Не люби. Моя любовь тебя погубит

Рядом с ним тут же появилась Вера. Девушка тоже странно посмотрела на меня и Вадима, но решила промолчать. Самое главное, чтобы сейчас она не начала опять думать о той версии, которую растрепал Вадим.

– Ольга Ивановна считает, что у нее может быть сотрясение головного мозга, поэтому я согласился отвезти Алису в больницу, – коротко проинформировал кареглазый, улыбнувшись.

При свете солнца его рыжеватые волосы стали еще более рыжими, и я не могу сказать, что ему это не шло. Каким бы он не был, но он все еще оставался чертовски привлекательным.

Вера презрительно фыркнула на его слова, показывая тем самым свое неодобрение. Знала бы ты, как я не хочу ехать с ним в больницу!

– Как же ты повезешь Алису в больницу? Не на своем ли мотоцикле? Думаю, что в ее состоянии ей не стоит ехать в больницу на таком виде транспорта!

– Не вижу проблемы. Я могу вызвать водителя отца, и он доставит твою драгоценную Алису в целости и сохранности!

В подтверждение своих слов он отпустил мою руку, достал мобильный телефон из кармана джинс и отошел в сторону, приложив мобильный к уху.

Одноклассница подошла ко мне и крепко обняла. У меня никогда раньше не было друзей, поэтому сначала я растерялась, но тоже обняла ее в ответ.

– Выглядишь не очень, – сказала она, отстранившись и окинув меня пристальным взглядом. – Скорее всего, тебя все-таки положат в больницу.

– Да, я тоже так думаю… – я грустно улыбнулась, опустив взгляд в землю. – Прости, я не смогу прийти к тебе на вечеринку.

– Ничего страшного. Когда тебя выпишут, устроим еще одну такую же, только в твою честь. А к тому времени все как раз забудут о бреднях Зимина, которые он наплел сегодня утром.

Я вполне могла бы быть растрогана ее заботой обо мне, но…

– Не надо вечеринку!

– Как это? – удивилась девушка.

– Вот так… – я пожала плечами и оглянулась на Вадима, который все еще разговаривал по телефону. Я не могла слышать разговора, потому что он находился на приличном расстоянии, но его недовольную физиономию различить было вполне возможно. – Я никогда раньше не ходила на подобные мероприятия и не вижу смысла начинать. Мне больше нравится проводить время со скрипкой.

– Ты играешь на скрипке?!

– Вольф, нам пора!

Вадим настолько неожиданно оказался рядом, что я вздрогнула от испуга. Он подошел ко мне и схватил за руку, резко дернув на себя, отчего моя бедная голова закружилась еще сильнее от встряски.

– Не так быстро! – попросила я, сбавляя шаг. До этого мы почти бежали со школьной территории. И чего это он бросился так бежать?

Он ничего на это не сказал, но все же немного сбавил темп.

Мы вышли со школьного двора через ворота, и я увидела черную машину с за тонированными окнами. Я не разбираюсь в марках, но выглядела она очень даже дорого.

«Что же ты за мажор такой, Вадим Зимин?» – подумала я, садясь в бежевый салон автомобиля.

Сам парень приземлился рядом со мной на задних сидениях. Он сказал водителю ехать до ближайшей больницы, а потом повернулся ко мне и, увы, его карие глаза горели отнюдь не дружелюбностью.

– Чего ты так смотришь на меня, как на врага народа? – спросила я, когда его взгляд начал уже тревожить меня.

– У меня есть для тебя условие.

Я заинтересовалась. Какие условия он может мне поставить и что мне с этого может быть?

– Что за условие?

Вадим усмехнулся и откинулся на спинку сидения. Всем своим видом он выражал спокойствие и умиротворенность, но я своим чутким нутром чувствовала, что для него это важно.

– Видишь ли, Алиса Вольф, – начал он, когда мы коло нескольких минут ехали молча. – Мне важна моя репутация в школе, которую я смог заработать за эти годы. Учащиеся боятся меня, а учителя уважают, каким бы противным я не был.

Он замолчал, а меня так и подмывало спросить что дальше. О том, что он возомнил себя королем, я смогла понять и раньше, поэтому просто не видела смысла в его словах и при чем здесь условие.

– Если коротко говоря, я не хочу, чтобы кто-либо знал о том, что было. Я не хочу, чтобы меня считали защитником маленьких девочек, которым просто захотелось прогуляться перед сном поздней ночью. Вся школа знает меня не таким. А особенно никто не должен знать, что я звонил по квартирам, разыскивая тебя. Будет намного лучше, чтобы ты и сама обо всем этом забыла, но это уже мне точно никак не сделать.

– Ты хочешь, чтобы я молчала? – уточнила я.

– Именно, – он усмехнулся, показав белоснежные зубы.

– А тот поцелуй и то, как ты обнимал меня. Как мне это понимать?

Он громко рассмеялся, и его смех резанул мне по ушам. Я не знаю, что сказала смешного, но терпеливо подождала, когда он отсмеется и даст мне ответ.

– Ничего себе там не придумывай особо, малышка! – все еще улыбаясь, наконец, сказал он. – Ты ничего не значишь для меня, как и все остальные пустышки…

– Я пустышка? – вспылила я. вот этого я точно не ожидала. – Я ничего не похожа на пустышку!

– Не похожа, – согласился Вадим. – Но, тем не менее, ты ничего для меня не значишь.

– А что если я уже успела рассказать одному человеку обо всем случившемся? Без поцелуя и этих пьяных твоих объятий.

– Дай угадаю? Герц! – я кивнула. – Если она не будет болтать и распускать обо мне слухи, где я герой и все такое, то будем считать, что она и не знает.

– Хорошо. Но в чем суть условия?

– Ты молчишь, а взамен находишься под моей защитой. Ни один человек тебя не сможет тронуть или обидеть. И не важно человек это из школы или обычный уличный хулиган. В любой момент ты можешь звонить мне.

– Разве не слишком благородно с твоей стороны? – фыркнула я, ища во всем этом подвох.

– Да, ты права. Поэтому еще кое-что…

Он опять замолчал, заставляя меня нервничать. Почему-то ко мне в голову полезли всякие непристойности, и я хотела уже было отказаться от этого условия, но, прежде чем я успела открыть рот и издать хоть звук, Вадим опять начал говорить:

– Я слышал, что ты играешь на скрипке. Я не хочу, чтобы об этом знал кто-нибудь еще, кроме меня, Герц и твоей матери. Никто из школы.

– Вообще-то я собиралась идти в какой-нибудь музыкальный кружок, а чаще всего в таких кружках надо выступать…

– Любая музыкальная школа в твоем распоряжении. Если нужны будут деньги, то я готов даже платить за твое дополнительное изучение скрипки, но никто из школы не должен знать о твоем увлечении.

– А что в этом такого? – не понимаю я.

– Просто я так хочу. Ну, так что? Принимаешь мои условия?