О чем молчит смерть

Бабушка протянула молодому человеку бутылку с водой. Медбрат осторожно промыл мою ногу.

– Если что-то будет беспокоить, говорите мне незамедлительно. Это касается всех, – громко прокричал медбрат. – Не терпите боль или головокружение, чтобы потом не было серьёзных последствий, – молодой человек, огляделся и вернулся разбирать каменный завал.

Почти все плафоны были разбиты, некоторые изредка искрились с характерным шипением. Вокруг лежали люди без сознания. Постепенно некоторые из них приходили в себя. Среди них были бизнесвумен и девушка с яркими рыжими волосами. Но большинство отключившихся так и не очнулись.

Два часа понадобилось на то, чтобы разобрать каменный завал. Тем самым был расчищен проход к тоннелю. Некоторые, кто мог без труда двигаться, поспешили перейти в тоннель. Благодаря тоннелю приток воздуха распространился вовнутрь вагона, а то становилось душно, и было трудно дышать. Все почувствовали небольшую радость от этой маленькой победы. Наверное, многие переживали, что может не хватить кислорода.

Первые сутки прошли относительно спокойно, если не считать самого происшествия. Сплотившись, мы поддерживали друг друга. Еду все старались экономить, также, как и воду. Дети, с присущим им любопытством, спрашивали своих родителей, когда за нами придут спасатели. «Скоро» отвечали им родители, стараясь хоть как-то отвлечь детей от неизвестности. Это слово «скоро», как невидимый призрак повис в воздухе, он внушал, как и надежду, так и страх. Ведь это «скоро» может никогда и не наступить.

– Мама, я ведь ещё увижу солнышко? – спросила пятилетняя девочка.

– Конечно увидишь, – мама пыталась улыбнуться. – И его лучи будут целовать твои щёчки и дарить новые веснушки.

– Тогда почему за нами так никто и не приходит? Нас хотят бросить и забыть?

У молодой мамы навернулись слёзы на глазах, сдерживая их она проглотила комок боли и не смогла подобрать слова для ответа своей дочери. Девочка крепко обняла маму и запела:

«Что подарит новый день?

Лучи солнца на траве.

Отступает ночи тень

И радость я подарю тебе.

Когда утро наступает,

Все с улыбкой встречают его.

На Земле каждый знает

Быть счастливыми нам всем суждено.

Что подарит новый день?

Этого не знаю даже я,

Но петь об этом мне не лень,

Ведь я люблю тебя.»

Не сдержавшись, мама девочки стала плакать. Это были слёзы не горести и страха, а гордости за свою маленькую дочку.

Сколько существует разных видов боли? Физической, душевной. Мне казалось, что я испытала многие из них. Но вот появилась новая боль – это боль ожидания. Есть ещё один вид боли, когда чувствуешь себя совершенно беспомощным и самое мерзкое, что ты ничего с этим не можешь поделать.

Я чувствовала, как меня знобило, голова и тело болело, у меня совершенно не было сил. Похоже, что я сильно переживала все эти события. Меня сильно клонило в сон, я не знала, который был час, какое врем суток, меня это не волновало.

Я оказалась в пустоте. В сознании гуляло ощущение неопределённости. Что-то неясное было вдалеке в непрерывном движении. Не знаю почему, но я направилась в ту сторону. Как вдруг чья-то рука тронула меня за плечо – это оказалась моя сестра. Она здесь, прямо передо мной. Как же я скучала по её рукам, голосу и глазам, её серо-зелёным глазам. Я всё-таки не забыла, как они выглядят. Это словно два небольших окошка в её внутренний мир, такие же невинные и чистые, как и она сама. Зои смотрит на меня с нежностью и любовью. На её глазах накатывались слёзы. Я не сдержалась и обняла её. Мне не хотелось отпускать её, мне не хотелось просыпаться, ведь тогда она исчезнет. Пусть это мгновенье длится как можно дольше. Зои не произнесла ни слова, впрочем, как и я, нам это было и не нужно. Мы рассматривали друг друга, держась за руки, иногда смеялись, как вдруг она растворилась. Я попыталась схватить воздух, который недавно был ею, мне хотелось кричать, но у меня словно отобрали голос. Я замерла в недоумении.

Проснулась я в холодном поту, тяжело дыша я стала сильно плакать, вспоминая свой сон. Мне он казался реальным и осознавать, что её на самом деле нет рядом было невыносимо. В то мгновенье меня пронзила боль, мне хотелось вернуться в тот сон, чтобы хоть ещё одно мгновенье побыть рядом с ней.

Оглядевшись, я вспомнила, где нахожусь – в подземке метро, заваленная камнями. Реальность была ненамного лучше моего сна. Все вокруг спали. Я старалась успокоиться, сдерживая слезы, мне не хотелось кого-то будить, пусть спали и не все.

В горле пересохло, сердце бешено колотилось. Сил практически не было. Очень хотелось пить. Я повернулась в сторону бабушки Чередин, чтобы попросить у неё немного воды. Она лежала с открытыми глазами. Хорошо, что она не спала. Казалось, мой язык от обезвоживания прилип к нёбу.

– Бабушка, – в полголоса окликнула я. – Можно мне немного воды?

Бабушка никак не отреагировала, она так же продолжала лежать. Тогда я слегка потрясла её за плечо.

– Бабушка? – с ужасом я начала осознавать, что она мне никогда не ответит. – Помогите! – Хриплым голосом обратилась я к медбрату. Он сидела далеко от нас.

Подбежав, он стал осматривать мою ногу.

