Война сердец

– Я очень хотел, чтобы наш брак стал счастливым, Мейя, – тихо сказал он. – Но мы оба сделали друг друга несчастными.

Она посмотрела на него со страдальческим видом:

– Ты ничего не понял, да?

– Что я должен понимать? – спросил Джорджио, повышая голос от волнения. – Мы были женаты пять лет, Мейя. Я знаю, что порой тебе было нелегко. И мне было нелегко видеть, как ты… – Он не закончил фразу и, отойдя от балконной двери, осушил свой бокал.

Мейя посмотрела на напряженную спину Джорджио и поняла, что он эмоционально отстраняется от нее, как случалось всегда, если они спорили. Он отказывался говорить о потерях, которые они пережили. У нее складывалось ощущение, что Джорджио принципиально не желает прислушиваться к знакам судьбы: каждый ее выкидыш будто говорил о том, что в их отношениях что-то складывается не так. А Мейя очень хотела поговорить с ним о каждом из потерянных детей, которым заранее придумывала имена. Она желала поделиться с мужем утраченными надеждами и мечтами.

Джорджио ненавидел неудачи. Он был безжалостным бизнесменом, которого безмерно раздражали поражения в том или ином виде. Джорджио Саббатини устраивал только успех – как в свое время его деда и покойного отца, которые создали всемирную сеть роскошных отелей, не имеющую себе равных. Он всегда жаждал одного – получить результат – и не останавливался ни перед чем, чтобы добиться своего.

Джорджио решил, что Мейя станет для него идеальной женой: образованная, уравновешенная, красивая, молодая и здоровая. Но она не смогла стать настоящей женой Саббатини. Она не произвела на свет наследников династии, и члены семьи Джорджио стали смотреть на нее с жалостью и разочарованием…

Джорджио поставил бокал на стол из кованого железа, а затем повернулся к Мейе.

– Мой дедушка умирает, – проговорил он тихо и очень серьезно. – Он сказал мне об этом сегодня утром. Ему осталось жить месяц или два, не более. Об этом пока никто не знает.

У Мейи заныло сердце.

– О, нет…

Джорджио с трудом сглотнул, у него дернулся кадык.

– Вот почему он настаивал, чтобы сегодня вся семья была в сборе. Дед пожелал устроить большой праздник. Он не хочет ничьей жалости. Через пару недель он обо всем расскажет всей семье.

Мейя понимала, почему Сальваторе организовал такое пышное празднование своего юбилея, стараясь не думать о предстоящей кончине. Гордость была неотъемлемой чертой всех членов семьи Саббатини.

– Спасибо за то, что сказал мне, – мягко произнесла она, не вполне понимая, впрочем, почему Джорджио не сообщил печальную новость Луке и Нику.

Он встретил ее взгляд:

– Я прошу тебя отложить отъезд в Лондон. Позвони в школу и скажи, что не сможешь приехать на собеседование. Объясни, что вынуждена взять отпуск по семейным обстоятельствам.

Мейя уставилась на него, разинув рот:

– Но я не могу взять отпуск до тех пор, пока не получу работу. Вакансию отдадут другому претенденту.

Джорджио повел плечом:

– Значит, вакансия тебе не предназначалась. Если они считают тебя лучшим кандидатом, то будут ждать.

Мейя нахмурилась:

– Вне сомнения, они не станут меня ждать. Я наименее опытный претендент на должность. Я не преподавала с тех пор, как окончила университет и прошла преподавательскую практику. Я упущу возможность получить работу, если не приеду на собеседование.

– Прямо сейчас работа тебе не нужна, Мейя, – заметил Джорджио. – Я согласился платить тебе невероятно щедрое содержание. Если ты захочешь работать, в будущем у тебя будет полно шансов.

Мейя бросила на него осуждающий взгляд:

– Я смотрю, у тебя выработалось философское мнение по всем вопросам.

Джорджио нахмурился и с вызовом выгнул бровь:

– А я смотрю, ты слишком иррациональна и эмоциональна.

Мейя отвернулась и посмотрела вдаль, вцепившись пальцами в перила с такой силой, что заболели суставы.

– Тебя действительно беспокоит здоровье твоего дедушки или ты пытаешься заставить меня изменить решение о разводе?

Джорджио не отвечал так долго, что можно было подумать, будто он ушел. Слышался только мягкий стук дождевых капель.

– Ты получишь развод, но не сейчас, – сказал он наконец. – Я хочу, чтобы мой дед умер спокойно, полагая, что у нас с тобой все хорошо.

Мейя обернулась и округлила глаза:

– Ты просишь меня вернуться и жить с тобой, словно я – твоя жена?

Джорджио выдержал ее взгляд с завидным хладнокровием.

– Максимум на месяц или на два, – уточнил он. – Наш развод очень расстроил деда. Я только сейчас это понял.

Мейя уловила подтекст в его словах.

– Так ты меня обвиняешь в его неизлечимой болезни, да?

Он возвел глаза к потолку, давая ей понять, что она ведет себя неразумно.

– Я этого не говорил, Мейя, – возразил Джорджио. – Моему деду девяносто лет. Нет ничего неожиданного в том, что он страдает от какого-то недуга в столь преклонном возрасте. Его неизлечимую болезнь можно было предвидеть. Он всю жизнь очень много курил. Ему еще повезло, что он прожил так долго. Моему отцу повезло меньше.

Она продолжала свирепо смотреть на него:

– Без сомнения, ты считаешь, что я подорвала здоровье Сальваторе. Я объявила о том, что требую развода, а через несколько месяцев выяснилось, что он умирает. Я обо всем догадалась, даже если ты не хочешь это признать.

У Джорджио дернулся подбородок.

– Мой отец умер через несколько дней после нашей свадьбы, – напомнил он. – Это была просто трагическая случайность. В этом никто не виноват.

Я не говорила о смерти твоего отца. У него снова дернулся подбородок.

– Выкидыши такая же неизбежность, как старение, Мейя. – Джорджио говорил очень тихо, едва шевеля губами. – Они происходят гораздо чаще, чем ты думаешь.

Мейя почувствовала, что краснеет, и отвернулась от него.

– Если мы снова будем жить вместе, то безмерно усложним себе жизнь и в конечном счете затянем развод, – произнесла она после небольшой паузы. – Мы всех обнадежим, а потом снова лишим надежд…

– Над этим нам предстоит хорошенько поразмыслить, – согласился Джорджио. – Но в данный момент я считаю, что наилучший вариант – наше воссоединение.

Мейя презрительно скривила губы: