Тайна леди Одли
– Нет ничего проще. Мистер Бартон, дворецкий, знает тебя в лицо и не станет возражать, если я покажу тебе лучшие комнаты в доме.
Уже почти стемнело, когда парень и девушка вышли из кустарника и медленно направились к дому. Дверь, что они отворили, вела в людскую; рядом была комната, где проживал дворецкий. Фиби Маркс, получив разрешение показать дом родственнику, зажгла свечу от фонаря, освещавшего людскую, и велела Люку следовать за ней.
В длинных коридорах, обшитых черными дубовыми панелями, было сумрачно; свеча, которую держала Фиби, почти не давала света, мерцая в широких проходах крохотным желтым пятнышком. Люк опасливо озирался по сторонам, пугаясь скрипа собственных башмаков.
– Жуть какая! – пробормотал он, когда они вошли в главный зал, где тоже стояла непроглядная тьма. – Я слышал, в прошлые времена здесь кого-то убили.
– Убивали всегда, Люк, и в прошлые времена, и в нынешние, – отозвалась девушка, поднимаясь по лестнице.
Они прошли через огромную гостиную. Вокруг было великое множество шкатулок – обшитых бархатом, из золоченой бронзы, инкрустированных… Бронзовые украшения, камеи, статуэтки, безделушки – все это мерцало и поблескивало в неверном свете свечи.
Фиби пересекла маленькую столовую, примыкавшую к кухне и увешанную оттисками гравюр, сделанных с дорогих картин, вошла в прихожую и остановилась, подняв свечу над головой.
Парень, широко раскрыв глаза и рот, осмотрелся вокруг.
– Красиво, что и говорить, – промолвил он. – И денег, конечно, стоило кучу.
– Посмотри, какие картины на стенах, – сказала Фиби, указывая на панели восьмигранной комнаты, сплошь завешанные работами Клода, Пуссена, Воувермана и Кейпа. – Я слышала, что одни только эти картины стоят целое состояние. Здесь передняя, вход в апартаменты миледи, бывшей мисс Грэхем.
Она отодвинула зеленую портьеру, закрывавшую дверь, и ввела ошеломленного деревенского парня в сказочный будуар, а затем в комнату для одевания. Открытые двери гардероба и платья, разбросанные по софе, – все оставалось в том беспорядке, какой был здесь в минуту отъезда, когда миледи покидала свои владения.
– Все это я должна прибрать до возвращения миледи, Люк. Посиди здесь, я недолго.
А парень все смотрел и смотрел по сторонам, подавленный окружающей роскошью, затем не без некоторого колебания выбрал самое массивное из кресел и осторожно присел на краешек.
– Будь моя воля, показала бы тебе драгоценности, Люк, – сказала девушка, – но увы, ключи миледи всегда уносит с собой. Драгоценности хранятся у нее вон там, на туалетном столике с зеркалом.
– Как, в этой штуковине? – воскликнул Люк, с изумлением уставясь на большую шкатулку красного дерева с латунной инкрустацией. – Да в этот ларь можно было бы сложить всю одежду, что сейчас на мне.
– Там бриллианты, рубины, жемчуг, изумруды… До краев полнехонько, – отозвалась Фиби, раскладывая шелестящие шелковые платья по полкам гардероба. Перед тем как положить последнее платье, она встряхнула его оборки, и внезапно до ее слуха донесся слабый металлический звон. Фиби живо запустила руку в карман платья.
– Подумать только! – воскликнула она. – Миледи забыла свои ключи! Если хочешь, я покажу тебе драгоценности, Люк.
– Ну, раз такое дело, тогда конечно… – сказал парень, поднимаясь из кресла и поднося свечу поближе к Фиби, пока та отпирала шкатулку.
То, что он увидел, превзошло все его ожидания. Боже, сколько тут всего! Интересно, сколько это стоит? А это? А вот то? Люк взирал на сокровища, сгорая от зависти.
– Одна-единственная такая игрушка обеспечила бы нас до конца жизни, Фиби, – хрипло промолвил он, вертя бриллиантовый браслет в громадных багровых ручищах.
– Положи на место, Люк! Положи немедленно! – крикнула девушка вне себя от ужаса. – И повернулся же язык сказать такое!
Вздохнув, Люк нехотя положил браслет, но от шкатулки не отошел, продолжая внимательно разглядывать ее со всех сторон.
– А вот это что? – спросил он немного погодя, указывая на медную кнопку внутри шкатулки.
Не дожидаясь ответа, он нажал на кнопку, и секретный ящичек, отделанный внутри темно-красным бархатом, стремительно выдвинулся из шкатулки.
– Нет, ты только взгляни! – воскликнул Люк, придя в восторг от своего неожиданного открытия.
