули белочка Зоя и лисичка Тонечка, указывая на уютно раскинувшийся неподалеку овражек, с мягкими молоденькими ивовыми деревцами на верхушке, от нависающей густой зелени листвы которых, овражек выглядел особенно уютным, полным приятной тишины и тени.

– Да, да! Давайте! Кто быстрей? – рванул изо всех сил в сторону овражка Утюжок.

Оставшиеся стоять плюшевые герои замерли на мгновение, а потом с веселыми криками и улюлюканьем помчались догонять волчонка.

– Хе-хе-хей! – кричал во все горло зайчик.

– Урра! Урра! – размахивая заплечной сумкой, орал медвежонок.

– Ха-ха! А мы – первые! Туки-туки! В домике! – обгоняя Утюжка, визжали белочка, лисичка и Сова.

Так, улюлюкая и «тукитукая», Подмога домчалась до заветного овражка и плюхнулась в его прохладную глубь.

Какое-то время они просто валялись на траве; изображали бабочек, двигая лапками вверх – вниз, шумно дышали и смеялись. Потом, шутя и смеясь, прикорнули – без песен, чая, бесед. Кто в чем был, с сумками и рюкзаками в обнимку.

Ветерок, давно приметивший гостей и осторожно наблюдавший за их добродушным весельем, приблизился и заглянул в овражек. Звери беззаботно спали, прислонившись плюшевыми головками друг к дружке.

Ветерок подмигнул, задорно улыбнулся и сам зашелестел над овражком туда-сюда, изображая бабочку.

Никто, правда, не мог разделить полета его воображения и восхититься размахом гигантских крыльев, которые ветерок нафантазировал. А ведь он так усиленно махал ими, что изрядно растормошил листву вокруг!

Никто не видел и фантастической расцветки на крыльях придуманной им бабочки. Но ветерок не обижался. Он знал, что в принципе невидим и мало предсказуем по форме, чего ж тут обижаться?

Ему достаточно было просто лицезреть чью-то радость, чтобы самому чувствовать себя счастливым.

Позволив себе чуть повеселиться, ветерок принялся веять вокруг плюшевых малышей сладкой прохладой, чтобы они насладились гостеприимством и сном.

Травка, что жила по краям и в глубине овражка, подхватила усилия ветерка и тоже принялась заботиться о гостях. Она обняла их тельца со всех сторон лучше всякого одеяла, подоткнула открывшиеся места, чтобы не дуло, прогнала на время весь насекомый народ со стебельков, чтобы те не щекотали зверей и так далее тому подобное. В общем, расстаралась – так расстаралась!

А овражек? Овражек не отставал! Почувствовав необычайную ответственность и прилив гордости за оказанную честь, – стать для кого-то приютом и отдушиной, он поначалу разволновался и боялся совершить какую-нибудь оплошность, потому то и дело вздрагивал, когда кто-нибудь из Плюшевцев ворочался, чихал или всхрапывал. Но потом успокоился и взял себя в руки. И если кто-нибудь тревожился во сне, то баюкал ласковыми прикосновениями ивовых веточек, в общем, заботился как настоящий гостеприимный хозяин.

Когда же овражек убедился, что все умиротворенно сопят, он и сам задремал, мерно покачиваясь в такт с посапываниями сладко спящих плюшевых созданий.

Наши герои проспали остаток дня и всю ночь, а когда на рассвете проснулись, то долго не хотели шевелиться и вставать с импровизированных лежанок.

– Что-то есть хочется, – наконец, раздался слегка охрипший спросонья голосок Утюжка.

Он лениво почесал лапкой затекший бок и, прищурив глаз, посмотрел на друзей. Казалось, еще чуть-чуть и голод заставит его подняться, чтобы развести костер.

Однако, так хорошо начав, Утюжок надежд не оправдал, так как, повернувшись на другой бок, промямлил: «я сейчас – сейчас, еще чуть-чуть и…», и через секунду раздалось его тихое сопение. Так плюшевые звери поняли, что костерок в исполнении Утюжка откладывается на неопределенный срок.

А между тем, отдохнувшие за время сна плюшевые организмы все настойчивее напоминали о себе. Животики урчали, словно расстроенный оркестр, под плюшевой ложечкой сосало.

– О – хо – хо! Хо – хо! Хо – хо, – заворчал медвежонок Ганс. – Встаю.

Он медленно поднялся и с удовольствием зашевелил телом из стороны в сторону, потом вперед – назад, несколько раз присел и один раз подпрыгнул.

– Ух – ты! Ух – ты! Ух – ух – ух, – продолжал он, когда, обнаружив в нескольких больших и плотных листьях овражка росу, сначала отпил немного, а потом и умылся. Утреннее умывание взбодрило медвежонка, и он принялся разводить костер.

Спустя считанные минуты костер уже весело подмигивал огоньками приветствия, а медвежонок, вскипятив ароматный чай в чайничке из рюкзака Толика, зазывно намазывал клубничное варенье на тоненькие ломтики хлеба. Разлетевшиеся запахи и булькающий чайник бодрили лучше любого будильника и потому плюшевые звери не заставили себя долго ждать.

Мигом расселись они вокруг костра, вооружившись кружками и блюдцами, и принялись жадно лакомиться чаем с вареньем.

Медвежонок даже не думал обижаться на своих неорганизованных друзей. Он понимал, как много пережили они за такой недолгий срок. Еще несколько дней назад все эти плюшевые создания не мыслили себя вне леса и его песен, не знали о священных муравьях и тем более, диком лесе на подставках.

«А хорошо, что лес уже не на подставках, – думал медвежонок, – и хорошо, что мы помогли ему вспомнить. Наверное, мы – команда».

– Эй, это мое. Ну-ка, дай сюда, – раздался над ухом Ганса чей-то голос.

Это лисичка Тонечка, полушутя, отнимала бутерброд у волчонка.