Спасать или спасаться? Как избавитьcя от желания постоянно опекать других и начать думать о себе

Давным-давно я заткнула подальше свою потребность дарить и принимать любовь. Я заморозила ту часть себя, которая чувствовала и любила. Я должна была это сделать, чтобы выжить.

Я столько всего ждала от этого брака! Я так мечтала о том, чем мы будем заниматься вместе! Ни одна мечта не сбылась. Я была обманута, предана. Мой дом и семья – место и люди, которым следовало быть теплом, поддержкой, утешением, тихой гаванью любви, – стали ловушкой. И я не могла найти из нее выход. Может быть, твердила я себе, все еще исправится. В конце концов, эти проблемы – его вина. Он алкоголик. Когда ему станет лучше, наш брак тоже станет лучше.

Но я начинала сомневаться. Он оставался трезвым и ходил на встречи Анонимных алкоголиков уже шесть месяцев. Ему становилось лучше. А мне – нет. Действительно ли его выздоровления было достаточно, чтобы сделать меня счастливой? Пока его трезвость, похоже, никак не меняла мое ощущение себя: тридцатидвухлетняя, опустошенная, использованная, нервная. Что случилось с нашей любовью? Что случилось со мной?

Еще через месяц я начала подозревать то, что вскоре оказалось истиной. К тому времени изменилось только одно – мне стало хуже. Моя жизнь застопорилась до полной остановки; мне хотелось покончить с ней. У меня не было надежды на улучшение; я даже не знала, что, собственно, не так. У меня не было иной цели, чем забота о других людях, да и это не слишком хорошо мне удавалось. Я застряла в прошлом, а будущее внушало мне ужас. Казалось, Бог покинул меня.

Я постоянно чувствовала себя виноватой и гадала, уж не схожу ли я с ума. Что-то ужасное, что-то такое, чего я не могла объяснить, случилось со мной. Оно ограбило меня и разрушило мою жизнь. Каким-то образом пьянство мужа подействовало на меня, и способы, какими проявилось это воздействие, стали моими проблемами. Больше не имело значения, чья это вина.

Я утратила контроль.

Я познакомилась с Джессикой в этот момент ее жизни. Ей предстояло вот-вот усвоить три фундаментальные идеи.

1. Она не сумасшедшая; она созависимая. Алкоголизм и другие компульсивные расстройства – настоящие семейные заболевания. То, как заболевание воздействует на других членов семьи, называется созависимостью.

2. Когда они уже подверглись воздействию – когда «это» устоялось, – созависимость начинает жить собственной жизнью. Это все равно что подхватить пневмонию или приобрести разрушительную привычку. Как только вы ее подхватили, она у вас есть.

3. Если хотите избавиться от нее, вам надо делать что-то, чтобы заставить ее уйти. Не имеет значения, чья это вина. Ваша созависимость становится вашей проблемой; разрешение ваших проблем – ваша обязанность.

Если вы созависимы, вам необходимо найти собственный восстановительный или целительный процесс. Чтобы начать это восстановление, важно понимать, что такое созависимость и каковы мысли, чувства и поступки, которые часто ее сопровождают. Также важно изменить некоторые из этих мыслей и поступков и понять, чего ожидать, когда произойдут эти перемены.

Эта книга поможет вам найти пути к переменам и поддерживать такие перемены. Рада сказать, что у истории Джессики счастливый конец – или, скорее, новое начало. Ей стало лучше. Она начала жить собственной жизнью. Надеюсь, вы тоже это сделаете.

Глава 2

Другие истории созависимых

Когда я говорю, что я созависимая, я не имею в виду, что я немножко созависимая. Я имею в виду, что я по-настоящему созависимая. Я не выхожу замуж за мужчин, которые заходят опрокинуть пару кружечек пивка после работы. Я выхожу замуж за мужчин, которые вообще не станут работать.

    Эллен, член общества Ал-Анон

Возможно, в предыдущей главе вы отождествили себя с Джессикой. Ее история – экстремальный пример созависимости, но именно такие истории я наиболее часто выслушиваю. Однако опыт Джессики – не единственный тип созависимости. Есть множество других вариаций этой истории, так же как есть другие созависимые, чтобы их рассказать.

Вот некоторые из них.

Джеральд, красивый и представительный мужчина чуть за сорок, называет себя «успешным бизнесменом и неудачником в отношениях с женщинами». В старших классах и колледже Джеральд встречался со многими женщинами. Он был популярен и считался хорошей партией. Однако после выпуска Джеральд ошеломил своих родных и друзей, женившись на Рите.

Рита обращалась с Джеральдом хуже, чем любая другая женщина из тех, с которыми он встречался. Она вела себя холодно и враждебно с Джеральдом и его друзьями, у них было мало общих интересов, и казалось, что Джеральд ничуть ее не заботит – ни в каком плане. Спустя 13 лет брак окончился разводом, когда Джеральд выяснил, что некоторые вещи, о которых он подозревал годами, истинная правда: Рита встречалась с другими мужчинами с тех самых пор, как они поженились, и злоупотребляла (в том числе и до брака) алкоголем и другими наркотиками.

