Немного волшебства

Она смерила Билла взглядом:

– Да вы скромник.

– Скромность – это добродетель.

Грейс открыла рот, но не произнесла ни слова. Отвернувшись, она откусила печенье.

Билл встал на колени рядом с ней. С волос Грейс капала вода – ее футболка намокла. У нее была хорошая фигура. От нее пахло ванилью, корицей и чем-то еще, что Биллу не удалось определить.

– Давайте я вас осмотрю.

Держа печенье, она скрестила руки на груди:

– Я в порядке.

– Осмотр не займет много времени.

Она резко от него отпрянула:

– Я в порядке.

Билл придвинулся к ней:

– Позвольте мне самому в этом убедиться.

Грейс встала. Казалось, ей с трудом дается каждое движение.

– Вы сделали достаточно.

Он оглядел ее с головы до ног:

– Я пытаюсь выполнить свою работу, вот и все. Пожалуйста, дайте мне вас осмотреть. – Он терял терпение. – Я должен определить, нужно ли отвезти вас в больницу.

Она прикусила губу.

– Вы успокоитесь, если я надену униформу? – спросил он.

– Мне все равно, – решительно ответила она. – Я благодарю вас за то, что позволили нам согреться, а теперь мне нужно найти место для ночлега.

– Вы никуда не пойдете в такую ужасную погоду. Переночуете у меня. Я за вами присмотрю. Возражения не принимаются.

Грейс скривила губы.

– У меня две свободные спальни. Занимайте одну из них или обе. – Билл указал на ее куртку. – Вы немного согрелись без мокрой куртки и обуви, но должны переодеться.

Грейс потерла шею.

– Болит? – спросил Билл.

– Все нормально. – Она облизнулась. – Вся моя одежда в грузовике.

– Я найду для вас одежду. Сейчас вернусь.

Билл пошел к себе в спальню за фланелевой пижамой – прошлогодним рождественским подарком от родителей. Вернее, от матери. Его отец, как правило, приезжал домой в канун Рождества и уезжал двадцать шестого декабря, оставляя Билла с матерью, которая чрезмерно его опекала. Возможно, если бы у него был родной младший брат или сестра, все было бы иначе. Однако его мать после выкидыша не могла иметь детей.

Вернувшись в гостиную, он отдал пижаму Грейс:

– Она будет вам велика.

Женщина посмотрела на пижаму так, словно он вручил ей фривольный французский наряд горничной в комплекте с ажурными чулками и перьевой метелкой для пыли.

Грейс стиснула зубы:

– Вы хотите, чтобы я надела пижаму?

Он поджал губы, сдерживая улыбку:

– Она практически новая. Я только пару раз надевал брюки. Фланель теплая. Вы согреетесь.

Она снова с подозрением уставилась на него:

– Вы правда пожарный и горный спасатель?

– Посмотрите фото на каминной полке. – Он указал на статьи и снимки в рамочках. – И на стенах.

Оглядываясь вокруг, Грейс держала перед собой пижаму, словно щит.

Ладно. Зато она ее все-таки взяла.

Обручального кольца она не носит и очень беспокоится о ребенке. И она совсем не знает Билла. Она не в курсе, что от женщин с детьми он бежит почти как от прокаженных.

– Я помогаю людям в беде. Вот и все.

– Просто… – Грейс взглянула на Лиама, который играл с Арахисом, и коснулась головы мальчика. – Я никогда не ночевала у незнакомца.

– Не беспокойтесь. Я вас понимаю. Здесь вы в безопасности. Кстати, двери спальни закрываются на замок.

Ее глаза потемнели.

– Изнутри или снаружи?

Билл рассмеялся бы, если бы Грейс не выглядела такой серьезной.

– У меня идея! Я позвоню в офис шерифа и скажу, что ваш грузовик застрял в сугробе. Они вытащат его на буксире. Вы сможете поговорить с шерифом или его помощником. Они подтвердят, что у меня вы в безопасности.

– Шериф и его помощники поручатся за вас?

– Я прожил в Худ-Хамлете всю мою жизнь. Я всех здесь знаю.