Наша боль, наша связь, наш смысл

– Они настоящие, – ответил я и лишь спустя двадцать секунд понял, почему девушка замолчала. – То есть, ты же сама считаешь их настоящими!..

– Да, ты прав, – сказала она и улыбнулась, позволив мне спокойно выдохнуть. – В какой-то момент я думала, что теряю их. Когда сестра умерла…

Девушка замолчала. Я посмотрел в окно и задумался. Я чувствовал, что связь между нами становится теснее. Мне почему-то захотелось полностью ей открыться.

– Знаешь, – начал я неуверенно, – я понимаю тебя.

– В каком смысле? – Карина посмотрела на меня.

– Моя мама…и сестра погибли.

– О боже, какой ужас. Мне так жаль… – девушка закрыла рот руками.

– Не переживай. Всё в порядке.

– Ты уверен?

– Да, сейчас я почти уверен.

Я всё чаще стал думать о том, что моя трагедия, которая заковала меня внутри моего страха и кошмаров, – это маленький мирок, который я выдумал себе сам. Мне было так удобно видеть в себе жертву своих же ошибок, обвинять всех вокруг себя, обвинять себя, считать себя недостойным. Вместо того, чтобы осознать произошедшее и попытаться это пережить, пересилить, я остановился в точке невозврата и отказывался сделать даже самый крохотный шаг к нормальной жизни. Потому что это больно. Больно осознавать, что, как бы ты себя не корил, как бы ты себя не ненавидел, тех, кто ушёл, уже не вернуть.

Твоя боль никому не сделает лучше.

– Я совсем забыла! – внезапно сказала девушка. – У меня для тебя кое-что есть.

Карина вышла из комнаты и вернулась спустя минуту. В её руках я заметил тарелку с каким-то блюдом на нём.

– Это фруктовое пирожное! – радостно сказала девушка.

– Фруктовое… пирожное? – серьёзно?

– Ты подумаешь, что я дура, но просто попробуй. Я сама приготовила. Пожалуйста, – умоляющим тоном произнесла девушка.

– Я, конечно, попробую, мне не сложно… Но я не хочу тебя обидеть. Ты же знаешь, что я не почувствую вкуса.

– Ешь, – уже более уверенно сказала она.

– Л-ладно.

Я неуверенно отломил большой кусок и положил его в рот. Я напряг все свои рецепторы, понимая, что сейчас мне придётся притворяться или типо того. Но всё пошло не по плану. Карина с довольным видом смотрела на моё удивлённое лицо.

– Это… вкусно, – тихо сказал я. – Реально вкусно!

…

Карина провела меня до остановки. Я не хотел ехать на такси сегодня вечером, поэтому уже собирался садиться в автобус, который вот-вот тронется со станции.

– Ты мне нравишься, – сказала мне девушка, когда я на прощание помахал ей рукой.

А в этот момент автобус тронулся, и я уехал, не сказав в ответ ни слова.

Скоро лето…

Глава 32. День Рождения

День света и цвета, когда к нам на порог вступают солнечные лучи, а люди становятся радостнее и счастливее, ассоциируется у меня с днём, когда я потерял всё, что мне дорого.

…

– Артур, долго ты будешь игнорировать свою девушку? – спросила девочка-призрак, когда я сидел за ноутбуком в своей комнате и изучал музыкальные вкусы современной молодёжи.

– Она не моя девушка, – раздражённо ответил я. – Господи, как это можно слушать?

– Но я не понимаю, – продолжила Голубоглазая, – ты ей нравишься, она тебе тоже. В чём же проблема?

Проблема была не в том, что Голубоглазая осознавала всю ситуацию лучше меня, хотя её не было рядом. Не в том, что она рассуждала разумнее и логичнее, нежели я. Не в том, что признание Карины было как гром на голову. И даже не в том, что меня до ужаса смущала вся эта ситуация.

Я просто не мог. Не мог отпустить свои оковы, с которыми жил пять лет и с которыми только сейчас начал бороться.

Я не имею права любить. А уж тем более быть любимым. Я просто не могу. Я не могу.

Не могу…

Особенно в такой день…

…

– Сюрприз!

Уже вечером я спускался на кухню за водой. За пару метров у двери я услышал какие-то шорохи. Я с самого утра не выходил из комнаты, поэтому даже не знал, был ли отец дома. Оказывается был. И не только он.

– С днём рождения, Артур! – я оглянулся. Вся кухня была украшена белыми и фиолетовыми шарами, на столе было накрыто. А вокруг стола стояли Карина, Саша, Костя, Анастасия Борисовна и … мой отец.

– Что всё это значит? – спросил я, с испугом рассматривая комнату и потихоньку осознавая происходящее.

– Артур, у тебя день рождения, – радостно сказал Саша, – а это сюрприз! Разве непонятно?

Я ничего не отвечал, а лишь продолжал стоять. Ко мне подошла Анастасия Борисовна и взяла меня за руку.

– Всё в порядке? Ты плохо себя чувствуешь?

Я не ответил на вопрос и даже не посмотрел на неё. Вместо этого я посмотрел вдаль кухни, где стоял мой отец. Он глядел на меня, а его глаза выражали беспокойство. Я не мог понять, как отец допустил всё это? За последние пять лет я ни разу не праздновал свой день рождения. И, наверное, это первый раз, когда я не проснулся в этот день от собственного крика. Так зачем он делает всё это?

– Да что с тобой? – спросила Карина.

– Ничего… – ответил я, а затем, окинув всех злобным взглядом, добавил. – Я этого не просил!

Я убежал. Убежал, словно напуганный, обиженный ребёнок. Я не хотел этого, не хотел, чтобы мне напоминали. Если бы я мог, я бы навсегда вычеркнул первое июня из всех календарей мира. Этот день отобрал у меня всё на свете.