Сломай меня

Ничего.

Глава 1

Бриэль

Он считает себя хитрецом. Развалился на заднем сиденье машины, которая просто не может ему принадлежать, и разыгрывает из себя детектива, делая это отстойно.

В смысле, да ладно. Сидит на виду, болтает, посмеиваясь, с парнем за рулем, курит что-то, что явно купил не здесь, и ждет кого… Меня?

Он что, ждет какого-то грандиозного выхода? Что я накрашу губы, перекину волосы через плечо, выставлю грудь вперед… короче, на «отлично» выполню всю грязную работу, чтобы завлечь его, да? А он все это время будет хихикать про себя, планируя, как будет подбивать клинья к сестренке своего друга.

Нет, ничего подобного.

Он припарковался прямо перед домом моей тети, опустил стекла и даже не пытается скрыть звуки и запахи, исходящие из тачки.

Он не считает себя хитрецом.

Ему просто все равно, потому что он знает – он неприкасаемый, это видно по тому, как он распахивает пассажирскую дверь и выходит легкой поступью негодяя-бунтаря.

Этот парень родом из города, который так далеко отсюда, что даже не смешно.

Здесь подростки напиваются на автомобильных тусовках на грязном берегу реки. Ночуют на открытом воздухе, а утром их встречают дома любящие родители – встречают с улыбками, с печеньем или вкусной подливкой. Здешние подростки дерутся из-за девушек или парней, или из-за того, кто виноват, что во вчерашней игре команда соперника набрала больше очков. Простые, будничные дела.

В мире же, откуда приехал он, подростки – понятие из прошлого, вечеринки устраиваются в особняках, родителям все равно, а драки гораздо более жестоки. Тот город основала нечистая на руку властная семья, и она же теперь управляет им в отсутствие системы правосудия.

Нет, это тоже неверно.

Там есть система правосудия, но она состоит из трех нахальных и безжалостных восемнадцатилетних парней.

Три брата, не родные по крови. Каждый из них был рожден для цели более великой, чем способны понять те, кто находится извне.

Братья Брейшо.

Один из которых в эту самую секунду сидит рядом с моим домом и ждет.

Пусть подождет еще чуть-чуть, его это не убьет…

Ройс

Мы сидим в развалюхе, взятой напрокат: я не мог воспользоваться своей, потому что братья достали бы потом своими вопросами, а машина Мака – тоже не вариант. Райончик самый простой, но не лишен очарования. Симпатичные домики выстроились в ряд, веранды и стриженые газоны. Тот дом, за которым мы с Маком наблюдаем, выкрашен желтой краской, перила и дверь белые, окна закрыты жалюзи.

Толкаю дверцу драндулета и выхожу. Направляюсь к скамейке под старым расщепленным деревом – молния в него, что ли, шарахнула?

– Почему ты сидишь и пялишься на мой дом?

Вскакиваю, поворачиваюсь и вижу миниатюрную цыпочку. Максимум пять футов. Дюймовочка. Солнцезащитные очки скрывают ее глаза от меня.

Перепрыгиваю через скамейку и двигаюсь прямо на нее. Она задирает подбородок к небу – для нее это единственный способ смотреть мне в лицо, – но не отступает ни на дюйм назад.

– Я сижу тут, потому что перед домом нет забора, потому что перед скамейкой нет таблички «Сидеть запрещено» и потому что тут нет злобного пса, готового наброситься на меня.

– Зачем здесь злобный пес? Это место настолько безопасно, насколько это вообще возможно. А насчет таблички – хорошая идея.

– Безопасно? Ничего подобного, малышка! – пугаю ее.

Но такую не проймешь.

– Худшее, что тут может случиться, – это то, что Том Марвелл, коммунальный работник, польет газоны в четные дни вместо нечетных. – Она изображает ужас, открыв рот и наклонив голову.

Так-так, значит, она стерва.

Я пристально смотрю нее.

– Похоже, ты намекаешь, что скоро я попаду под душ?

– Точняк.

– Ты сказала, что это твой дом, Дюймовочка? Ты живешь здесь?

Она просовывает большой палец под лямку своей сумки.

– Ага.

Окидываю взглядом ее фигурку.

– Что, прям всеми твоими пятью футами?

Девчонка выпрямляет спину и становится выше на целый дюйм. Я хочу сказать что-нибудь остроумное, но тут дверь дома открывается, и мои губы разъезжаются в глупой улыбке.

Густые темные волосы, бледная кожа…

Идеальное сочетание.

Вот она.

Точная копия ее брата-мудака.

Час расплаты близко.

– А, теперь все ясно, – разочарованно говорит коротышка.

– Да ладно, не переживай особо, нервные клетки не восстанавливаются, – говорю я, а сам смотрю, как красотка в дверях подносит к губам в красной помаде сигарету и закуривает.

Ее голова поворачивается в нашу сторону, глаза прищуриваются. На этом все – девчонка в дверях ждет, что последует дальше, но и я жду того же, хотя с губ почти что срывается: «Иди сюда, кис-кис-кис».

В конце концов она не выдерживает и медленно направляется к нам.

– Можешь идти, – говорю я пигалице, но та не двигается с места.