Джеральд был уничтожен. Но, отдав скорби около двух месяцев, он безумно влюбился в другую женщину, которая была алкоголичкой, начинавшей пить с раннего утра и продолжавшей, пока не допьется до отключки. Потратив несколько месяцев на беспокойство о ней, попытки помочь, попытки выяснить, что в его поступках заставляет ее пить, попытки контролировать ее пьянство и, в конечном счете, преисполнившись гнева на нее, поскольку она не желала бросить пить, Джеральд прекратил эти отношения. Вскоре он познакомился с еще одной женщиной, влюбился и переехал в ее квартиру. Уже через несколько месяцев Джеральд заподозрил, что она тоже химически зависима.

Вскоре Джеральд стал тратить большую часть своего времени на беспокойство о подруге. Он следил за ней, рылся в ее сумке, ища таблетки или другие улики, и дотошно расспрашивал о ее занятиях. Иногда он просто отрицал, что у нее есть проблема. В эти моменты он развивал лихорадочную деятельность, старался наслаждаться временем, проводимым с подругой (хотя и говорил, что чувствовал себя неуютно), и твердил себе: «Дело только во мне. Что-то не так со мной».

Во время одного из многочисленных кризисов в этих последних отношениях, когда реальность рывком выдернула Джеральда из отрицания, он пошел к консультанту по химической зависимости за советом.

– Я понимаю, что мне следовало бы закончить эти отношения, – сказал Джеральд, – но я просто не готов отказаться от них. Мы можем говорить обо всем на свете. Мы – такие хорошие друзья. И я люблю ее. Почему?! Почему это все время происходит со мной? Дайте мне комнату, полную женщин, – и я влюблюсь в ту, у которой больше всего проблем; в ту, которая будет обращаться со мной хуже всех. Честно говоря, мне с такими гораздо интереснее, – признался Джеральд. – Если женщина обращается со мной слишком хорошо, это меня расхолаживает.

Джеральд считал себя человеком, выпивающим, чтобы немного расслабиться. У него никогда не было проблем с алкоголем. Джеральд рассказал консультанту, что он никогда не употреблял наркотики. Его брат, которому было уже под пятьдесят, был алкоголиком, начиная с подросткового возраста. Джеральд отрицал, что кто-либо из его покойных родителей был алкоголиком, но неохотно признал, что его отец, возможно, «выпивал слишком много».

Консультант предположил, что алкоголизм и избыточное потребление алкоголя в среде ближайших родственников Джеральда могут до сих пор влиять на него и его отношения.

– Как могут их проблемы влиять на меня? – не поверил тот. – Папа умер давным-давно, а с братом мы видимся редко.

После нескольких сеансов терапии Джеральд стал называть себя созависимым, но не вполне понимал, что это значит и что с этим делать. Когда сиюминутные проблемы в отношениях перестали вызывать у Джеральда сильный гнев, он забросил терапию. Джеральд решил, что проблемы его подруги с наркотиками не так уж и велики. Он убедил себя в том, что его проблемы с женщинами – результат невезения. Он говорил, что надеется, что однажды удача повернется к нему лицом.

Действительно ли проблема Джеральда – невезение? Или это созависимость?

Пэтти около 35 лет, и, к тому времени, как обратилась за помощью к частному психотерапевту, она 11 лет была замужем. У нее трое детей, младший из которых был болен детским церебральным параличом. Пэтти посвятила свою жизнь семье, стараясь быть хорошей женой и матерью.

Она рассказала терапевту, что любит детей, не сожалеет о своем решении сидеть дома и воспитывать их, но повседневная рутина ей ненавистна. До брака у нее было много друзей и хобби, она работала медсестрой и интересовалась окружающим миром. Однако за годы, последовавшие за рождением детей, в особенности больного ДЦП ребенка, она утратила весь свой энтузиазм.

У нее осталось мало подруг, она набрала больше 80 фунтов веса, не понимала своих чувств, а если и понимала, то ощущала вину за них. Она объяснила, что пыталась сохранять активность, помогая подругам и занимаясь волонтерской работой для нескольких организаций, но ее усилия обычно приводили к ощущению неэффективности и обиды. Она подумывала о возвращении к работе, но не сделала этого, потому что, по ее словам, «единственное, что я умею, это быть медсестрой, а меня уже тошнит от заботы о людях».

– Мои родственники и друзья считают меня той самой «каменной стеной». Старая добрая Пэтти, на которую всегда можно положиться! Всегда все под контролем. Всегда готова помочь им. А на самом деле, – говорила Пэтти, – я распадаюсь на части, очень незаметно, но очень верно. Я пребываю в депрессии не один год. Я не могу от нее избавиться. Стоит шляпу уронить – и я пла?чу.