Фиби Маркс отложила платье миледи и подошла к туалетному столику.
– Прежде я этого не видела, – медленно промолвила она. – Интересно, что там, внутри?
Там, внутри, не было ни золота, ни драгоценных камней – только маленький шерстяной ботиночек, завернутый в бумагу, да крохотный бледно-каштановый шелковистый локон, явно срезанный с детской головки.
Фиби рассматривала все это, широко раскрыв глаза.
– Так вот что прячет миледи в секретном ящичке… – пробормотала она.
– Всякий хлам она тут прячет, – беспечно заметил Люк.
На тонких губах девушки зазмеилась странная улыбка.
– Не вздумай никому рассказывать, что я тут нашла, – предупредила она, кладя содержимое секретного ящичка себе в карман.
– Фиби, не валяй дурака! – закричал парень. – Неужели ты и впрямь польстишься на эту дрянь?
– Это в тысячу раз дороже бриллиантового браслета, на который ты зарился, – ответила девушка. И, помолчав, добавила: – Будет у тебя пивная, Люк!
Глава 4
Объявление в «Таймс»
Считалось, что Роберт Одли практикует в качестве адвоката. В этом качестве он был внесен в списки британских законников, в этом качестве открыл свою контору на Фигтри-Корт в Темпле и в этом качестве проучился положенное количество семестров, вытерпев грандиозную пытку, без которой ни один будущий жрец правосудия не добьется известности и не сколотит состояние. Если все вышеупомянутое необходимо для того, чтобы джентльмен стал адвокатом, то Роберт Одли, конечно, был самым настоящим адвокатом.
При всем том он не вел и даже не пытался вести ни одно дело и не испытал угрызений совести из-за того, что за все пять лет, пока на одной из дверей на Фигтри-Корт красовалась табличка с его именем, у него так и не возникло желания это сделать.
Он был красивым, ленивым и беззаботным молодым человеком двадцати семи лет, единственным сыном младшего брата сэра Майкла Одли. Отец завещал ему 400 фунтов годовой ренты, а друзья не однажды советовали увеличить доходы, добившись права адвокатской практики. Он, поразмыслив, решил, что, противясь их желаниям, он доставит себе больше хлопот, чем бесконечные семестры юридического факультета и открытие конторы в Темпле, и потому выбрал второе и, не краснея, подался в адвокаты.
Когда на улице стояла невыносимая жара, он принимался курить немецкие трубки и читать французские романы, а когда это не помогало, расстегивал ворот рубахи и отправлялся полежать где-нибудь в тени Темпл-парка, заявляя степенным судьям, что совершенно измотан непосильной работой.
Хитрые старые судьи, конечно, посмеивались над ним, но все они сходились на том, что Роберт Одли – хороший парень, великодушный парень и при этом довольно чудной, но при всей его вялости, нерешительности и лени Роберт Одли – ума палата и кладезь добродушного юмора. Такой, решили они, карьеры не сделает, зато и мухи не обидит.
Первая встречная шавка, чувствуя в нем родственную душу, почитала долгом возложить на Роберта Одли ответственность за свою дальнейшую судьбу, и наш герой, подтверждая ходившую о нем славу, превратил свою адвокатскую контору в образцовую псарню, регулярно приводя туда бездомных собак.
Охотничий сезон Роберт всегда проводил в Одли-Корт, но славы библейского богатыря и охотника Нимрода он не стяжал, ибо предпочитал неспешно въезжать в лесную чащу на кроткой кобыле, широкой в кости и без фантазий в голове, держась на внушительном расстоянии от завзятых наездников. Лошадь его прекрасно понимала: ей тоже менее всего хотелось присутствовать при умерщвлении затравленной лисицы.
Дядюшка души не чаял в молодом человеке, зато его кузина – легкомысленная, хорошенькая, мордашкой вылитый цыганенок, а характером чистый сорванец, – кузина его, мисс Алисия Одли, терпеть его не могла. Окружающие считали, что склонности, пристрастия и предпочтения молодой леди, единственной наследницы огромного состояния, достойны всяческого поощрения, но Роберт Одли был не из их числа. Алисия – премиленькая девушка, говаривал он, прелестная девушка, серьезная девушка – одним словом, редкая, одна на тысячу. Так говорил Роберт Одли, и выше этого его воодушевление не воспаряло. В его праздном уме даже не забрезжила мысль о том, чтобы добиться расположения и обратить это обстоятельство в свою пользу. Сомневаюсь, имел ли он точное представление о состоянии дядюшки, но не сомневаюсь, что ни разу Роберт Одли не попытался устроить так, чтобы часть этого состояния перекочевала в его карман. Вот почему, когда в одно прекрасное весеннее утро, месяца за три до описываемых событий, почтальон принес ему свадебное приглашение от сэра Майкла и леди Одли, а также негодующее письмо от кузины, сообщавшей, что ее отец женится на молоденькой, не старше самой Алисии вертихвостке, не замечательной ничем, кроме соломенных кудряшек да беспрерывного хихиканья (ибо, к прискорбию своему, должна сообщить, что предубеждение мисс Одли побудило ее именно таким образом описать чудесный музыкальный смех, который так всех восхищал в недавней мисс Люси Грэхем), – когда, повторяю, вся эта корреспонденция попала к Роберту Одли, он не выказал ни досады, ни удивления. Сердитое письмо Алисии, испещренное многочисленными помарками, он прочел хладнокровно, не вынимая изо рта немецкую трубку, и, закончив чтение, бросил письмо и приглашение в корзину для ненужных бумаг, а затем отложил трубку в сторону и не без некоторого усилия заставил себя поразмыслить о том, что только что узнал.
