Невинность на замену, или Право первой ночи

Его губы накрыли мои требовательным поцелуем, в то время как руки гладили волосы, пропуская их через пальцы, ласкали кожу, обжигая каждым прикосновением. В какой момент граф перестал меня удерживать, и я сама обвила его за шею, уже и не вспомнить. А вот горячее дыхание и сомкнувшиеся вокруг левой ареолы губы, язык, ласкающий тугую горошину соска и ладонь, до боли стиснувшие правую грудь, вырвали из уст стон. Он зародился где-то внутри ухнувшего в пустоту живота и жаркой волной прокатился по телу. Я сама выгнулась навстречу грубоватой ласке, лишь бы Имлин не останавливался. Он и не собирался. Его ладонь скользнула в сокровенное местечко, пальцы протиснулись внутрь.

– Узкая, – хрипло выдохнул граф, а я охнула, когда он с рычанием прикусил сосок. Два его пальца оказались глубоко внутри, тогда как большой нащупал чувствительный бугорок и принялся ласкать его, отчего у меня потемнело в глазах. Я уже чувствовала горячую волну, что сладкими спазмами сотрясала тело, когда Имлин вытащил руку и вошел в меня на всю глубину каменного естества. – И влажная. Все, как я люблю! – задвигался во мне с таким напором, что громадная кровать заходила ходуном, скрипя массивными ножками о пол.

Внутри у меня все саднило, а нежная кожа, казалось, превратилась в огромный синяк. А графом будто овладело безумие. Едва он изливался семенем, как его плоть снова твердела, и он вновь начинал меня терзать. Я всхлипывала от болезненных вторжений, искусала губы до крови, но ни разу не попросила его остановиться. То безумие, которое овладело Имлином, доводило меня до ручки, заставляло кричать от переполнивших чувств и тонуть в омуте темного удовольствия. Тот нежный и ласковый Имлин, которым он был в наш первый раз, так и не появился. Но ненасытный зверь, похотливое чудовище, раз за разом ввергающее меня в пучину тьмы, праздновал победу, говорил непристойности и крепче запутывал в свои сети.

Рассвет уже озарил небосвод алыми отблесками, а граф не желал отпускать меня и дважды отсылал служанок, которые сунули нос в спальню. Я лежала на его мощной груди, тревожным взглядом наблюдая, как медленно поднимается солнце за окном. Имлин же выписывал пальцами одному лишь ему ведомые узоры на моей коже, не пропуская ни одного свободного места на спине и бедрах. Второй рукой он крутил локон моих волос, иногда поднося его к лицу и вдыхая запах, или же поднимая кверху и рассматривая его в свете первых солнечных лучей.

– Я должен распорядиться, чтобы тебя отвезли мужу, – наконец, нарушил воцарившуюся в покоях тишину. – Только Пресветлый знает, как не хочу отдавать тебя старику! Знаешь, еще вчера я думал, как брошу тебя Безликому, чтобы тот предал это роскошное тело огню.

– За что? Вы же сами убедились, что замуж я вышла невинной! – мне был непонятен этот разговор, и без того одолевали тягостные мысли. Я не понимала, как жить дальше? Для чего?

– О тебе ходили нехорошие слухи, – граф поморщился, – и я рад, что они действительно оказались лишь слухами. Поверь, я укорочу языки тем, кто их распускал! – со злобой в голосе добавил мужчина. – Все мы слуги Светлобога, а значит, не можем идти против его законов. Ты вернешься к фон Пирсу, но… – мужчина запнулся, на его лице заиграла самодовольная ухмылка, – надеюсь, с моим ребенком во чреве. Барон слишком стар и, увы, не вечен. Так что это время ты будешь примерной женой и матерью. А потом никто не откажет мне в праве стать опекуном нашего сына или дочери, и забрать тебя в Сагор.

– Вы так уверены в том, что… – приложила руку к животу и вопросительно посмотрела на Имлина.

– Я навещу барона в ближайшее время, – мужчина облизал губы, а в его глазах снова загорелся огонь желания. – Ты слишком хороша, чтобы греть постель старика или проводить ночи в одиночестве.

– Но это же грех! А вдруг кто-то узнает? – солнце в этот миг скрылось за тучей и за окном потемнело. На секунду показалось, что сам Безликий заглянул в комнату.