– У меня совершенно нет сил. Я постоянно ору на детей. У меня нет никакого интереса к сексу, по крайней мере, с моим мужем. Я постоянно испытываю чувство вины за все на свете. Я чувствую себя виновной даже в том, что пришла к вам, – призналась она консультанту. – Мне следовало бы уметь решать собственные проблемы. Мне следовало бы просто отключиться от этого. Просто смешно тратить ваше время и деньги мужа на мои проблемы – проблемы, которые я, вполне возможно, попросту вообразила и несообразно раздула из ничего.

– Но я не могла просто ничего не делать, – продолжала Пэтти. – Недавно я подумывала о самоубийстве. Конечно, я бы ни за что на самом деле себя не убила. Я нужна слишком многим людям. Слишком многие от меня зависят. Я бы их расстроила. Но я обеспокоена. Я напугана.

Пэтти также сказала консультанту, что до брака у ее мужа были проблемы с алкоголем. В браке он стал пить меньше, держался на одной и той же работе и неплохо обеспечивал семью. Но после расспросов выяснилось, что ее муж не посещал встречи Анонимных алкоголиков или каких-либо других групп поддержки. Вместо этого он был «в завязке» месяцами, периодически уходя в запой по выходным. Пьяный, он вел себя как безумный. Когда не пил, был раздражителен и враждебен.

«Мои родственники и друзья считают меня «каменной стеной». Всегда все под контролем. Всегда готова помочь им. А на самом деле я распадаюсь на части».

– Я не знаю, что с ним случилось. Это не тот мужчина, за которого я выходила замуж. Еще больше пугает то, что я не знаю, что случилось со мной и кто я такая, – говорила Пэтти. – Трудно объяснить, в чем именно проблема. Я и сама этого не понимаю. Нет никакой серьезной проблемы, в которую я могла бы ткнуть пальцем и сказать: «Вот в чем дело». Но ощущение такое, будто я потеряла себя. Временами я гадаю, не схожу ли я с ума. Что со мной не так? – спросила она.

– Возможно, ваш муж – алкоголик, и ваши проблемы вызваны семейной болезнью алкоголизма, – предположил консультант.

– Как такое может быть? – удивилась Пэтти – Мой муж пьет не так уж часто.

Консультант углубился в личную историю Пэтти. Она с любовью говорила о родителях и двух старших братьях. Она была из хорошей семьи, дружной и успешной.

Консультант копнул глубже. Пэтти упомянула, что ее отец ходил на собрания Анонимных алкоголиков с тех пор, как она была подростком.

– Папа стал трезвенником, когда я была в старшей школе, – сказала она. – Я очень люблю его и горжусь им. Но когда он пил, это были воистину безумные годы для нашей семьи.

Пэтти не только замужем за человеком, который, весьма вероятно, был алкоголиком; она была еще и тем, кого теперь называют взрослым ребенком алкоголика. На всю семью оказала воздействие семейная болезнь алкоголизма. Ее отец бросил пить; ее мать ходила в группу Анонимных алкоголиков; семейная жизнь выправилась. Но все это воздействовало и на Пэтти. Неужто можно было рассчитывать, что она волшебным образом преодолеет это воздействие – просто потому, что прекратилось пьянство?

Вместо дополнительных сеансов терапии консультант рекомендовал Пэтти курс развития самооценки и курс развития уверенности. Он также посоветовал ей посещать встречи Ал-Анон или «Взрослых детей алкоголиков» – групп самопомощи, опирающихся на программу «Двенадцать Шагов» общества Анонимных алкоголиков.

Пэтти последовала совету консультанта. Она не излечилась в мгновение ока, но по мере того как проходил месяц за месяцем, она обнаружила, что принимает решения с большей легкостью, чувствует и выражает свои чувства, говорит то, что думает, уделяет внимание своим потребностям и меньше мучается чувством вины. Она стала более терпимой к себе и своей повседневной рутине. Депрессия ее понемногу отпустила. Она стала меньше плакать и больше смеяться. Вернулись энергия и энтузиазм в отношении к жизни.

Кстати, без понуканий со стороны Пэтти ее муж вступил в группу Анонимных алкоголиков. Враждебности в нем поубавилось, и их супружеская жизнь начала выправляться. Мораль этой истории в том, что Пэтти обрела контроль над своей жизнью. Ее жизнь ожила.

Теперь, если спросить Пэтти, в чем была или состоит ее проблема, она ответит: «Я созависимая».

Клиенты, которые обращаются за помощью, – не единственные люди, которые страдают от созависимости.

Рэнделл был консультантом по химической зависимости и выздоравливающим алкоголиком с несколькими годами трезвости за плечами, когда обнаружил, что у него самого есть проблемы этого рода. Рэнделл также был взрослым сыном алкоголика; его отец и три брата были алкоголиками.