– Нет, не меня, её.

Медбрат взял бабушку за запястье, затем поднял кофту и взглянул на её синяк и потом опять стал искать пульс. Выражение его лица изменилось.

– Её больше нет, – тихо на выдохе сказал он, закрывая ей глаза.

Я была не в силах сдержать слёзы. Мы были знакомы всего ничего и обменялись парой фраз, но я уже успела привязаться к ней. К незнакомой бабушке с добрыми голубыми глазами и маленьким хвостиком на затылке, как у мышки.

– Я ожидал что-то подобное, но я не хотел в это верить. Поэтому если плохо чувствуете себя не молчите, – он оглядел неспящих.

В вагоне наступила тишина, пассажиры с грустью и сожалением смотрели на бабушку. Все понимали, отсчёт на убывание уже пошёл. Родители прикрывали лица своим детям, чтобы те не пугались (хотя я не видела в этом смысла, нас и так окружали тела людей).

– Это потому, что она молчала? – спросила я, вытирая слёзы.

– Старость сама по себе не лечится. А она была не только в возрасте, но с травмой. У неё началось осложнение, организм не смог бороться.

Я молча качала головой, не знала, что и сказать.

– Как ты? – спросил у меня медбрат. – Как ты себя чувствуешь? У тебя бледный вид, – он взял мою руку и стал считать пульс.

– В горле пересохло, знобит и сильно клонит в сон.

– Пульс учащённый. Тебе нужны антибиотики, которых у нас нет. Держи, – он протянул мне бутылку с водой. – Пей по необходимости, но старайся воду экономить. И поспи, сон тебе поможет.

Столько раз я видела смерть, встречалась с ней лицом к лицу, но в то мгновенье я её чувствовала, как никогда близко. В голове невольно возникал вопрос: «Кто следующий?».

Холодные сиденья вагона добавляли мурашек моему телу, меня сильно знобило, голова кружилась, веки тяжелели. Было не ясно, то ли я отключаюсь, то ли хочу спать, всё перемешалось. Я находилась между осознанным состоянием и обморочным. Не получалось произнести ни одного слова, только стоны. Чувствовала, как мне не хватает воздуха, стала жадно глотать воздух ртом. Слышала чьи-то голоса, но сами слова разобрать не получалось. Пыталась ответить или хотя бы что-то сказать, но также безуспешно. На секунду всё прекратилось, может я уснула или отключилась, но мне стало гораздо легче. Наступила тишина и какое-то внутреннее умиротворение. Надеюсь, когда я проснусь, это умиротворение никуда не исчезнет.

Слышала нотки дождя, как капли ударялись о землю, траву и листву деревьев. Трава, слегка поблёскивала от летящих вниз капель воды. Они бились о землю со страшной силой, затем где-то растворялись. Я видела всё то, что оставалось в дожде, то, что должно было случится и то, чего не будет никогда. Каждая капля несла свою историю и рассматривая одну из них, ты видишь всю жизнь.

Я видела свой конец, видела конец незнакомых мне людей, видела конец всего, что может когда-то кончится. Но кому об этом рассказать? И надо ли? Думаю, не стоит всё равно не поверят. Лучше всего не открывать глаза и продолжить спать.

Я лежала на земле, холодной и немного сырой, рассматривала тёмное звёздное небо. Не было чёткости, всё казалось мутным, как в тумане. Так странно видеть звёзды и ощущать дождь, когда практически нет туч. Мне было трудно понять, что происходит и что случилось со мной. Почему я лежала на траве? Где я? И что я делала? Когда я встала с земли всё исчезло в никуда, я уже оказалась в другом месте. Передо мной была улица с кривыми улочками, засыпанная песком, а на ней выступающие кривые очертания серых старинных зданий. Они, эти старинные здания, были огромными небоскрёбами, буквально вросшие в небо. Вокруг этих домов росла высокая зеленая трава. Эта трава была под стать этим небоскребам, она тоже была неимоверно высокой, также тянулась куда-то ввысь. Я обернулась и словно совершила перемещение. Теперь была иная картина, я оказалась окружена щупальцами тьмы. Щупальца упали на границу света и тьмы. Затем они вспыхнули и исчезли. Вдруг меня оглушил невероятный визг, доносящийся непонятно откуда. От неприятного звука у меня заложило уши. Граница стала меркнуть, угрожающе исчезать, в то время как тьмы вокруг было ещё много.

Меня одолело чувство, боли. Такая боль, которую очень сложно описать словами. Она всегда разная, словно ты стоишь у черты и понимаешь, что уже ничего и никого не вернуть. Но ты продолжаешь бороться, словно раненная птица, пытаешься из последних сил, бьёшься о невидимую стену. А что в итоге? Хочется выть, кричать, а боль оглушает, мир рушится вокруг тебя. И абсолютно всё равно, что происходит вокруг. Чувствуешь только ЕЁ. Она везде, она заполняет тебя, её не выплеснуть, не излить. Хочется пойти и орать во весь голос в безмолвную пустоту. Ведь когда такая боль тебя одолевает, то ты просто перестаёшь воспринимать мир таким, какой он есть, он для тебя становится мрачным и безжизненным. Вся твоя прежняя жизнь рушится, всё вокруг теряет всякий смысл. У тебя нет сил ни на что, и ты просто не знаешь, куда тебе от этой боли деться. Как бы то ни было, но жизнь ясно покажет, что ничего просто так в ней не происходит, у всего есть не только причина, но и какая-то цель, определённый смысл. Только мы не всегда этот смысл замечаем.