– Сделаю щедрое пожертвование храму и попрошу жрецов отпустить грехи. Я уже взял тебя, замужнюю женщину. Взял столько раз, сколько захотелось мне. Это мое Право! Ты уже моя, по всем писанным и неписанным законам.

– Но разве так можно? А почему вы не оставите меня в замке? Ведь был случай, когда сюзерен, использовав Право, не вернул вассалу его жену.

– Нет, милая Амалия! Жениться я не намерен! У моей жены должна быть безупречная репутация, а твоя, к сожалению, сомнительна. Да и не в том дело. У меня уже есть невеста, и рушить давние договоренности я не собираюсь.

Вспыхнувшая было надежда, умерла со словами Имлина. Хотя на что я рассчитывала, заменяя в его постели сестру? Мне нельзя здесь оставаться, иначе обман раскроется и тогда ни о каком помиловании и речи идти не может. Как мне жить дальше? Нас с Амалией не должны видеть вместе, а значит, одной из нас придется исчезнуть. И я не сомневалась, что эта тяжелая участь выпадет на мою долю. Куда я пойду, обесчещенная и никому не нужная?

Последний поцелуй на пороге комнаты, как награда за проведенную вместе ночь, и улыбка – это все, что заслужила перед отправлением в чертоги фон Пирса. Походное платье серого цвета из дорогой ткани скрывал тот самый белый плащ, который грел меня по дороге к замку. Я шла по длинным коридорам в сопровождении того же вассала и ловила на себе уйму взглядов. Всем было интересно посмотреть на Амалию фон Пирс, слухи о которой оказались ложью, но никто из них даже не подозревал, на кого на самом деле они смотрят.

С опущенной головой я вышла на подъездную дорожку и обернулась, перед тем как войти в карету. Никогда не забуду величественный замок, где меня лишили чести и будущего. Надеюсь, судьба не заставит меня сюда вернуться! Свою часть сделки я выполнила.

– Я рад, что мне доверили сопроводить вас в дом мужа и слухи развеялись, – с добротой в голосе заговорил вассал, когда карета тронулась.

А у меня ком в горле застрял, вот только слез не осталось. Я все их выплакала этой ночью.

– Что же теперь будет? – спросила еле слышно у самой себя, но он услышал.

– Вы вернетесь к мужу, и больше никто не посмеет сказать о вас плохо, – заулыбался мужчина, не понимая, какой именно смысл я вложила в этот вопрос.

Теребя край плаща, смотрела в оконце, находясь в таком состоянии, которое не описать словами. Будто во мне перестала теплиться жизнь, и я уже мертва, отвергнута Светлобогом. И не смыть этот тяжкий грех святой водой из храма, не вымолить прощение. От осознания этого, мне стало все равно, что будет дальше. Моя судьба теперь в руках семьи де Биен, а надеяться на милость с их стороны, глупо.

Тяжело вздохнула, когда на полпути карета остановилась, и вассал вышел на тропу.

– Аарон фон Пирс отдал распоряжение, чтобы я встретил его супругу, – раздался знакомый голос, и я увидела Гинара, который спешился с коня и протянул вассалу бумагу. Страх окутал сознание, когда вспомнила, как племянник Пирса обошелся со мной в храме. Сердце застучало с такой безумной силой, что сбилось дыхание. Я вжалась в спинку скамьи и стиснула кулаки. Не нравилось мне это распоряжение! Что-то здесь не так!

– Барон Гинар фон Блустрэм, – взглянул мой сопровождающий на мужчину высокого роста и щуплого телосложения с черными волосами, завязанными в хвост на затылке. – Мне не трудно доставить госпожу Амалию в поместье, тем более в карете баронессе будет гораздо удобнее, чем верхом.

Хоть бы согласился! С вассалом я чувствовала себя относительно спокойно, чего не скажешь о Гинаре.

– Иштар Лэм, в распоряжении четко указано, что доставить Амалию в поместье должен я лично. С рассветом Право графа Имлина де Сагора прекращает действовать и все права на баронессу имеет только ее законный супруг!

Иштар снова уткнулся в бумагу, а потом отдал ее Гинару и открыл дверцу кареты. Протянул мне руку, чтобы помочь выйти, но я не могла пошевелиться, словно приросла к скамье, настолько страх сковал по рукам и ногам.

– У вас новый сопровождающий, баронесса, – пояснил вассал, и я нашла в себе силы подняться и выйти из кареты. Вот только сердце тут же ухнуло в пятки, когда столкнулась с нахальной физиономией Гинара. Он в открытую ухмылялся и облизывал меня похотливым взглядом.

С мольбой посмотрела на Иштара, но он лишь пожал плечами и вернулся в карету, которая тут же развернулась и покатила в обратном направлении, оставляя меня наедине с Гинаром и его бурым скакуном.

– Приятная встреча, не правда ли? – оскалился мужчина.

– Не правда, – выплюнула со злостью.

Он рассмеялся, грубо схватил меня и посадил на коня, затем поднялся сам и прижал к себе с такой силой, что послышался хруст костей. Скакун сорвался с места и понес нас по широкой дороге.

Вскоре Гинар направил лошадь на лесную тропу, и деревья замельтешили перед глазами, вызывая тошноту. Дорожка становилась все уже, и скакун перешел на спокойный шаг. Только тогда я смогла нормально задышать и оглядеться.

Совершенно не знакомое место виднелось впереди. Небольшая цветочная поляна на берегу озера.

– Вы же не против, баронесса, если мы устроим привал и перекусим в этом чудном месте?

Я и ответить ничего не успела, как оказалась на земле в объятиях Гинара. Вырвавшись из его рук, отошла подальше к воде. Здесь было слишком тихо и пустынно. Окруженная со всех сторон густыми деревьями поляна вселяла ужас, а Блустрэм, идущий прямо на меня, дикий страх. Я чувствовала, что ничем хорошим этот привал не закончится.

– Что это за место? Не лучше ли продолжить путь?

– Лошадь устала, ей нужен отдых. Да и нам тоже не помешает, – мужчина приблизился, подхватил меня за талию и повел к озеру.

Чуть в стороне, в небольшой низине у самого берега я с удивлением обнаружила накрытый стол под навесом. Там же разместилось двуспальное походное ложе из одеял и прослойкой из веток.

– Моему мужу не понравится, что мы задержались в пути, – похолодела от нехорошего предчувствия, пальцы задрожали. Слишком уж недвусмысленно выглядели эти приготовления.

– Дядюшка пил всю ночь, и теперь проспит до завтрашнего утра, – наклонившись к моей шее, будто вынюхивая что-то, вкрадчиво произнес Гинар, а меня затрясло с новой силой. – Гости к этому времени уже разъедутся, так что никто не будет задавать лишних вопросов.

– А слуги…

– Их мнение никому не интересно, – жестко оборвал Блустрэм, – да и некогда им вопросы задавать. Дом в порядок приводят, готовятся к новому наплыву гостей.

– П-по какому поводу?

– Так, ведь несчастье с молодой женой барона случилось, – глумливо усмехнулся и рывком усадил меня на складной стул. Потные пальцы легли мне на плечи, пригвоздив к месту. – Я давно говорил дяде, что разбойники в наших лесах завелись. А он – какие в нашей глуши разбойники? Откуда им взяться? А вот… взялись, – зловеще расхохотался, – на карету, в которой баронесса возвращалась, напали, всех пассажиров убили. Бедная девушка! Ее-то за что? И ведь надругались, изверги. Не побоялись графского гнева. И как ей несчастной удалось спастись?

– Как? – по спине стекла холодная капля пота. – Ведь никто же не нападал! А сопровождающему вы сами письмо отдали. И я же вот… тут, с вами.

– Вот именно, что со мной, – нахал стиснул пальцами мой подбородок, задрал его кверху и впился поцелуем в губы. Как меня не вывернуло, сама не представляю.

– Отпустите немедленно! Это грех! Светлобог вас непременно покарает! – укусила нахала за губу и плюнула ему в лицо.

– Ха-х! Дерзкая какая! Я люблю, когда сопротивляются. И кричат громко, – барон ударил меня по лицу так, что в глазах потемнело. После сдернул со стула и повалил на лежанку. Послышался треск разрываемого платья.

– Нет! Пожалуйста! Не надо! Помогите! – забилась раненой птицей и замолотила кулаками по навалившемуся тяжелой тушей мужчине.