Туман. Полное издание

– Что это значит?

– Брукс, иди погуляй, – говорит Зейн, не спуская взгляда со своего брата.

– Братишка, ты, как всегда, груб, – говорит второй Келлер и медленно спускается вниз. – Разве мама тебя так учила общаться с девушками?

Закари медленно спускается вниз, а мне почему-то хочется отступить назад. Он снимает с себя респиратор и подает его мне. Теперь я вижу, насколько браться похожи. Разница у них не больше двух лет. Всё те же темные волосы, голубые глаза, вот только у старшего брата на губах блуждает ленивая улыбка, какой я никогда не видела у Зейна. По-моему, он вообще не умеет улыбаться по-настоящему. Закари протягивает мне респиратор, и оглядывает меня с ног до головы.

– Держи, мой тебе подарок. Как тебя зовут?

– Алекс, – говорю я.

– Брукс, иди, – вторит мне Зейн.

– Брукс. Я уже слышал эту фамилию, – Закари щурит глаза и спрашивает. – Не ты ли та маленькая мышка, что выпрыгивала из машины? Кажется, именно некую Брукс мой братишка звал в тот раз.

– Я тебе не мышка.

Забираю у него респиратор и бросаю на Зейна короткий взгляд.

– Далеко не уходи, – приказывает он.

Прохожу мимо братьев и слышу голос старшего из них.

– Алекс, будь послушной девочкой.

Натягиваю респиратор и внутренне содрогаюсь. Плевать что им уже кто-то пользовался, страх заражения тревожит меня сильнее.

Старший брат ещё более невыносим, чем младший. Даже боюсь представить, как выглядит их отец. Скорее всего он несносный хам и полнейший идиот, иначе и быть не может.

Выхожу на первый этаж. По всему периметру стоят вооруженные люди в черном обмундировании. Не нужно быть ведуньей, чтобы понять – эти люди пришли с Закари Келлером.

Даже от одного имени, произнесенного в мыслях, становится не по себе.

Слева лестница, ведущая на второй этаж, и даже на лестнице военные. Поднимаюсь и вижу вывеску с единственными целыми окнами. "Все для тату-мастера".

Да ладно?!

Когда я бежала от местных, то даже не видела этого рая.

Ноги сами несут меня к двери. Толкаю её, и с сожалением понимаю – заперто. Я безумно хочу туда попасть. Уже чувствую в руках тяжесть машинки, запах красок, а в голове рисуется картинка, которую я сама себе набью. Мечта.

Вхожу в соседний магазин, тут когда-то продавали стильные вещи для мотоциклов. Беру какую-то трубу и выхожу из магазина. Смотрю на людей в чёрном. Никто даже не поворачивается в мою сторону. Замахиваюсь, они не реагируют. Ладно.

Бам!

Стекло не разбивается, а по рукам идёт встряска от трубы.

Никто так и не обернулся в мою сторону.

Встаю в позу бейсболиста, замахиваюсь посильнее.

Ба-бах, и витрина разлетается на маленькие бриллианты.

Военные так и стоят.

– Какая я неуклюжая.

Переступаю через стекло, хватаю корзинку для покупок и скидываю с прилавков всё, что только может мне пригодиться. С сожалением осознаю, что я мародёр. Да и хрен с ним! Уже и так все разграблено, а краски, иглы, болванки – они в апокалипсис никому не нужны.

Никому, кроме меня.

Направляюсь к выходу и вижу братьев, которые смотрят на меня, Зейн с недовольством, Закари с интересом.

– Тут было открыто, – говорю я.

– Сомневаюсь, – говорит Зейн. – Идём.

Хрустя стёклами, выбираюсь из магазина и косо поглядывая на старшего Келлера, бреду за младшим.

– Алекс, – окликает меня Закари.

Оборачиваюсь и больше на его лице не вижу никакой улыбки. Сейчас он пугает меня куда больше, чем полковник.

– Если ты скажешь, что видела меня здесь, то я убью тебя.

И я ему верю. Верю кровожадности в его глазах и стали в голосе. Он действительно сделает это и даже глазом не моргнет. Отворачиваюсь и как можно быстрее догоняю Зейна, и осознаю, что рядом с ним я чувствую себя под защитой.

Глава двадцать первая

Толкаю дверь и вхожу в комнату к маме. Её тут нет, как и Лари, который сейчас на очередной тренировке вместе с командой Оливии. В помещении только Лекса с животом, который кажется вот-вот лопнет, на её кровати сидит Габи и вроде как ковыряет в носу. Лекса положив одну руку себе на живот разглядывает девочку и даже не замечает, что я пришла. В последнее время сестра очень рассеяна, а порой мне вообще кажется, что она немного поехала головой.

– Как ты? – спрашиваю сестру, и она, моргнув, выныривает из своих мыслей.

– Зачем она это делает? – шепотом спрашивает Лекса.

Перевожу взгляд на Габи, потом на сестру.

– Что именно?

– Габи уже минут пять ковыряется в носу, девочки так себя не ведут.

– Боже, Лекса, ей около трёх лет, чего ты от неё хочешь? Чтобы она пила чай из миниатюрной кружки, оттопырив мизинец или вышивала крестиком?

Сестра переводит на меня серьезный взгляд и спрашивает:

– То есть мой малыш тоже будет ковырять в носу?

Ну вот, об этом я и говорила, очередные странные размышления.