– Я всегда говорил, что старик рано или поздно женится, – пробормотал он через полчаса. – Мачеха с падчерицей, конечно же, перегрызутся между собой, но, надеюсь, на время охотничьего сезона они воздержатся от скандалов и не наговорят друг другу гадостей за обеденным столом: свары пагубно влияют на пищеварение.
В полдень на следующий день после событий, описанных в предыдущей главе, Роберт Одли, покинув Темпл, отправился в Сити: он в недобрый час поручился за своего нуждающегося друга и сейчас, чтобы уплатить по векселям, должен был отдать половину своей годовой ренты.
Закончив дела в Сити, Одли двинулся в обратный путь, но по дороге его чуть не сбил с ног некий молодой человек приблизительно его возраста, пожелавший обогнать Роберта и первым войти в узкий переулок.
– Пожалуйста, будьте повнимательнее, друг мой! – с мягким укором промолвил наш герой. – Могли бы, в конце концов, предупредить, что торопитесь, и не наступать мне на пятки.
Незнакомец резко остановился, устремив на Роберта тяжелый взгляд.
– Ба! – с изумлением воскликнул он, и лицо его просветлело. – Подумать только, я прибыл в Англию лишь вчера вечером и на следующее же утро встречаю именно тебя. Какая удача!
– Похоже, я вас где-то встречал, мой бородатый друг, – заметил Роберт Одли, внимательно вглядываясь в собеседника, – но пусть меня повесят, если я помню, когда это было и где.
– Что? – воскликнул незнакомец. – Ты хочешь сказать, что забыл Джорджа Толбойза?
– Нет, конечно же нет! – в тон ему ответил Роберт Одли и, обняв старого друга за плечи, увлек его в ближайшую тень. – Ну, выкладывай, что ты и как ты.
И Джордж Толбойз рассказал – все то же самое, что рассказывал десять дней назад гувернантке на борту «Аргуса», а затем, не переводя дыхания, показал пачку ассигнаций и сообщил, что собирается передать их – это здесь неподалеку – своим давнишним банкирам.
– Хочешь верь, хочешь нет, – сказал Роберт Одли, – но я только что от них. Пойдем вместе, я улажу дело в пять минут.
Дело они уладили за четверть часа, а потом Роберт Одли предложил отправиться в «Корону и скипетр», или в «Замок», или в «Ричмонд», чтобы пообедать и вспомнить добрые старые времена, когда они вместе учились в Итоне.
– Нет, – решительно мотнув головой, сказал Джордж Толбойз, – прежде, чем мы куда-нибудь пойдем, прежде, чем я побреюсь, и прежде, чем мы перекусим, я должен зайти в кофейню на Бридж-стрит, что в Вестминстере: там меня ждет письмо от жены.
– Тогда я пойду с тобой, – сказал Роберт. – Так ты женат? Господи, какая глупая шутка!
И они отправились на Бридж-стрит.
– Я построю виллу на берегу Темзы, Боб, – с жаром воскликнул Джордж. – Построю для женушки и для себя. А еще, дружище, у меня будет яхта, и ты сможешь нежиться на палубе и курить трубку, а моя женушка будет играть на гитаре и что-нибудь напевать. Она у меня ужасно похожа на… Забыл, как их зовут, но это те, которые смутили беднягу Одиссея и чуть было не совратили его с пути истинного. – Бедняга Джордж был явно не в ладах с мифологией.
Официанты из вестминстерской кофейни с удивлением уставились на бородатого посетителя – с ввалившимися глазами, в платье колониального покроя, возбужденного, бурного, шумливого.
– Я частенько захаживал в ваше заведение, – сказал Джордж Толбойз, – захаживал в прежние времена, когда служил в драгунах. Пожалуйста, бутылку содовой, а также письмо на мое имя.
Официант принес молодым людям заказанную бутылку.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: