Сказание о Кербеле

Кто-то говорил, что их было тысяча восемьсот человек, а кто-то еще – что их было тысяча девятьсот пятьдесят человек. Да если об их количестве и нельзя сказать точно, то приблизительное их число история сохранила. И всех их Хусейн отправил прямиком в ад.

Амр Саад, увидев, что бой затянулся, закричал: «О, горе вам! Вы что, совсем воевать разучились?!»

И как только он это сказал, четыре тысячи лучников выпустили в Хусейна свои стрелы и встали между Имамом и его шатрами, заградив ему путь к ним. Несколько человек при этом направилось в сторону тех шатров. Имам закричал: «Это сторонники потомков Абу Суфьяна! Если у вас совсем нет веры и вы не боитесь того, что ждет вас в следующей жизни, то хотя бы в этой жизни будьте свободными, а не рабами!…»

Тут Шемр спросил: «Что ты там такое говоришь?» Имам ответил: «Это я, тот, кто убивал вас и кого вы хотите убить. Но пока я жив, не трогайте мою семью».

Шемр сказал: «Он прав. Отойдите от его семейства. Он и сам великий воин, лучше уж поспешите к нему».

* * *

Как только Амр Саад отдал приказ о всеобщем наступлении, копьеносцы и лучники взяли на прицел Имама. Ран на его теле прибавилось.

* * *

Имам утомился и остановился немного в стороне от поля боя, чтобы перевести дыхание. Кто-то швырнул в него камень, и тот попал Хусейну прямо в лоб. Потекла кровь. Имам едва успел обтереть краем одежды окровавленный лоб, как в грудь его вонзилась стрела, угодив в самое сердце. И сколько бы он ни старался вытащить ту стрелу, это ему никак не удавалось. Он поднял руку и вытянул стрелу из спины, протащив ее сквозь свое тело насквозь.

Кровь хлынула из того места, куда попала стрела, словно по водосточному желобу. Имам произнес: «Именем Аллаха, с помощью Аллаха и общины Посланника Аллаха».

Затем он поднял голову и, взглянув на небо, сказал: «Господь мой, известно тебе, что они убивают человека, приходящегося Посланнику Твоему на этой земле единственным внуком».

Имам положил руку на свою рану и выпустил кровь к небу, в сторону Господа своего.

* * *

Имам ослабел, он потерял много крови. К нему подошел Салех ибн Ваххаб и вонзил в него копье, повалив с лошади на землю.

Зейнаб в это время вышла из шатра и, когда Имам упал наземь, воскликнула: «Ой, братец мой! Радость моя, родной мой! О, если бы небо рухнуло на землю, а горы рассыпались!»

Шемр закричал: «Чего же вы ждете?»

И тут остальные враги набросились на Имама. Зар’а, сын Шарика, нанес ему удар в плечо. Имам совсем обессилел. Иногда он приподнимался, но потом падал вновь. Санан, сын Унса, вонзил копье Имаму под мышку и выдернул его, а затем снова воткнул, но уже в грудь Хусейна. Несколько человек выпустили стрелы из луков в его лицо, тело и горло.

Имам раскрыл ладони, зачерпнул крови из своих ран и умыл ею свое лицо. Уже совсем без сил, он сказал: «Вот так я встречаю своего Господа, окрашенный собственной кровью и лишенный того, что принадлежит мне по праву».

* * *

Битва при Кербеле подходила к концу.

С самого утра Хусейн сражался подобно льву. Но теперь силы покинули его, и он говорил: «Ох, жажда! Ох, беспомощность!»

От жажды Имам даже не видел неба. Он ничего не мог видеть, кроме дыма.

Ох, жажда! Ох, беспомощность!

* * *

Амр Саад вышел вперед. И когда обессиленный Имам упал на землю, он сказал: «Чего же вы еще ждете? Заканчивайте свое дело!»

Но враги боялись даже приблизиться к Хусейну. Хули, сын Йазида, подошел, чтобы отрубить Имаму голову. Но, оказавшись в шаге от Имама, он ощутил сильную дрожь в руках и теле и вернулся обратно. И Санан, сын Унса, также не смог этого сделать, пока, наконец, не подошел сам Шемр. Никто ведь не мог убить внука Пророка.

* * *

Так Имам стал мучеником.

Его рубашку взял Исхак, сын Хивы. Чалму – Ахнас, сын Муршида, а обувь – Асвад, сын Халеда, кольцо – Бадждаль, сын Салима.

Бадждаль, дабы поскорее заполучить добычу, ибо он не мог снять кольцо с пальца Имама, отрезал палец и забрал его вместе с кольцом.

Амр Саад тоже подошел и взял себе доспехи Хусейна.

Эти люди были лишены стыда и совести.

* * *

Конь Имама, Зуль-Джанах, весь в крови и ранах, вернулся с пустым седлом к шатрам. И когда женщины заслышали его ржание, они вышли из шатров, чтобы встретить Хусейна, однако поняли, что именно этот момент и положил начало их плену и сиротству.

Даже Зуль-Джанаху не под силу было это вынести. Он вернулся в стан врагов и напал на них, топча их копытами. Амру Сааду, убившему внука Посланника Аллаха, хотелось сохранить для себя этого коня, бывшего одним из коней самого Пророка, и потому он приложил усилия, чтобы поймать скакуна, но ничего у него не вышло. Тогда он отправил сорок человек, чтобы они схватили коня и убили его.

Зуль-Джанаху после хозяина никто другой не люб был, да и жить ему больше не хотелось, жизнь стала для него бессмысленной. Его убили. То было удивительное животное, друг Господина всех мучеников, мученика Кербелы. Он был больше человеком, нежели многие другие, двуногие, кто находился тогда на поле битвы.

* * *

Амр Саад закричал: «Кто проедет по телу Хусейна на своем коне и раздавит его?»

Вызвались добровольцами двое, чтобы выслужиться перед Амром Саадом. Но и Амр Саад тоже хотел выслужиться перед Убайдуллой ибн Зийадом. А тот, в свою очередь, – перед Йазидом.

Те двое были из незаконнорожденных. Убайдулла и Йазид и тут были опозорены.

Асид, сын Малека, был одним из тех двоих. Он как-то потом в Куфе рассказывал: «Мы проехали на больших и быстроногих конях по телу Хусейна!»

Но Ибн Зийад наградил их не так уж щедро. Те двое, утратившие прощение в будущей жизни, и на этом свете не получили ничего стоящего.

* * *

Если хотели узнать, кто именно был убит, то смотрели на его лицо либо на одежду, перстни, какие-то особые приметы…

Но те безбожники отрубили Хусейну голову, сняли с его тела одежду и даже кольцо с пальца унесли, отрезав сам палец.

Только тогда Зейнаб поняла, почему ее брат непременно хотел надеть свою старую одежду.

* * *

У каждой раны есть своя история.

После событий Ашуры, в момент погребения Имама Хусейна, люди из племени Бани Асад увидели на его теле следы от старых ран и спросили у Имама Саджада: «Что это за раны?»

Имам Саджад ответил им: «Это следы от тех мешков с продовольствием, что мой отец таскал на плечах вдовам, сиротам и беднякам».